Далеко не тривиальная интрига Дюма-отца оказалась не усложнённой, а, наоборот, варварски спрямлённой; то же касается и мотивации поступков действующих лиц, на экране – куда более плоской, чем на страницах книги. Уоллесовская «отсебятина» начинает сильнее всего раздражать под занавес…
Каждое поколение зрителей должно получить своих д’Артаньяна и трёх мушкетёров! Другое дело, что не всякому следует доверять столь ответственную миссию… Даже странно, что подобные упрёки приходится адресовать Полу У.С. Андерсону…
Разумеется, основной юмор ситуации заключается не в том, что великие мушкетёры подряхлели, уже не горят желанием ежедневно смотреть смерти в лицо и… едва поспевают за бойкой девушкой. Забавной должна показаться путаница с двумя сообщениями…
Когда Родина (читай – корона, а точнее, персона государя, не случайно оставшегося в истории под прозвищем «Король-Солнце») в опасности, волей-неволей приходится вспоминать подзабытые навыки. Не думаю, что поклонники творчества Александра Дюма-отца должны негодовать…
Что ни говори, авторы поддались эйфории той категории граждан, что встретила приход (точнее, реставрацию) капитализма с надеждой, что теперь-то удастся реализовать сокровенные мечты. Решивших: хватит прозябать на скромных должностях и довольствоваться низкими зарплатами…
Париж, как известно, всегда Париж, но стараниями наших соотечественников картина (по западным стандартам – мини-сериал) получила поистине универсальное звучание, вслед за Дюма-отцом, как бы через века, доводя до публики непреходящие высокие понятия: искренней дружбы, страстной, сметающей преграды любви…
Текст Эдмона Ростана, идеально подходящий для подмостков, всё-таки требовал существенной переработки при переносе действия на кинополотно – и сценарист Жан-Клод Каррьер продемонстрировал редкостное художественное чутьё…
Чувствуется, чувствуется прежний беззаботный Лестер, свободно обращающийся с повествовательными приёмами и предпочитающий логичности развития экранных перипетий – спонтанность…
Что ни говори, а «Три мушкетёра» по-прежнему ждут своей экранизации – не просто дотошной, а буквалистской, подразумевающей перенос на плёнку каждого описанного эпизода, каждой произнесённой действующими лицами реплики…
Если начало романа позволяло уделять внимание – без опасения раздосадовать почитателей писателя – колоритным деталям, острым и вместе с тем остроумным ситуациям, то во второй половине повествования действие зиждется именно на придворных кознях…
