Арсенал / Arsenal (1929)

Арсенал / Arsenal (1929): постерПолнометражный фильм.

СССР.

Продолжительность 75 минут.

Режиссёр Александр Довженко.

Автор сценария Александр Довженко.

Композитор Игорь Бэлза.

Оператор Даниил Демуцкий.

Жанр: драма, военный фильм

Краткое содержание
Украинец Тимош (Семён Свашенко) возвращается с фронтов Первой мировой войны домой, но не в силах спокойно взирать на ситуацию, сложившуюся в Киеве. Восстание рабочих оружейного завода «Арсенал» против Центральной Рады, правительства Украинской Народной Республики, должно помочь переломить ситуацию и приблизить установление народной власти — власти большевиков.

Также в ролях: Амвросий Бучма (немецкий солдат в очках), Дмитрий Эрдман (немецкий офицер), Сергей Петров (немецкий солдат), Георгий Харьков (красноармеец), Андрей Михайловский (националист), А. Евдаков (царь Николай II), Николай Кучинский (Петлюра), Пётр Масоха (рабочий).

© Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com

Рецензия

© Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com, 13.07.2013

Авторская оценка 9/10

(при копировании текста активная ссылка на первоисточник обязательна)

Арсенал / Arsenal (1929): кадр из фильма
Украинский рабочий и солдат

«Арсенал» гораздо лучше, чем «Звенигора» /1928/, считающаяся первой частью условной «украинской трилогии», принёсшей Александру Довженко всесоюзное, а следом – международное признание, вписывается в понятие выдающегося фильма периода расцвета монтажно-типажного кинематографа. И если трактовка режиссёром-сценаристом конкретных исторических событий ещё становилась предметом полемики, то сам факт того, что фильм и по силе эмоционального воздействия, и по мастерству постановки достоин стоять в одном ряду со «Стачкой» /1925/ и «Броненосцем «Потёмкин» /1925/ Сергея Эйзенштейна, «Потомком Чингисхана» /1928/ Всеволода Пудовкина, «Обломком империи» /1929/ Фридриха Эрмлера, возражения не вызывал. По свидетельству Ромила Соболева, эпизод скачки коней, перемежающейся кадрами смерти и похорон красного командира Андрея Федорченко и образом его матери, считался безусловным шедевром монтажа даже в американских киноинститутах1 и вместе с «Одесской лестницей» был обязателен для изучения. Что уж говорить о Родине, где произведение причислили к классике?!

Арсенал / Arsenal (1929): кадр из фильма
Война…

Продолжив поиски в области «бесфабульного» повествования, Довженко сделал упор на чередование экранных перипетий, не столько подчинённых внешней, формальной логике, сколько – связанных своей глубинной (постигаемой художником интуитивно) сутью. Это, несомненно, перекликается и с эйзенштейновскими теориями, и с открытиями западного модернизма, прежде всего – французского киноавангарда, но в данном случае принцип задействован, исходя из иных соображений. Режиссёр прибегнул к ассоциативному построению действия, виртуозно использовав набор, как сказали бы сегодня, флешбэков и флешфорвардов, необычайно трудных для восприятия широкой публикой. Вот только сам подход считал если и не хорошо забытым, то недостаточно понятым старым, обращаясь для пояснения замысла к «Тарасу Бульбе» Николая Гоголя, к «этому гениальному сценарию, который написан сто лет тому назад»2, – к эпизоду казни Тараса, впечатляюще воздействующему на сознание читателя благодаря тому, как искусно растянут во времени. Довженко добивается исключительной выразительности и завершённости каждого кадра – но взаимодействие (сопоставление, противопоставление, столкновение) кадров всё равно оказывается важнее, служа залогом потрясающей цельности всей картины, вопреки тому, что выстраивается она в общем-то фрагментарно. Между прочим, на фоне глобального по охвату разных эпох действа «Звенигоры» сюжет «Арсенала» невольно покажется «локальным», ограниченным сравнительно небольшим периодом, включающим Первую мировую войну, Февральскую революцию, движение Петлюры и борьбу с ним, наконец, Январское восстание в Киеве в 1918-м году. Однако во время сеанса всё равно не покидает ощущение огромной плотности экранных событий, и в том, вероятно, как раз состояла сверхзадача автора, повествовавшего о переломном – судьбоносном – моменте истории. Нет оснований полагать, что Тимош, приходившийся внуком старцу («диду») и братом петлюровцу и белоэмигранту Павло, и Тимош-арсеналец – одно и то же лицо3, но по мере развития сюжета образ всё настойчивее приобретает обобщённо-символические черты. В финале атакующие, тщетно стреляя из винтовок в героя в упор, в отчаянии кричат: «Падай! Падай… Панцирь надел, что ли?» И не только не изумляешься столь дерзкому попранию законов природы – наоборот, остаёшься в твёрдом убеждении: так и должно быть. Народ бессмертен.

Арсенал / Arsenal (1929): кадр из фильма
На грани безумия

В фильме легко найти элементы, подпадающие под небезызвестное определение «аттракциона»: Николай II, старательно выводящий в личном дневнике запись о том, что убил ворону; обезумевшая от горя (накануне получившая известие о погибших на фронте сыновьях) мать, совершенно отстранившаяся от бренного мира; глупо улыбающийся труп немецкого солдата… Но, наверное, не менее интересно отметить отличие довженковского народа, персонифицированного в украинце-пролетарии, от эйзенштейновского героя-массы. «Арсенал», покоряя оригинальной художественной формой, в первую очередь – новаторским композиционным построением, внёс существенную лепту в становление «генеральной линии» своего времени, развивавшейся стараниями ведущих кинематографистов. Именно тогда, по прошествии нескольких лет после основания СССР и относительной стабилизации ситуации в союзных республиках, тема восстания арсенальцев казалась настолько актуальной, что вышло сразу две ленты (первой были «Арсенальцы» /1925/ Леся Курбаса) о ситуации в январе 1918-го. Произнесённые (на Всесоюзном творческом совещании в 1935-м) слова режиссёра, что «в «Арсенале», в условиях тогдашней украинской обстановки, я выступал прежде всего как политический боец», что на тот момент стояли две ключевые задачи – «громить украинский национализм и шовинизм» и «быть поэтом и певцом рабочего класса»4, не кажутся неискренними. Обе цели авторы, вне всякого сомнения, достигли, и картина остаётся в памяти как один из самых пламенных целлулоидных памятников во славу революции. Однако неистовый по ритму, местами – уподобляющийся урагану фильм всё же выходит за рамки строго официального видения политических процессов в республике начала столетия. Довженко, как и много позже – Бернардо Бертолуччи, воссоздавшему в эпопее «Двадцатый век» /1976/ широкую панораму нравов Италии, посредством тщательного отбора событий (точнее, ёмких образов, обобщавших сложные социальные явления) удалось воспроизвести саму жизнь в её непрекращающейся борьбе нового со старым. Передать тяжёлую поступь Истории, в неотвратимости которой режиссёр, можно сказать, убедился воочию, когда нёс службу в рядах армии УНР и даже принимал участие в штурме мятежного завода. Наличие гротескных, подчас фантастических моментов косвенно свидетельствует, что кинематографист не претендовал на хроникальную точность реконструкции, делая упор на правду поэтическую – не без глубоких к тому оснований полагая, что прозрения художника, та боль и скорбь, которую он стремится донести до людей, помогает лучше постичь суть времени. В данном случае речь идёт не о стилизации «под документ» (подобно тому, как виртуозно это проделано в «Октябре» /1927/), а, если угодно, – о моделировании персонального видения событий, в наиболее острые и драматичные моменты кажущемся более реальным, чем сама реальность. То, что Карл Теодор Дрейер продемонстрировал в шедевре «Страсти Жанны Д’Арк» /1928/ применительно к отдалённой эпохе (занесённый в сухие протоколы инквизиторский процесс был, хочется сказать, «пропущен» режиссёром сквозь себя, а посему воспринимается чуть ли не частью биографии или, как минимум, лично виденным им), советский коллега – проделал в отношении недавнего прошлого. Принципиально, кроме того, что и в таком, антинационалистическом по духу произведении Александр Довженко остаётся художником украинским, не забывающим о традициях народных дум, протяжно мелодичных и исполненных житейской мудрости. Впрочем, в гораздо большей степени «даёт действительно беспримерный образец того, что есть народное искусство в наш атомно-компьютерно-космический век» (если воспользоваться словами Ромила Соболева), всё же следующий фильм мастера – «Земля» /1930/.

.

__________
1 – Картина попала в кинопрокат США, а также ряда западноевропейских стран задолго до Второй мировой войны.
2 – Довженко А. Я принадлежу к лагерю поэтическому… – М.: Советский писатель, 1967. – 404 с.
3 – Хотя обе роли блестяще исполнил Семён Свашенко.
4 – Корниенко И. Кино советской Украины. – М.: Искусство, 1975. – 240 с.

Прим.: рецензия публикуется впервые


Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Можно использовать следующие HTML-теги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>

Яндекс.Метрика Сайт в Google+