Каким может быть фильм, начинающийся с красочной заставки Walt Disney Pictures (то есть увидевший свет стараниями прославленной кинокомпании) и повествующий об Уолте Диснее? Если и не чрезмерно сусальным, то непременно – выставляющим великого сказочника в сугубо позитивном ключе…
Рисуя вслед за Уильямсом картину бытования респектабельной фамилии во главе с капиталистом старой закалки – индивидом, выбившимся из низов общества и сколотившим состояние (как любят говорить американцы, сделавшим себя сам), Брукс поражается темпам деградации…
Это тот случай, когда детективная интрига не является «самостоятельной», воспринимаясь частью – чуть ли не неизбежным следствием! – того образа жизни, что ведёт героиня-актриса. Даже развязка, которую точно нельзя предугадать, не кажется надуманной…
Публику пытаются шокировать (на самом деле – завлечь, заинтриговать) именно освещением «запретных» тем вкупе с лёгкой эротикой, причём всё это парадоксально сочетается с очевидно старомодной стилистикой. Характеры действующих лиц не кажутся яркими и они, как следствие, не вызывают особого сочувствия…
Авторы интересно выстраивают кульминацию, по-гриффитовски (то есть – средствами «перекрёстного» монтажа) сопоставляя роковой матч, который не может не привести к летальному исходу, с ограблением. Точнее, с жалкой попыткой налёта, совершённой самоуверенным дилетантом…
Отстаивая традиционный, романтизированный (по сути, мифологизированный) взгляд на реалии Дикого Запада, Хоукс и кинодраматурги внесли – внесли незаметно, ненавязчиво, а быть может, и неосознанно – такие изменения, что впору заводить речь о переосмыслении канонов изнутри…
Какой там дьявольски изощрённый план преступления? Какое борение страстей? Какая трагедия творчества?.. Всё мелочно, ничтожно, погружено в вечную суматоху и вообще не заслуживает внимания. Свершив правосудие, Филип Марлоу возвращается в привычную суету сует…
Своеобразным синтезом тезиса и антитезиса не случайно становится возникающий в воспалённом мозгу кумира марш молотков, знаменующий торжество идеологии неонацизма, когда такие вот личные «стены» сами превращаются в «кирпичи» гигантского и страшного монолита…
Можно смело утверждать, что открытия авторов пережили своё время, причём подобная точка зрения никоим образом не вступает в противоречие с распространённым мнением о том, что постановка, принёсшая международное признание режиссёру, осталась в истории одной из вершин «поэтического реализма»…
Словом, ставка на необычное – неожиданное для поклонников – жанровое решение, которое было немыслимо вне родного кинематографа (боссы «фабрики грёз» точно не позволили бы Джеки попробовать себя в драматическом амплуа), оправдалась не вполне…
