Бочка пороха / Буре барута (1998)

Полнометражный фильм.

Другие названия: «Бочка пороха» / «Bure baruta» (название на транслите) / «Буре барут» (Македония) / «Baril de poudre» (Франция), «Pyritidapothiki» (Греция, название на транслите) / «Barut fiçisi» (Турция) / «The Powder Keg» (оригинальное название по-английски), «Кабаре «Балканы» / «Cabaret Balkan» (международное англоязычное название).

Югославия, Македония, Франция, Греция, Турция.

Продолжительность 102 минуты.

Режиссёр Горан Паскалевич.

Авторы сценария Деян Дуковски, Горан Паскалевич, Филипп Давид, Зоран Андрич по пьесе Деяна Дуковского.

Композитор Зоран Симйанович.

Оператор Милан Спасич.

Жанр: драма

Краткое содержание
Белград, середина 1990-х годов. Молодой парень по имени Алекс (Марко Уросевич), разъезжающий на автомобиле в надежде познакомиться с какой-нибудь девушкой, нечаянно врезается в «фольксваген» Йовы (Богдан Диклич) и, испугавшись, скрывается с места происшествия, провоцируя того на ответные действия… Таксист (Небойша Глоговач) угощает выпивкой Димитрия (Александар Берчек), уволившегося из полиции по состоянию здоровья, чудом выжив после нападения неизвестного, и признаётся старому знакомому, что это дело его рук — месть за избиение в молодости… Двое боксёров (Драган Николич и Лазар Ристовски), закадычные приятели, устраивают вечер откровений, рассказывая обо всех пакостях, втайне сделанных друг другу, который завершается смертоубийством… Водитель автобуса (Велимир Живоинович), в прошлом профессор, забывает о времени, наслаждаясь кофе в придорожном кафе, и не замечает, как пассажиров берёт в заложники расстроенный парень (Сергей Трифунович)… Что это, череда курьёзных случайностей?

Также в ролях: Мира Баньач (жена водителя автобуса), Иван Бекьарев (мужчина в автобусе, считающий себя смельчаком), Воислав Брайович (Топи), Азра Ченгич (жена мужчины в автобусе, считающего себя смельчаком), Милена Дравич (дама в автобусе), Мирьана Йокович (Анна, подруга Джорджа), Драган Йованович (Коста, новый приятель Наталии), Мирьана Каранович (Наталия, бывшая невеста Мане), Предраг Манойлович (Мане, в титрах как Predrag-MikiManojlovic), Тони Михайловски (Джордж, приятель Анны), Небойша Милованович (сын водителя автобуса), Никола Ристановски (Борис, артист кабаре), Анна Софренович (отчаявшаяся девушка в купе поезда), Данило «Бата» Стойкович (Виктор, отец Алекса), Люба Тадич (дирижёр оркестра), Предраг Тасович (старик), Йосиф Татич (полицейский).

Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com

Рецензия

© Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com, 26.05.2018

Авторская оценка 9/10

(при копировании текста активная ссылка на первоисточник обязательна)

Невзирая на затяжную и кровопролитную гражданскую войну, кинематограф на территории распавшейся СФРЮ продолжал существовать и, больше того, периодически одаривать выдающимися произведениями, вплоть до подлинных шедевров. Причём внушительный художественный резонанс вызывали не только постановки одарённых новичков (вроде Милчо Манчевского и Даниса Тановича): неизменно привлекают повышенное внимание работы таких давно признанных мастеров, как Эмир Кустурица и Горан Паскалевич. Правда, некоторое время было ощущение, что последний из них, крупнейший представитель так называемого «поколения-70», уроженец Белграда, серб по национальности, изрядно разочаровался в расколовшейся, ввергнутой в хаос Родине, отправившись искать счастья за рубежом – хотя бы в «Америке кого-то другого»¹, если воспользоваться названием его предыдущей ленты, о югославских эмигрантах, не могущих найти себя в США. Пустившись в рассуждения о международном положении, Топи, в далёком прошлом участник революционного студенческого движения, не совсем прилично (в духе грубоватого народного фольклора), хлёстко, но не без глубоких к тому оснований характеризует Балканы «задницей всего мира», в которой столица некогда славного, процветающего, гордого и независимого государства стала саднящей «геморроидальной шишкой».

Впрочем, если резкость подобных формулировок доморощенного философа ещё можно списать на накопленные личные обиды, то другая его стихийная метафора поражает точностью и ёмкостью. К концу XX века огромный полуостров на юго-востоке просвещённой Европы превратился в «бочку пороха», готовую рвануть, разрушая всё кругом, от малейшей искры. А фитилём служит миллионный город, и прежде не казавшийся монолитным, но превратившийся в настоящий Вавилон накануне крушения, где представители разных этнических групп, вероисповеданий, поколений, социальных слоёв и просто люди, придерживающиеся непохожих взглядов, априори отказываются друг друга слышать и слушать, готовы поддаться на любую провокацию – или принять за таковую обычное стечение обстоятельств. Дружба народов осталась в светлом (гораздо более светлом, чем казалось и продолжает казаться интеллигентам диссидентского толка, принимавшим за откровение пропаганду Запада) прошлом, уступив место оголтелому национализму окраин, разорвавшему государство изнутри. Но даже не это самое страшное. Югославия может служить идеальной иллюстрацией тезиса Томаса Гоббса о войне всех против всех в современных условиях – со всеми сопутствующими «прелестями» культа чистогана и преуспевания за счёт ближнего своего. Что, больше нигде не происходит дорожно-транспортных происшествий? Нигде не задерживаются с отправлением автобусы? Нигде, наконец, шпана не промышляет тем, что сливает по ночам топливо из бензобаков автомашин, стоящих во дворах?.. Глупо, конечно, оправдывать молодого человека, сорвавшегося и, если исходить из формальной стороны, взявшего пассажиров в заложники, совершая хулиганские выходки – угрожающе размахивая ножом и приставая к людям (в том числе к беззащитной девушке) с непристойностями. Но как-то не приходится сомневаться в искренности парня, недоумевающего, как может существовать в тотальном беспамятстве народ, веками изнывавший под игом Османской империи, переживший зверства нацистской Германии?.. Только незримый механизм насилия, когда мелкое, совершенно пустяковое происшествие вызывает неадекватные ответные действия, уже запущен, переплетая и ломая судьбы всё новых случайных прохожих, мирных обывателей.

Паскалевич не случайно обратился к одноимённой (написанной в 1994-м²) пьесе Деяна Дуковского, населённой двумя десятками действующих лиц и принципиально лишённой главного героя – или даже нескольких. Вопреки кажущейся хаотичности развёртывания экранных событий – отсутствию привычных логических обоснований смены эпизодов, лента не распадается на мимолётные зарисовки с ночной натуры, напоминая гигантскую фреску, в которой мельчайшая деталь помогает лучше понять картину в целом. Сюжет развивается ассоциативно, не столько иллюстрируя прописную истину о том, что насилие порождает насилие, сколько указывая на неразрывную взаимосвязь между всем, что творится в мире. Между тем, как правило, недобрым и нехорошим, что походя, не задумываясь, совершают люди. Когда человек, воспитанный в лоне европейской культуры, слышит термин «карма», это вызывает в памяти мысль о чём-то неотвратимом и почти мистическом, навевая ассоциации с роком. А между тем гораздо ближе к истине представления о причинно-следственных связях явлений, возникающих на глубинных психологических уровнях (подсознание индивидуума и коллективное бессознательное) вне зависимости от того, замечает человек их наличие или старается принципиально ничего не видеть. Все поголовно скисли душами, как сказал бы Владимир Высоцкий, и, похоже, никто из персонажей не вызывает у авторов особой симпатии, неважно – является ли жертвой обстоятельств или мелким тираном, не упускающим шанса продемонстрировать собственную власть. Но дело, думается, не в мизантропии, в которой-де с головой увяз режиссёр, и прежде не отличавшийся оптимизмом. Одновременно Паскалевичу и Дуковскому удаётся передать неподдельную боль за соотечественников, воистину не ведающих, что творят, и, лишённые сдерживающих факторов (идеологических, культурных, моральных), объективно провоцирующих ситуацию, когда «этнические чистки оказываются лишь организованной формой ежедневного поведения»³. Но и этого мало. Межконфессиональные или расовые разногласия имеют хотя бы видимость смысла, а иные столкновения (вроде затаённой вражды старых друзей-боксёров) напоминают глупый анекдот, который бы вызвал гомерический хохот, не обернись столь серьёзными последствиями – летальным исходом. Кинематографисты убеждены, что художник не имеет права ограничиться констатацией печального факта, что мир сошёл с ума – даже если не в состоянии логически объяснить происходящее, напоминающее кровавый абсурд.

Помнится, ещё Душан Макавеев («Человек не птица» /1965/) предоставил сценическому прорицателю возможность поведать о массовом, всепроникающем гипнозе, порождающем сон разума. Вот и в прологе картины Паскалевича Борис, экстравагантный конферансье кабаре «Балканы»⁴, не случайно напомнивший своего коллегу из подобного увеселительного заведения, работавшего в 1930-е в Берлине (Никола Ристановски даже внешне похож на Джоэла Грея), прямо, хотя и в эпатажно-язвительной форме, предупреждает публику о грядущих неприятностях. А в финале, уже после того, как «бочка пороха» всё-таки рванула, ознаменовав наступление апокалипсиса местного масштаба, звучит тост за здравие… Кадры с огненным заревом поневоле воспринимаются предвидением проведённой весной 1999-го операции «Союзная сила», начатой с небезызвестных «гуманитарных бомбардировок» авиацией государств-членов НАТО, заявивших о намерении в мгновение ока разрубить гордиев узел.

.

__________
1 – Другой вариант перевода – «Чужая Америка».
2 –  Любопытно, что первая версия сценария стараниями самого драматурга-македонца была готова уже через год.
3 – По характеристике американского кинокритика Роджера Эберта.
4 – Ещё одна метафора, на сей раз – предвосхищающая мысль Дарко Митревски («Бал-Кан-Кан» /2005/).

Прим.: рецензия публикуется впервые

---

---