Вот только для произведения такого уровня и, прямо скажем, художественных амбиций совершенства формы было бы всё равно недостаточно. Сразу обращает на себя внимание отсутствие в заголовке слова «легенда», словно авторы настаивали на подлинности2 изложенных событий…
Действию предшествует предуведомление, содержащее призыв воздержаться от выражения неодобрения создателям этой «фантастической комедии, не претендующей ни на что серьёзное», и напоминание, что право судить принадлежит Богу и одному только Богу, у которого всё в порядке с чувством юмора…
Краткий пролог и кульминация, когда серийный убийца в хоккейной маске проникает на нью-йоркские задворки (традиционную вотчину шпаны), в поезд метрополитена и даже на людную площадь Таймс-сквер, – действительно лучшее, что есть в фильме. Здесь хотя бы чувствуется атмосфера поздней рейганомики…
«Тёмный кристалл» стал уникальным кинематографическим экспериментом, оказавшись, как считается, первым полнометражным игровым (хотя в ряде справочников картина попала в раздел «Анимация») фильмом без участия людей и вообще – любых живых существ, населяющих Землю…
Испытания, заготовленные истинным хозяином лабиринта будущей принцессе, будь то встреча с прожорливой жабой или отвратительным Бледным человеком, столь же нелегки и неприятны, как и битва не на жизнь, а на смерть с чудовищем в человеческом обличии, порождённым не сном разума, но самой действительностью…
Выбрав врагом супергероев Таноса, кинематографисты намекнули на куда как реальное явление. Сложно не заметить, что в последнее время участилось просачивание информации о циркулировании среди представителей элиты идей, в тех или иных аспектах отвечающих постулатам неомальтузианства…
Спустя пару десятилетий благодаря открытию небольшого телеканала постановка Фрэнка Карпы стала главным фильмом Америки, транслируемым под Рождество, являясь для каждой заокеанской семьи таким же неотъемлемым атрибутом праздника, каким в СССР были новогодние комедии Эльдара Рязанова…
Воистину титанические усилия Рэя Харрихаузена, приложенные в последней работе, вполне способны поразить воображение, покорив чуть наивной, как в творениях примитивистов, красотой – красотой оживших (одушевлённых) мифологических существ: от гармоничного Пегаса до зловещей Медузы и исполинских размеров Кракена…
Всё-таки Ренни лучше удаются произведения иного склада, в первую очередь – дорогостоящие боевики. У Харлина совершенно не получается, не скатившись в банальность, поведать о дьяволе, прячущемся в закоулках человеческого подсознания…
Намалёванная на одной из стен гигантская надпись «Sweets to the Sweet» буквально переводится как ‘сладкое к сладкому’ и одновременно – отсылает к шекспировскому «Гамлету» (акт пятый, сцена первая), где эти слова королева Гертруда произносила на похоронах Офелии, бросая на гроб цветы…
