Бойцовая рыбка / Rumble Fish (1983)

Зуева Ю. Микки Рурк: Бунтарь по имени «Мышка» // Видео-Асс Премьер. – 1994, осень. – С. 70-73.

Новорождённый Филипп Эндрю Рурк был крохотным, щуплым, чахлым мальчонкой – настоящим мышонком, и мама назвала его по имени знаменитой мышки Диснея, – Микки. Но детство Рурка оказалось отнюдь не диснеевским. Сын разведенных родителей, изгой в кругу многочисленных сводных братьев и сестер, вечно получающий затрещины от отчима, Микки страдал без родного отца. Эту боль, как он признался однажды, он носил в сердце постоянно. Единственно, что спасало тогда маленького Рурка – это мечты, грезы. В них он не был слабым и однажды «мышка» записывается в боксерскую школу. В ту самую, что когда-то посещал Мохаммед Али. Вскоре он стол грозой двора. Видимо, с детства у него осталась эта особенная манера держаться: вжатая в напряженно поднятые плечи голова, колючий взгляд, внутренняя готовность к прыжку, нападению и отпору агрессии. Бокс сыграл особую роль на каждом этапе его жизни. В детстве излечил от гнездящегося глубоко внутри страха, впоследствии избавил от визитов к психотерапевту. Мальчик рос, он мог бы стать спортсменом-профессионалом, но судьба решила иначе. У него был друг боксер. Вечно сражающийся, вечно бьющий и битый. Рурка преследовал кошмар его окровавленного тело, изувеченного ударами. Он как бы увидел себя самого в будущем. И оставил бокс. Еще не задумываясь об искусстве, работает где придется: электриком, сторожем автостоянок, официантом, спасателем на пляжах, продавцом каштанов в Центральном парке. Так бы и просвистела жизнь, если бы не встреча с приятелем, помешанном на театре. «Меня поражало в нем то, – говорил Рурк, – что ему достаточно открыть книжку шекспировских пьес, чтобы мгновенно перенестись в совершенно иной мир, прекрасный и насыщенный. Как я завидовал ему!» Именно этот приятель и решил его судьбу, попросив Микки сыграть с ним в любительской пьесе. Глотнув сладкого яда подмостков, юный Рурк отправляется в Нью-Йорк, в школу драматического искусства: «Я хочу быть актером!» Рурку позволили присутствовать на занятиях, впитывать, наблюдать. Он наблюдал три года. «Мне было трудно привыкнуть к этому утонченному миру – после всего, что было со мной. Я ничего не понимал: почему вдруг все начинали плакать, ни стройных звуковых упражнений… ни дурацких гримас».

Три года притирки не отпугнули его, он-таки поступил в прославленную «Актерскую студию» Ли Страсберга. Тот был тираничен и нетерпим, у Рурка не осталось от него приятных впечатлений. Однако навсегда запомнил редкие визиты другого известного человека – Элиа Казана. Однажды Рурк в паре с молодой актрисой играл сцену «разрыва отношений», играл «ненависть». Казан заметил ему: «Неплохо, совсем неплохо. Но, когда актер играет ненависть, его зритель должен ощущать тень огромной любви, которая только что покинула его сердце». Эти слово Рурк запомнил на всю жизнь.

Учеба в прославленной студии дала ему профессиональную технику, научила мастерству, к чему прибавлялась школа жизни – безошибочный инстинкт и опыт.

Кинодебют Рурка состоялся в студенческих фильмах, а уже в 1978 году он получает большую роль на телевидении в картине режиссера Алана Смии «Город в страхе». Мелькнув в массовке у Стивена Спилберга в его фильме «1941», Рурк опять возвращается на домашний экран, где в дуэте с молоденькой Линдой Хамильтон играет в фильме Петера Ливайна «Изнасилование и брак: без причин» – роль жестокого алкоголика, мучающего свою жену.

1980 год для Рурка знаменателен встречей с Майклом. Чимино, который подарит актеру в будущем одну из лучших его ролей в фильме «Год Дракона». А пока, сняв актера в фильме «Врата роя», режиссер при монтаже отрезал все сцены с Рурком! На этой картине Микки подружился с актером Кристофером Уокеном, доверил ему сокровенное, рассказав, что пишет автобиографический сценарий – «Маменькин сынок»: «Ты будешь играть там! Мы будем играть вместе!» Через восемь лет так и произошло. Потом были еще роли: у Лоуренса Касдана в «Жар тела», в автобиографическом фильме Барри Левинсона… Словом, кинематографическая поденщина.

Незаметное актерское существование молодого Рурка кончилось, когда Коппола утвердил его на главную роль в фильме «Бойцовая рыбка». Картина рассказывает о сложных взаимоотношениях двух братьев – Расти Джеймса (Матт Дилон) и Мотоциклиста (Микки Рурк). Юнец Расти идеализирует своего старшего, видит в нем Бога. Но предмет его обожания – это уже поблекшая звезда: бывший предводитель банды хулиганов, мотоциклист настолько избит, что уже почти не слышит, а среди цветов едва-едва различает красный, иногда синий…

Коппола советовал Рурку читать Альбера Камю. Он хотел, чтобы актер придал своему герою мифический и экзистенциальный образ человека-тени, как бы насильно живущего в никчемно-абсурдном мире, уставшего от всего и опустошенного. Также Коппола советовал Рурку изучать труды Наполеона: в прошлом герой картины был как-никак стратегом, пусть даже уличных бойцов.

Рыбки – ведущая метафора фильма. У Копполы они – анималистический парафраз подростков, запущенных в аквариум бесчеловечного общества, вынуждаемых им уничтожать друг друга. Все это снято в черно-белых тонах, как бы глазами Мотоциклиста, потерявшего способность видеть мир в цвете. И только однажды зритель, как и герой ленты, радуется появлению красно-голубых рыбок, увиденных Мотоциклистом при ночном нападении на зоомагазин. Все, на что еще способен Мотоциклист, это спасти от смерти младшего брата.

Зрители ждали Mатта Дилона, о открыли для себя Микки Рурка. Газеты сравнивали его с легендарным Брандо. Герой Рурка стал портретом всего измученного поколения. Интересно, что работа над Мотоциклистом задала тон всем будущим ролям актера, из которых встает образ человека без иллюзий, разбитого, но непокоренного. Это и полицейский-расист Стэнли Уайт в «Годе Дракона», и порочно-извращенный бизнесмен в «Девяти с половиной неделях» и писатель-алкоголик в «Пьяни», и наемный убийца из ирландского террористического клана в «Отходной молитве», и умирающий от боли боксер в «Маменькином сынке», и святой во «Франческо»…

Роль в «Годе Дракона» – одна из самых удачных работ Рурка – строится на мощных энергетических перепадах в выражении характера героя, объявившего беспощадную войну китайской мафии Нью-Йорка.

В 1987 году Алан Паркер приглашает Рурка на главную роль в свой мрачный фантастический триллер «Сердце Ангела», где тот играет частного детектива Гарри Ангела, к которому обращается загадочный клиент с просьбой найти некоего Джонни, не вернувшего долг. По ходу мистически закрученного действия выясняется, что клиент детектива – сам Люцифер (Роберт Де Ниро), а Гарри все это время ищет самого себя. Рурк-актер как бы возвращается в себя, некогда забытого и умершего. И это оказывается страшнее смерти, так как прежний Гарри, заключивший сделку с дьяволом, теперь обязан заплатить по счету. Мастерски сыграна последняя сцена фильма: мгновенная вспышка-осознание того, кем он является на самом деле, превращает Гарри в бомбу из «человечины». Лицо, глаза, плечи, кожа – весь он взрывается изнутри, кок то самое куриное яйцо, которое мистер Черт некогда раздавил в своей ладони. Кстати, о яйце. Паркер, работая над этой символической сценой – когда герой Де Ниро манипулирует яйцом-душой перед Рурком, снял несколько десятков дублей, и каждый из них был шедевром актерского мастерство двух звезд. 1987 год поистине плодотворный для актера. Барбет Шродер снимает Рурка в фильме «Пьянь». Это своеобразная хроника алкогольно-хулиганских будней деградировавшего писателя. Для съемок в этом фильме актер будто перетянул на себе всю кожу – и превратился в омерзительного, грязного, обрюзгшего пьяницу. В этом же году Рурк играет в фильме Майка Ходжеса «Отходная молитва» по бестселлеру Джека Хиггинса. Его герой – беспощадный наемный убийца Мартин Фэллон, в жизни которого наступает кризис: по его вине погибают невинные школьники. Мартин пытается вырваться из оболочки своего холодного грязного «я», порвать с прошлым и стать хорошим и чистым. До самоубийства ему удается достойно прожить только несколько дней (для него – целая вечность) – и спасти от мафии возлюбленную, священника и взятого в заложники ребенка. Мартин в исполнении Рурка напоминает Родиона Раскольникова. «Маменькин сынок» – особая страница в творчестве актера. Это его детище, которому он отдал все свои эмоции и воспоминания, влез в долги. Под псевдонимом Эдди Кук он написал во многом автобиографический сценарий, собрал съемочную группу и сыграл в фильме главную роль. Рядом с ним играют его близкие друзья – Кристофер Уокен, Дебра Фойер – его бывшая жена, многие приятели появляются в эпизодах или массовках. Настоящий семейный фильм! (Режиссер – Майкл Серезин, любимый оператор Алана Паркера, с которым Рурк познакомился на съемках «Сердца Ангела».) Это грустная история боксера, находящегося перед выбором: оставаться в любимом спорте или уйти. Остаться – значит умереть, здоровье и возраст не могут быть больше его союзниками, а уйти – все начать с нуля, хоть и под крылом красивой женщины. Он остается и «умирает», а хэппи-энд кажется фантастикой или сном. Прототипом героя стол тот самый боксер, кошмарный образ которого когда-то отвратил Рурка от профессионального спорта. К сожалению, фильм не пустили на большие экраны Америки – и сразу же выпустили на видеокассетах. Пресса отозвалась о нем сдержанно, хотя исполнение Рурка было блистательным. Его герой – кровоточащий человекоподобный обрубок, в котором непонятно как еще может теплиться жизнь. Лицо – перекошенная пластилиновая маска, сползшая набок, он еле ворочает треснувшим ртом, еле дышит, еле тащит свое тело, но продолжает бороться почти маниакально – принципы, которым он приносит себя в жертву, сильнее его.

На съемочную площадку фильма специально пришла Лилиан Кавани, чтобы получить у Рурка согласие на главную роль в ее будущей картине о жизни святого Франциско Ассизского. Рурк спросил Кавани, каким она хочет видеть его Франциска. Кавани посмотрела на его измученное, все в ссадинах небритое лицо, на большие крепкие ладони и ответила: «Таким, кокой ты сейчас».

В 1988-1990 годах Рурк играет в профессионально сделанных триллерах, по стандартно-американским клише, среди которых особняком стоит роль в фильме Уолтера Хилла «Джонни-красавчик». Уроду-преступнику делают экспериментальную пластическую операцию, предлагая начать жизнь с нуля. Благодаря Рурку в этой роли детектив перерастает в психологическую драму. Когда доктора снимают с лица героя Рурка бинты, он робко подходит к зеркалу, взглядывает на свое отражение, касается щеки рукой, боясь, что это призрак, который сейчас исчезнет, – плача, как ребенок, слезами, заливающими все лицо.

Рурк использует свое тело, как скульптор глину. Для съемок фильма «Римский папа из Гринвич Вилледж» специально поправился на двенадцать килограмм, похудел на десять для «Девяти с половиной недель», сделал болезненную косметическую операцию на теле для «Дикой орхидеи», выбил два зуба для «Пьяни», сделал ирландскую татуировку для «Отходной молитвы», обнаженный катался по снегу во «Франческо», без дублера проводил все кинораунды на боксерском ринге «Маменькиного сынка»…

Его герои – пьяницы, убийцы и святые – говорят особенным тихим голосом, с теплым, обволакивающим тембром, дикция всегда отточена, а произношение слов спокойно, веско, одновременно нежно и угрожающе. Его образ противоречив: детские ласковые глаза и порочный кривящийся рот – этакий ребенок-эротоман. Застенчивая улыбка и кулаки боксера. Провокационный блеск глаз, садизм и мазохизм, тяга к страданию, одновременно благородная и болезненная. Репутация хулигана и сквернослова – и сборник лирических стихов…

Съемки у Саймона Уинсера в футуристическом боевике «Харлей Дэвидсон и Мальборо Мен» (1991) Рурк прокомментировал так: «Фильм глуп и дебилен. Мне противно и унизительно в нем сниматься. Стыдно каждый день выходить на площадку, но я согласился играть здесь по двум причинам: во-первых, мне хочется доказать, что я не только метатель дерьма, как думают, но и настоящий профессионал, способный на 100 процентов изменить свой имидж и осмелиться играть в новом для себя амплуа. И во-вторых, мне хотелось расширить узкий круг своих постоянных зрителей, привыкших видеть меня в авторских фильмах Шродера, Кавани, Копполы или просто с отполированной харей в черном костюме!»

Рурк безразличен к успеху, но ценит свободу и независимость, которые приносит слава: «У меня есть время на себя и для себя. Но я отдаю все, о чем меня просят, все, на что способен – и чего от меня ждут… стараясь, насколько это возможно, сохранить определенную дистанцию между собой и профессией.

Ему ненавистен ярлык «молодого Брандо», который ему пытаются наклеить: «Я – Рурк и никто больше. Сам по себе. Цельный и неделимый. Без сделок и без компромиссов. Принимайте меня таким, какой я есть или не принимайте вовсе…»

Общеизвестно отношение актера к раздражающему его Голливуду. Этот лакированный киномонстр не смог приручить его: «Раньше я был наивен. Мне казалось, что самое главное это быть хорошим актером. На самом же деле звездой может стать любая накачанная мускулами тупица. И вы хотите, чтобы я серьезно относился к своей профессии? Да я был бы лицемером, если бы говорил, что уважаю ее! Особенно в Голливуде, где сегодня ты король, а завтра дерьмо. Где тобой управляют, манипулируют… Да, меня прозвали антиконформистом, бунтарем – так как я говорю, что

73

Зуева Ю. Бунтарь по имени «Мышка». Продолжение // Видео-Асс Премьер. – 1994, № 22. – С. 52.

Сериал поневоле, или 30 000 и 1 извинение «Видео-Асс» PREMIERE обычно не дает статей с продолжением. «Многосерийные» материалы – не наша традиция. Но… В прошлом, 22 номере нашего журнала была опубликована статья Ю. Зуевой «Бунтарь по имени «Мышка» о популярном американском актере Микки Рурке, на наш взгляд, очень интересная, тем более, первая публикация молодого автора. Сотрудникам австрийской типографии, где печатается наш журнал, видимо, статья понравилась еще больше, – настолько, что они напечатали ее первую страницу два раза подряд! Поэтому для последней страницы уже не осталось места. И вот теперь поневоле мы делаем «сериал» – даем продолжение статьи, а заодно приносим извинения за типографский брак читателям журнала и персонально – автору.

«Бунтарь по имени «Мышка»

(Продолжение. Начало см. в «Видео-Асс» PREMIEREN 22)

«… Да, меня прозвали антиконформистом, бунтарем – так как я говорю, что хочу, и поступаю не так, как другие. В Голливуде предпочтительнее быть средним актером, но с закрытым ртом. Это не по мне». Странный парадокс: чрезвычайно серьезно относясь к своей профессии, Рурк высмеивает ее перед журналистами, принижая самого себя:

– Да, я катался голышом на снегу у Кавани потому, что был в стельку пьян!

– Для меня играть роль – это все равно, что пойти пописать!

Кстати, слушать его – не для дамских ушей, он то и дело матерится… Недавно режиссер Майкл Карбельников закончил съемки фильма «F.T.W.» по оригинальному синопсису Микки Рурка, – о том, как бывший чемпион родео после десятилетнего заключения решает вновь попытать счастья в седле. Название фильма надо понимать двояко – это и инициалы имени главного героя Френка Т. Уэлса, и начальные буквы матерного ругательства «Пошел весь мир к такой-то матери», выколотые на руке авантюристки, бегущей от правосудия. Именно с этой храброй бегуньей предстоит встретиться герою Рурка и влюбиться в нее.

Чего Рурк действительно не выносит, так это «актерничанья»: «ненавижу, когда актер носит свои страдания на лице, даже в домашней обстановке, даже среди друзей. Твоя боль никому неинтересна, спрятать бы ее прямо в сердце, там и черпать материал для углубления играемых ролей, а не размахивать ею как флагом…» Характерно еще одно высказывание актера: «Я пришел ниоткуда, я никто. У меня не было никогда места, которое я мог бы назвать своим домом. И поэтому, когда меня спрашивают – «Откуда ты?», я говорю просто – «С улицы…»

Рурк-актер способен с головой уходить в литературно-сценарные искания. Он пишет. И пишет много. Недавно опубликовал сборник лирики. Среди его многочисленных синопсисов есть сюжет о двух братьях, которые не виделись десять лет: «…при встрече – в процессе их примирения и излечивания прошлых ран, один из них неожиданно умирает. Для меня – это универсальный сюжет…»

Алан Паркер назвал Рурка «мечтательным романтиком, нервным и наивным, колким на язык инженю».

Верит ли он в Бога? Рурк ответил удивительной историей: «У моего брата обнаружили рак, и врачи успели прочесть ему все отходные. Я же соревновался в упорстве с его химиотерапевтом, молясь каждый день; молитвы звенели в моих ушах, как у других звенит «вокмен»… И однажды болезнь просто исчезла. Я думаю, что Бог выказал мне особую милость, когда спас Джоэя…»

Не эту ли истинность веры почувствовала в нем Лилиана Кавани, приглашая актера на роль святого Франциска? «Было необходимо, – говорила Кавани, – чтобы актер понимал святого изнутри, вообще имел способность понять подобный образ мыслей, чувств, их планетарность… Рурк это смог».

 «Как бы мне хотелось, – продолжает тему Франциска сам Микки, – обладать его силой, чтобы вырваться из чуждой мне среды! Как бы я хотел прекратить валять дурака, играя всяческие роли, бросить все к такой-то матери и уехать. Убежать. Мне очень близка эта роль. Близка по существу…»

«Кино – преходящее занятие… Я обыкновенный тип, который не боится говорить и делать то, что у него на сердце, и который отказывается быть частью стада вместе с другими актерами. Разве они не понимают, что впереди их ждет только бойня. Даю себе еще пять лет на это, а потом – займусь другим…»

Часто, в минуты эмоциональной депрессии или творческого простоя на помощь ему приходит любимый лекарь, – бокс. «Бокс – мое лекарство. Мне снова захотелось ощутить это страшное одиночество на ринге, почувствовать себя голым, избитым, чтобы превозмочь это и победить, доказать себе, что я еще способен быть сильным…»

В искусстве – как и на ринге, Рурк сражается до последнего, полностью отдавая всего себя.

А заветная его мечта вот в чем: «Катить свой изношенный грузовик куда-то на юг, не зная дороги… И чтобы рядом была девушка, – юная, белая, чистая. Безумно влюбленная в меня…»

Ю. Зуева

52