Эскапады «монтипайтоновцев» не на шутку рассердили не только католиков, но и многих протестантов. В ответ на массовые протесты, устроенные по поводу демонстрации картины представителями разных конфессий, Джон Клиз резонно заметил Майклу Пэйлину: «Мы собрали их всех вместе впервые за 2000 лет!»…
Главным сюрпризом стала всё же глубокая (неожиданно глубокая!) проработка сюжета, не лишённого даже философских обертонов. Всемирный заговор киборгов против людей пока не вылился в широкомасштабную войну с применением оружия массового поражения, но уже принял характер жёстких столкновений…
Карл Ласло – опасный, решительно неконтролируемый, полубезумный тип, норовящий поставить жизнь в Америке с ног на голову. В той самой Америке, где давно уже никакой бизон не бродит – разве что в видениях, вызванных убойной дозой ЛСД…
Гаррет Эдвардс явно хотел подчеркнуть, что его постановка выходит из ряда вон, являясь не продолжением с очередным порядковым номером, а попыткой развития (‘раскручивания’, по-английски – «spin-off») одной из второстепенных сюжетных линий…
Однако там, где не оказал должного эффекта индивидуальный и групповой террор, продемонстрировал действенность марксистский (если угодно, скорректированный с учётом принципиальных дополнений Антонио Грамши) подход. Классик, к удивлению повстанцев, вновь оказался прав…
Задолго до того, как Джейк и Сэм, со всех сторон окружённые, решают поразить неприятеля наглой фронтальной атакой, ясно, что они – последователи (духовные наследники!) Бутча Кэссиди и Санденса Кида, безудержные индивидуалисты и сорвиголовы…
Можно написать немало восторженных слов по поводу мастерства режиссёра, по праву носившего тогда титул одного из ведущих профессионалов «фабрики грёз», – и, соответственно, выразить сожаление, что амбициозный проект не оправдал радужных ожиданий…
Затеянная отдельными представителями заокеанской прессы ещё в период съёмок кампания жёсткой критики (травли?) создателей кинопроизведения, равно как и злорадные комментарии слабых коммерческих показателей картины на старте, вызвали противоположный эффект…
Готов поверить, что режиссёр, заставив беженцев говорить по-украински, не намеревался проводить прямую параллель с событиями в многострадальной стране, заманенной благами пресловутой евроассоциации, одурманенной Евромайданом, скинувшей «тирана» Януковича…
Поведав притчу (или быль?) о слепце, который, прозрев, не выдержал того, что увидел, Дэвид рассказал о себе – и исход представляется столь же естественным и неотвратимым, как и казнь Мерсо в повести «Посторонний» /1942/ Альбера Камю, которую режиссёр хотел экранизировать…
