Даже признавая неизбежность поражения индивидуалиста и моралиста Серпико, посмевшего объявить бой системе, режиссёр не может не восхититься мужеством и чувством гражданского долга Фрэнка, фактически, а не номинально внёсшего лепту в совершенствование социального механизма…
Режиссёр, призвавший в соавторы Глорию Кац и Уилларда Хайка, шёл на известный риск, вознамерившись выстроить сюжет по свободному, «ассоциативному» принципу – именно что в манере граффити, зачастую рисуемых уличными художниками по наитию, без оглядки на правила классической живописи…
После «Великолепного» Альберту Р. Брокколи и Гарри Зальцману по чести оставалось разве что застрелиться или, хуже того, раздавить ампулу с ядом, которой продюсеры наверняка запаслись в подражание агенту 007 (и которая грозит выскочить из зуба в неподходящий момент)…
Анри Шарьеру, с готовностью консультировавшему кинематографистов (и, увы, не дожившему до премьеры без малого пять месяцев), периодически приходилось выслушивать сомнения относительно соответствия фактам тех или иных утверждений, описанных деталей, сюжетных ходов…
Фил Карлсон, будучи режиссёром опытным (впрочем, он так и не вышел за рамки ремесленника), замечательно сыграл на расхожих представлениях о беззаконии, царящем не только в «каменных джунглях», но и на просторах «одноэтажной Америки». Ему и сценаристам даже не пришлось выдумывать никакого одиночку-храбреца…
Владимир Петрович, предпочитавший на писательском и кинодраматургическом поприщах фигурировать под псевдонимом Владимиров (в том числе на сей раз, разделив обязанности сценариста с Павлом Финном), мог по праву претендовать на звание режиссёра-международника – по аналогии с журналистами-международниками…
В представлении Пекинпа, Пэт Гэрретт (одна из лучших ролей Джеймса Коберна!) – подлинно трагическая фигура. Он поступился идеалами, добровольно изменился, последовательно переманивая бывших преступников на правильную сторону закона, наконец, собственноручно убил Билли Кида, которого считал родным сыном…
Казалось бы, ситуация сама по себе – хуже не придумаешь. Причём лишения не только не сглаживают, но, наоборот, обостряют привычные капиталистические противоречия: достаток (чего уж там, роскошество!) элиты на фоне нищеты подавляющего большинства прямо-таки вопиет…
Ситуация радикальным образом меняется – в лучшую сторону! – в тот момент, когда Кура берётся продемонстрировать силу чёрной магии. Начиная со схватки с «наущенной» чародеем гальюнной фигурой, отважному мореходу и его соратникам придётся пережить немало нервных минут…
Некоторые специальные эффекты сделаны по сегодняшним меркам не совсем гладко, но в целом образ японских городов (включая преуспевающий, густонаселённый Токио), на которые разбушевавшаяся стихия обрушивается всей своей мощью, производит неизгладимое впечатление…
