Амадей / Amadeus (1984)

Полнометражный фильм (премии «Оскар», «Золотой глобус», «Сезар»).

Другие названия: «Амадеус» (вариант перевода названия), «Амадей: Режиссёрская версия» / «Amadeus: The Director’s Cut» (режиссёрская версия), «Амадей – полная версия» / «Amadeus – version intégrale» (Франция: режиссёрская версия), «Амадей» Питера Шеффера: Режиссёрская версия» / «Peter Shaffer’s Amadeus: Director’s Cut» (режиссёрская версия).

США, Франция.

Продолжительность 160 минут (режиссёрская версия – 180 минут).

Режиссёр Милош Форман (премия «Оскар»).

Автор сценария Питер Шеффер (премии «Оскар» и «Золотой глобус») на основе своей пьесы.

Использована музыка Вольфганга Амадея Моцарта и Антонио Сальери.

Оператор Мирослав Ондржичек (премия «Оскар»).

Также премии «Оскар» получили: Патриция фон Бранденстейн, Карел Черни (художники-постановщики), Теодор Пистек (художник по костюмам), Марк Бергер, Томас Скотт, Тодд Бёкельхайде, Кристофер Ньюман (звук), Пол ЛеБланк, Дик Смит (грим).

На премию «Оскар» также номинировались Нена Даневич, Майкл Чэндлер (монтаж).

Жанр: биографический фильм, драма, исторический фильм, музыкальный фильм

Краткое содержание
Престарелый Антонио Сальери (Ф. Мюррей Абрахам, премия «Оскар» и «Золотой глобус»), помещённый в сумасшедший дом, исповедуется святому отцу Фоглеру (Ричард Фрэнк) после того, как совершил неудачную попытку самоубийства. В прошлом прославленный музыкант, получивший признание, богатство, престижную должность придворного композитора и уважение императора Священной Римской империи Иосифа II (Джеффри Джонс, номинация на «Золотой глобус»), он признаётся в необоримом грехе зависти к своему коллеге — Вольфгангу Амадею Моцарту (Том Халс, номинации на «Оскар» и «Золотой глобус»).

Также в ролях: Элизабет Берридж (Констаца Моцарт), Рой Дотрис (Леопольд Моцарт), Саймон Кэллоу (Эмануэль Шиканедер), Кристин Эберсоул (Катерина Кавальери), Чарльз Кэй (граф Орсини-Розенберг), Барбара Брайн (фрау Вебер), Мартин Кавина (юный Сальери, в титрах как MartinCavani), Синтия Никсон (Лорл), Винсент Скьявелли (слуга Сальери), в эпизоде Хана Брейхова (в титрах как HanaBrejchova).

Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com

Рецензия

© Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com, 03.09.2016

Авторская оценка 9/10

(при копировании текста активная ссылка на первоисточник обязательна)

Крайне любопытна и красноречива деталь, подмеченная несколькими авторитетными профессорами музыки, тщательно изучившими фильм: ни одно из попавших в кадр нажатий клавиш в процессе игры на фортепиано не диссонирует со звуковым рядом, идеально соответствуя нотам. Лучшей похвалы выдающемуся чехословацкому, позднее американскому режиссёру, равно как и актёру Тому Халсу, не имевшему специального образования, но с поразительным упорством (по четыре часа в день) практиковавшемуся, не придумаешь! Милош Форман, всегда отличавшийся скрупулёзностью в проработке деталей, учитывавший нюансы, попадающие в поле зрения редкого зрителя, которые вместе с тем – не доминируют над основным, не превращаются в самоцель, достиг мыслимого совершенства, реконструировав атмосферу XVIII века в экстерьерах и интерьерах отлично сохранившихся зданий Праги и немногих возведённых декорациях. «Амадей» остаётся превосходным (быть может, одним из лучших в активе Голливуда) образчиком исторического кинопроизведения. Не в отношении безукоризненного следования источникам и свидетельствам, подлинность которых не вызывает сомнений, а в том смысле, что отдалённая эпоха не служит ординарным фоном для развития событий, не призвана придать повествованию экзотичность – несёт важную смысловую и эмоциональную нагрузку. Постепенно убеждаешься, что развёртывающиеся на экране перипетии неотъемлемы от времени, когда, по представлениям кинематографиста, имели место в действительности. Гений Моцарта мог появиться на свет и в иную эпоху – однако одарённый музыкант прошёл бы другой жизненный путь. Не сложились бы весьма неоднозначные отношения композитора с архиепископом Зальцбурга и самим императором, которые, разумеется, покровительствовали таланту – но в меру собственного разумения (вспомним замечание Иосифа II про «слишком много нот») и, разумеется, не в ущерб поддерживаемым моральным нормам. И засилье в музыке иноземцев («конечно, всегда итальянцы!») не пришлось бы подвергать суровой критике. И, наконец, маэстро Сальери… Режиссёр не лукавил, заверяя¹, что «это была фантазия, основанная на реальных событиях, драматическая реконструкция, размышления об упущенных возможностях, историческая шутка». Кажется, будто сама Вена, будь то оперный театр, роскошные залы дворца или квартира Вольфганга, насквозь пропитана волшебной музыкой, выступающей как бы самостоятельным действующим лицом, – и сужается до размеров мрачной палаты спустя тридцать два года после того, как мир покинул Амадей.

О воздействии, оказывавшемся картиной, можно косвенно судить по обилию посыпавшихся в адрес кинематографистов упрёков в отступлении от общеизвестных фактов. Апогеем стало инициирование Миланской консерваторией (правда, лишь в 1997-м году, вскоре после очередной постановки оригинальной пьесы) процесса над Антонио Сальери по обвинению в убийстве Моцарта, завершившегося вынесением оправдательного приговора. Не помогло и то, что Форман, убедивший Питера Шеффера значительно переработать одноимённую пьесу, выдержавшую, начиная с первой постановки (2-го ноября 1979-го года в лондонском Национальном театре), свыше тысячи представлений, прибегнул к спасительной оговорке, отсутствовавшей даже у Александра Сергеевича Пушкина. Кто возьмётся утверждать, что можно смело верить исповеди человека, помещённого на склоне лет в дом для умалишённых и испытывающего настолько сильное чувство вины, что едва не покинул по доброй воле наш бренный мир? Быть может, муки совести заставляют преподнести обстоятельства в гипертрофированном виде, преувеличить собственные прегрешения?.. И всё-таки самые проницательные рецензенты верно, на мой взгляд, прочувствовали, что обращённость в прошлое не исключает наличия актуального подтекста. От бунтарской рок-оперы «Волосы» /1979/ тянется незримая нить к рассказу, по характеристике Роджера Эберта², о «протохиппи с его пронзительным хихиканьем, чрезмерной любовью к выпивке и пышущей здоровьем жене, любящей гоняться за ним на четвереньках», который после долгой примерки выбирает себе самый вычурный и экстравагантный парик. Вполне чинный, академичный по форме фильм, не вызвавший нареканий чиновников ЧССР, позволивших бывшему соотечественнику провести съёмки, и вроде бы соответствовавший неоконсервативному курсу «рейганомики» (триумф на «оскаровской» церемонии служит тому доказательством), невольно приобретает черты реквиема по сравнительно недавним, но безнадёжно канувшим в Лету временам. По поколению шестидесятников, тоже не сумевшему толком обуздать стихийные порывы к свободе и утолить внутреннюю жажду гармонии – и тоже не выдержавшему испытания суровой необходимостью. Грустная ирония заключается в том, что и Сальери, вроде бы прекрасно вписавшийся в общественную систему, получивший все возможные регалии и обеспечивший себе безбедное существование, заканчивает немногим лучше, чем мятежный МакМёрфи…

Впрочем, такая интерпретация сюжета всё же уводит в сторону от первостепенного. Явление Моцарта, «этого хвастливого, сладострастного, вульгарного, инфантильного юнца», без намёка на стеснение отпускающего сальные шутки, поминутно впадающего в нескромный заразительный смех, не просто подобно грому среди ясного неба. Антонио воспринял как высочайшую, вселенскую несправедливость по отношению к себе, торжественно поклявшемуся в детстве Господу прославлять имя Его в кропотливо и обстоятельно сочиняемых опусах, осознание того, что наделён не великим даром, а всего-навсего способностью распознать талант в недостойном парвеню, без малейшего напряжения пишущем музыку, которой суждено остаться нетленной. В название не случайно вынесено четвёртое имя Моцарта (на латыни, хотя не реже использовались варианты Теофил, Готтлиб, Амадео), означающее ‘возлюбленный Богом’. И Сальери с горечью признаётся исповеднику, что превратился в богоборца, не совладав со снедающей душу и сердце завистью, так и не уразумев, почему Всевышний отметил не его, прилежного до одержимости, искусного и искушённого в теории?.. Таинство творчества уподобляется естественному процессу, протекающему легко и непринуждённо, и Вольфганг успевает занести в партитуру ноты (без единого исправления или помарки!) за те секунды, пока катится шар, рикошетя от стенок бильярдного стола. «Замените одну ноту, и тогда изменится тональность, замените одну фразу, и всё построение разрушится», – восторженно замечает Сальери о шедевре Моцарта. Не способный обрести свободу духа, неподконтрольного искусственно навязанным ограничениям, включая законы и личные пожелания просвещённого монарха («… веет, где хочет»), титулованный маэстро избирает единственную оставшуюся роль – посланника смерти, Чёрного человека, изощрённым образом содействующего приближению кончины божественного избранника. Жизнь прошла напрасно, если всё, что останется в людской памяти (из нескольких фрагментов некогда знаменитых мелодий священник, недолго обучавшийся музыке, с радостью узнаёт лишь отрывок за авторством Вольфганга), связано с постыдными чувствами и поступками.

Шеффер и Форман предложили оригинальную – в значительной степени отличную от пушкинской³ – версию «маленькой трагедии». Ключевой оппозицией становится не «гений и злодейство», но свобода и подчинённость (догмам, законам и предписаниям, даже если их абсурдность очевидна самому императору, устаревшим моральным нормам, чужой прихоти), обрекающая на уничтожение самоё себя. Предложенный взгляд на классическую историю оказался созвучным современности, снискав горячий отклик широкой аудитории: недёшево, в $18 млн., обошедшаяся в производстве лента попала – с результатом $23 млн. прокатной платы (кассовые сборы составили $51,6 млн.) – в число коммерческих лидеров сезона. Забавно, что Ф. Мюррею Абрахаму удалось компенсировать историческую «несправедливость», получив заветную статуэтку Американской киноакадемии и тем самым – обойдя Тома Халса.

.

__________
1 – Форман М. Круговорот. – М.: ВАГРИУС, 1999. – С. 355.
2 – Ebert R. Amadeus (1984) // Chicago Sun Times. – April 14, 2002.
3 – К слову, достаточно неплохо экранизированной Михаилом Швейцером в мини-сериале «Маленькие трагедии» /1979/.

Прим.: рецензия публикуется впервые

---

---

Материалы о фильме:
Шаффер Питер. Эта нить никогда не прервётся… // Ровесник. – 1987, № 6. – С. 26-27.
«Rock Me Amadeus» // Ровесник. – 1987, № 6. – С. 27.
Что говорят… Что пишут… // Ровесник. – 1985, № 1. – С. 28.
Аннинский Л. Дух летящий и дух мостящий // Искусство кино. – 1988, № 8. – С. 123-126.
Милош Форман: «История должна быть рассказана интересно» // Искусство кино. – 1988, № 8. – С. 111-113.
Мег Тилли: Играть жену проще, чем быть ею // Видео-Асс PREMIERE. – 1995, № 29. – С. 98-99.
«Амадей» // Видео Дайджест. – 1991, № 06. – С. 60-61.

Материалы о фильме (только тексты)