Любовь бедного творца и дочери состоятельных торговцев, возвышенная, но заведомо обречённая (и не только по той причине, что он долго не решается поведать о собственном браке, а она – вскоре обвенчается с другим человеком), служит лишь отправной точкой…
Спустя тридцать лет не осталось и следа той беззаботности, того ощущения бесконечной и неизбывной свободы, которое было неподвластно даже смерти. Всё заполонили необъятные и, в сущности, экзистенциальные страх и ненависть, диктующие свою логику мировосприятия и поведения…
К концу XX века огромный полуостров на юго-востоке просвещённой Европы превратился в «бочку пороха», готовую рвануть, разрушая всё кругом, от малейшей искры. А фитилём служит миллионный город, и прежде не казавшийся монолитным, но превратившийся в настоящий Вавилон накануне крушения…
Только Пьер согласится с очередной идеей гостя и попросит его о маленькой услуге (уход дражайшей Кристины заставляет изрядно понервничать), как тот обязательно всё испортит излишним рвением и склонностью к импровизации, неизменно оборачивающейся конфузом. И чем дальше – тем хуже. Обхохочешься!..
Куда досаднее то обстоятельство, что остались без подкрепления и другие, очень перспективные художественные притязания создателей. Ведь у сценариста Дэвида Гойера был опыт сочинения не только опусов о боевых искусствах, но и научно-фантастических произведений…
Проблема в том, что сущей угрозой национальной безопасности (в данном случае – в финансовой сфере) на поверку оказываются не арабы или негры, а граждане цивилизованной ФРГ, с которыми местные жители всерьёз подумывают основать единое государство…
Главным достижением стали (во всяком случае – должны были стать) специальные эффекты и компьютерная графика, позволившие кинематографистам замахнуться на создание особого мира, максимально точно, надо полагать, передающего атмосферу первоисточника…
В четвёртой части, пожалуй, в ещё большей степени, чем в предыдущих, слышны нотки не просто иронии, а… обезоруживающего юмора абсурда, которым волей-неволей приходится проникнуться напарникам, дабы в нужный момент не потерять самообладание…
Однако большей частью злоключения Твидла и его верных друзей напоминают калейдоскопичное чередование историй, вроде бы причудливых и непредсказуемых, но подчинённых идее фикс – довести до абсурда, осмеяв, все аспекты человеческого бытования…
Кацуюки Мотохиро старается сохранить верность чуть беспечной, сдобренной толикой иронии интонации, найденной в оригинале: вспомним хотя бы завязку, когда работники двух соседних полицейских участков долго препираются…
