Местами фильм просто невозможно смешон, покоряя и остротой бытовых ситуаций, доведённых до комического абсурда, и рельефностью типажей провинциального сицилийского городка (от почти разорившегося аристократа до грозного мафиози), и даже меткостью социально-исторических характеристик…
Режиссёр-сценарист не скрывал в мемуарах и интервью, что замысел родился из опыта брака с Кяби Ларетей (между прочим, эстонкой по происхождению), а попытка суицида, о которой рассказывает Давид, навеяна аналогичным инцидентом, приключившимся в Швейцарии с ним самим…
Режиссёр, всегда разрывавшийся между тягой к острой эксцентрике, ныне персонифицированной в образе мистера Юниоси, вечно недовольного соседа-японца, и насмешливым изображением извечной битвы полов, наверное, не раскрывался таким лириком за всю свою долгую карьеру!..
Доди Смит не выдержала и призналась журналистам, что в глубине души надеялась на то, что её одноимённый роман для детей, опубликованный издательством Heinemann, заинтересует Уолта Диснея. И, разумеется, незамедлительно ответила согласием на предложение об экранизации…
Не обойдя стороной конфликт между долгом и чувством, поставленный во главу угла ещё выдающимся драматургом Пьером Корнелем, создатели ленты вместе с тем постарались выйти на историко-философские обобщения. Дело, грубо говоря, не в том, что дон Родриго был по природе добр и гуманен…
Даже по меркам «польской школы», поражавшей, начиная со второй половины 1950-х, обилием талантов и вместе с тем особым, самобытным, подчёркнуто экспрессивным взглядом на мир, объединявшим людей, прошедших ад войны, фильм Ежи Кавалеровича – недосягаемый шедевр…
Постановку Томпсона отличает та же, что и шедевр Дэвида Лина, двойственность (точнее, подлинно диалектический подход) в изображении реалий войны, где героизм соседствует с самыми низменными проявлениями людской натуры – и где царит насилие, оставляющее саднящие раны в душе…
Толика неопределённости позволила Иву Чампи выстроить композицию нетривиально – в духе уэллсовских загадок о личности, остающейся непостижимой, идёт ли речь о властном «гражданине Кейне» или об инфернальном «мистере Аркадине». Кто Вы, доктор Зорге?..
Поведанная история могла бы быть воспринята драмой конкретных людей, утративших смысл существования, теряющих волю к жизни, тем более что сочинитель прямо говорит о возникших трудностях: проблема заключается не в том, о чём писать, а как, каким языком…
Как бы искренне по-человечески ни сочувствовал ищущим, неудовлетворённым жалким бытованием действующим лицам, автор всё же не готов полностью разделить их мечты о маленьком личном (по сути, мещанском, как бы грубо подобное выражение ни прозвучало) счастье…
