Боб Гейл оттолкнулся, в сущности, от одной-единственной – правда, далеко не тривиальной и мало кем из постановщиков по-настоящему осмысленной – идеи. От базовой гипотезы современной физики, гласящей, что время бесконечно. Это приводит к замечательному следствию…
Какой, право, «тонкий» замысел: ряженые паяцы изображают подлинных личностей (от Николая II до Адольфа Гитлера, от Михаила Горбачёва до Майкла Джексона), в то время как настоящая знаменитость – предстаёт в обличии человека из народа, скромного блюстителя закона…
Ситуация с запертым изнутри туалетом, где испустил дух человек, ничем не примечательный обыватель, даёт толчок настолько несуразному развитию событий (с заключёнными, душевнобольными, завистливыми безработными и т.д.), что невольно приходишь к выводу: мир незаметно, как-то по-будничному слетел с катушек…
Первая часть повествования держит в напряжении в связи с расследованием, проводимым Смитом, смятение которого лишь усугубляет знакомство с мисс Балтимор, исчезнувшей внезапно и совершенно бесследно. Но, пожалуй, действие становится ещё увлекательнее с того момента, как Луиза возвращается в прошлое…
В первой полнометражной постановке Дэн Трахтенберг (впрочем, успевший накопить определённый профессиональный опыт, в том числе в процессе создания фильмов ужаса) раскрывается неплохим специалистом по саспенсу, что особенно ценно, если принять во внимание камерность сюжета…
Расхожая интерпретация событий в качестве иносказания о просачивании коммунистической идеологии, овладевающей сознанием граждан т.н. демократической страны, превращающихся в сущих монстров, закономерна, особенно – если вспомнить о всё-таки правых взглядах постановщика…
Новаторское решение помогло авторам не просто добиться наивысшей интенсивности и силы детективной интриги, сделав вожделенного «мальтийского сокола» почти таким же нарицательным понятием, как и часто использовавшийся Альфредом Хичкоком термин «МакГаффин»…
Один только вид коматозников, помещённых в экспериментальный научно-исследовательский центр, внушает трепет и заставляет заподозрить неладное, сколько бы посетителей и родственников больных ни уверяли, что всё делается во благо пациентов…
То, что Курту Воннегуту (и Джорджу Рою Хиллу, превосходно экранизировавшему роман «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей») служило поводом порассуждать об абсурдности всего сущего, Дени Вильнёва вслед за Тедом Чаном – восхищает…
Искусство (музыка и, разумеется, кинематограф) становятся особого рода катализатором сложных психических реакций, сколько бы искушённая киноактриса – устами своей героини-следователя – ни утверждала, что иллюзия не может материализоваться. Ещё как может!..
