Кинематографисты вновь воздают должное азарту, прозрачно намекая, что для воров экстра-класса, получивших красное уведомление от Интерпола, важны не деньги как таковые, а удовольствие от самого процесса похищения бесценных артефактов. От процесса, позволяющего получить очередную порцию адреналина…
Фильм являет собой хрестоматийный пример того, как зрелищность и обеспеченная крепкой драматургией увлекательность действа компенсируют практически нескрываемую абсурдность сюжета. Своего рода праздник непослушания вырвавшихся на волю уголовников происходит 14 июля – аккурат в День взятия Бастилии…
Присутствие столь экстраординарной личности, умеющей мыслями и поступками озарить (в том числе в буквальном смысле!) мрачный тюремный антураж, придаёт повествованию с заранее известной развязкой – в виде непереносимо долгого прохода по «зелёной миле» – неожиданное звучание…
Учитывая, что кинопроизведение (и не артхаусное, а коммерческое, предназначенное для широкой публики), в чёрных красках живописующее современный капиталистический мир, увидело свет минимум за три года до начала затяжного экономического кризиса, поневоле поразишься проницательности кинематографистов…
На сеансе сложно удержаться от хохота, а некоторые эпизоды (например, вскрытие на полном ходу бронированного железнодорожного вагона) ещё и поражают технической сложностью исполнения. И всё-таки волей-неволей ловишь себя на мысли, что на сей раз Жерар Ури не избежал проколов…
Как помним, именно национальный (точнее, межнациональный) аспект упорно ставился авторами во главу угла своих историй о таксисте и полицейском, каждый раз служа не меньше, чем основой для интриги. И сценарист-продюсер Люк Бессон, по счастью, вновь не отказался от удачно нащупанной «проблематики» (именно в кавычках!)…
Помещённая в заключительные титры оговорка (творчество Стефана Цвейга послужило источником вдохновения) с одной стороны обеляет постановщика от обвинений в плагиате, а с другой – отметает упрёки в непростительно вольном обращении с текстом литературного оригинала…
В новой ленте просматривается эволюция философско-эстетических взглядов автора, злонамеренно сгущающего краски, в конечном итоге – опровергая (хотя бы отчасти) предпосылки прежних работ. Постепенно становится ясно, что сознание Грина не столь уж монолитно, а участь – не обособлена от судеб прочих личностей…
Помимо легко улавливаемых сатирических ноток (хлёсткому высмеиванию подвергаются закоснелая бюрократия Австро-Венгерской империи, барские ухватки представителей местной знати и т.д.) авторам удалось передать и философский подтекст горьковских рассказов…
Далеко не тривиальная интрига Дюма-отца оказалась не усложнённой, а, наоборот, варварски спрямлённой; то же касается и мотивации поступков действующих лиц, на экране – куда более плоской, чем на страницах книги. Уоллесовская «отсебятина» начинает сильнее всего раздражать под занавес…
