Человек-слон / The Elephant Man (1980)

Боброва О. Дэвид Линч в зазеркалье // Видео-Асс PREMIERE. – 1995, № 26. – С. 102-106.

В ЗАЗЕРКАЛЬЕ

Кто убил Лору Палмер? Вопрос, конечно, интересный, «о совершенно несущественный, потому что убить Лору мог любой ив обитателей маленького американского городка Твин Пикс, затерявшегося среди лесов и придуманного Доводом Линчем.

Когда ожидалась европейская премьера телесериала, Дэвид Линч грозился изменить финал, чтобы европейские зрители не могли заранее узнать у американских имя убийцы. Л опрос, проведенный среди знамен и /пых авторов детективов, можно сказать, провалился. Отдельные наивные писатели попались на удочку, поделившись своими догадками, но большинство отказались отвечать, заявив, что «Твин Пикс» – не настоящий детектив, что в нем не соблюдается логика детектива, а потому и убийцей может оказаться кто угодно. Далее сам агент Купер. Как в жизни, где все случайно и непредсказуемо, или как в фильмах Линча, где совмещается несовместимое и правит бал логика головоломки.

В кино он пришел лишь потому, что хотел заставить двигаться придуманные им образы.

Дэвид Линч родился в Миссуле (Монтана) в 1946 году. Его отец был специалистом по лесам, и маленький Дэвид много ездил с ним по Америке. Эти поездки по отдаленным городкам, первые детски-восторженные впечатления, когда лес воспринимался как средоточие тайн и чудес, вероятно, оказали определенное влияние на будущего режиссера. Во всяком случае, образ леса, сказочного, мистического, постоянно присутствует в его фильмах, создавая особую атмосферу прекрасной и загадочной «одноэтажной Америки», затерявшейся в дремучих чащобах. В «Твин Пикс» эта атмосфера воссоздается почти наглядно: городок не только окружен древними, первобытными лесами, но и сам напоминает охотничий домик. Лесопилка, местный ресторанчик, гостиница, дома жителей – все отделано и затянуто деревом, что придает фильму определенную золотисто-охристую цветовую гамму и как бы запах хвои.

В юности Дэвид Линч увлекался живописью, особенно Бэкона и Бэрдслея, даже ездил в Европу к знаменитому экспрессионисту Орскару Кокошке, учеба у которого продолжалась 10 дней, и до сих пор свою первую, написанную маслом картину «Мама, меня укусила собака», Линч ценит выше собственных фильмов. По его словам,

102

в кино он пришел лишь потому, что хотел заставить двигаться, созданные им живописные образы. Впервые ему это удалось в филадельфийской школе искусств, где на правах студента он снял свой первый мультипликационный фильм, продолжавшийся всего 10 секунд и получивший первую премию на конкурсе студенческих работ. Успех решил судьбу Линча. На деньги отца он снял следующий мультипликационный фильм «Алфавит» (1966), тоже абстрактный, сюрреалистический, на этот раз уже на четыре минуты, и отослал его в лос-анджелесский институт. Киноинститут финансировал ему съемки короткометражного фильма «Бабушка» (1970) – история мальчика, который, посадив в землю зернышко, выращивает себе из него бабушку. Картина обратила на себя внимание специалистов, и тот же Киноинститут в Лос-Анджелесе частично субсидировал новый проект Дэвида Линча. Полнометражный фильм «Голова-ластик» – история молодой супружеской пары, у которой рождается ребенок с огромной головой. В этом фильме в зачаточной форме уже присутствовали основные элементы знаменитого в будущем стиля Дэвида Линча и, в первую очередь, его любовь ко всему необычному, безобразному, монстрам, «другим», непохожим на человека существам, которые страдают от этой непохожести, от одиночества, непонимания и жестокости окружающих.

Фильм имел успех у элитарного зрителя. В 1977 году его показывали в киноклубах Нью-Йорка, Лондона, Лос-Анджелеса, Сан-Франциско, но денег он не принес. Дэвид Линч продавал газеты, жил в гараже, уже со второй женой, с которой ему также вскоре предстояло развестись, где, забросив кино, целиком отдался живописи. Тем временем Мел Брукс, увидев «Голову-ластик» и придя в восторг от этого «произведения истинного безумца» решил поручить ему съемки фильма «Человек-слон». Сюжет был как будто специально создан для Дэвида Линча. Недочеловек или человек-монстр живет и действует в Лондоне начала века среди странных сюрреалистических машин и механизмов. Дурно пахнущее, молчаливое чудовище, которое подобно средневековым прокаженным скрывает свое уродство под холщовым мешком с прорезями для глаз, а злые люди показывают его на ярмарке,

103

словно диковинку, оказывается добрым, нежным, трогательным существом, способным, совершать благороднейшие поступки. Джон Мэррик, также, как Грегор Замза из рассказа Кафки «Превращение», – кстати, Линч собирался и собирается его экранизировать, – самый настоящий человек, несмотря на свою чудовищную внешность. И страдает он от одиночества, непонимания и жестокости людей, которые доводят его до смерти.

Фильм, вышедший на экраны в 1980 году, имел огромный успех и сразу сделал Линча знаменитым. Критики заговорили о нем как о новом романтическом и мелодраматическом авторе, упустив до поры до времени его не менее выраженную склонность к черному юмору и сюрреалистическим приемам «письма», в то же время отметив его умение создавать настроение, атмосферу, любовь к постановочным эффектам. Словом, Бруксу не пришлось сожалеть о своем выборе: фильм имел кассовый успех, получил девять номинаций на Оскара, а на молодого режиссера на этот раз обратил внимание сам Дино Де Лаурентис. «Дюна» (1984) – один из наиболее своеобразных фильмов в жанре фантастики, настоящий шедевр, роскошная барочная сказка, созданная средствами кино и сюрреалистической живописи. Бескрайние пустыни, огромные прожорливые черви величиной с поваленный небоскреб, вздымающиеся из песка, свирепые, летающие разбойники, чьи лица расцвечены многочисленными карбункулами. Грандиозный фантастический боевик, в котором борьба между Добром и Злом очищена от инфантильной риторики и переведена в живописно-зрелищный план.

В «Синем бархате» (1986) и «Диком сердце» (1990) Линч еще дальше отходит от жанра традиционного «фильма ужасов», гораздо более смело и решительно смешивая стили: триллер с черным юмором, мюзикл и сказку, рок-оперу и мультфильм. Плотская любовь, которая практически отсутствовала в предыдущих картинах, врывается в фантастический мир Линча не столько как воплощение наслаждения, сколько как крайнее проявление жизни на грани отчаяния.

Все то, что считается «классическим стилем Дэвида Линча» он впервые продемонстрировал в полную силу в своем сновиденческом фильме «Синий бархат»: любование обнаженным женским телом, обилие крупных планов, эротическое безумие, медленные наплывы, контрастные светотени, неизбывная, почти инфантильная потребность рыться в «грязном белье» и вытаскивать грязь наружу, причем, со смехом, что также свойственно в первую очередь детям.

И снова очень зыбкая, мало заметная линия отделяет «хороших» от «плохих» в «Диком сердце», получившем «Золотую пальмовую ветвь» на Каннском фестивале. В картине, как в елизаветинской драме, фабулу предопределяет завязка и пролог: юный Сейлор оказывается случайным свидетелем преступления и теперь вынужден спасаться со своей возлюбленной от преследующей их мафии. Пробежав пол-Америки, среди крови, смертей и взрывов, Сейлор и Лулу сохранили жизнь и любовь. Но так ли безоблачен финал, как может показаться вначале? Достигли ли два «диких сердца» счастья? Дэвид Линч не отвечает на этот вопрос. Он – моралист. Реальность, в которой мы живем, ужасна. Кровь, мозги, которые вышибает пис-

104

толетный выстрел, страшные дорожные аварии,зловонные мотели, собака, бегущая с отрубленной рукой в зубах, мухи, ползающие по полу, женщина, у которой ногти, точно кинжалы…

Отвечая на упреки в приверженности к уродствам, насилию и жестокости, Линч говорит, что если зло существует, его надо показывать, и показывать так, чтобы оно вызывало отвращение. И вместе с тем, чтобы представить зло современного мира, Линч прибегает к искусственному построению, романтическому или сказочному, к жанру притчи. «Кино, – говорит Линч, – удивительная вещь. С ним можно творить чудеса. Это все равно, что грезить с открытыми глазами и при этом создавать сны и кошмары на яву, а потом показывать окружающим», эпатируя и мистифицируя публику. В этом весь Линч. Его кино не похоже на традиционное американское. Своим живописным, формалистическим стилем он ближе к европейцам, черным, абсурдным юмором – к англичанам. Линч, как говорится, словечка в простоте не скажет. Если на первый взгляд место действия может показаться тихим и спокойным, а персонажи – наивными и бесхитростными, – то только на первый взгляд. Твин Пикс – забытая богом деревушка, окруженная девственно-первозданными лесами, водопадами, словно на картинке, – самая настоящая олеографическая, рекламная Америка. Недаром, когда сюда приезжает «столичная штучка» агент Купер, все ему здесь кажется таким естественным, натуральным, именно первозданным. Возвращается даже запомнившийся с детства вкус еды: кофе, черничный пирог, пончики. И в то же время Твин Пикс – страшный, медвежий угол, на котором лежит древнее проклятие, первородный грех, еще со времен индейцев, который коверкает души его жителей, порождая какие-то совершенно дикие, атавистические преступления. Любящий отец оказывается насильником и убийцей собственной дочери, а потом племянницы. Сумасшедшая старуха с бревном – вещуньей, а бревно – говорящим. Тупоголовый солдафон-майор – космическим медиумом и философом. Домохозяйка Надин – обладательницей скрытой нечеловеческой силы, а примерная школьница из «хорошей семьи» Одри Хорн чувствует прекрасно себя в подпольном публичном доме своего отца, и даже поражает своими способностями воображение видавшей виды «мадам». Уже не говоря о невинно убитой Лоре Палмер, которая оказывается средоточием самых разнообразных пороков.

Вообще все школьники Твин Пикса, на первый взгляд, такие трогательные, инфантильные и прекрасные, оказываются напрочь лишенными морали, устоев и даже почвы под ногами. Они, словно пушок одуванчика, или прекрасные бабочки, носятся туда и сюда, влюбляясь друг в друга, переставая любить, меняя партнеров и предавая возлюбленных, совершенно бездумно, легко, как бы даже не замечая этого. Этот образ не очень-то вяжется с довольно чопорной и старомодной американской моралью, а особенно американской провинцией, которая до сих пор видится как бы в викторианском чепце. И все потому, что Дэвид Линч создает лишь видимость реальности. Эта метафора внутреннего состояния общества, его коллективной психологии, больной, извращенной, воплощением которой и становится Твин Пикс, столь красивый внешне, но прогнивший изнутри.

И в этом Дэвид Линч проявляет себя как яркий представитель жанра «фильмов ужасов» 80-х годов. Та же тенденция просматривается и в других лентах этого жанра, особенно в сериалах, таких как «Пятница, 13 чис-

105

ло», «Кошмар на улице Вязов», «Вой» и других. И надо сказать, что при всей «жуткости» происходящего, очень похожие события происходят и в реальности. Так, например, фантастический и поистине неисчерпаемый сюжет о кровавых похождениях Фредди Крюгера из «Кошмара на улице Вязов» в маленьком американском городке был навеян жизнью. В «Лос-Анджелес Таймс» появилась серия сообщений о подростках, умерших во сне. Что же могло им присниться? – спросил себя Кравен, и так возник образ «черного человека», монстра, который не просто является детям во сне, но и убивает их.

Душка Фредди, с лицом разложившегося трупа, с гниющим и растекающимся телом, и, конечно, со своей неотразимой. когтистой железной цапкой, воплощает страхи, комплексы, наваждения, разъедающие юные души. Поселив Фредди Крюгера в детские сны, Кравен покусился как бы на святая святых американцев – американскую мечту, сон, грезу, фабрикой которых, как известно давно стал Голливуд. Америка, а вместе с ней и весь мир, грезит в темноте кинозалов о счастливой, богатой, здоровой жизни, об обязательном успехе, стоит только захотеть, а тем временем в «золотые сны» американских подростков проникает чудовищный монстр Фредди Крюгер.

Разрушение мечты, антиутопия, пародия, и все это в одном из наиболее коммерческих жанров! Не парадокс ли? Красивые и уютные дома оказываются построены на костях живых мертвецов («Полтергейст»); прелестные, розовощекие детишки оказываются маленькими антихристами («Предзнаменование») или, в лучшем случае, их съедает изнутри зловещий Фредди Крюгер. Фильмы ужасов разрушают ту картину благополучия и райской благодати, которую насаждают другие жанры американского кино. И Дэвид Линч со своим «Твин Пиксом» вписывается в эту линию. Только Дэвид Линч все делает с размахом, с преувеличением, как и положено мастеру. В «Твин Пикс» уже не отдельный дом, а целый поселок стоит на проклятом месте, на костях «живых мертвецов», и школьники его выглядят куда сложнее, чем обычные бутузы в ординарных фильмах ужасов: у Дэвида Линча дети в некотором роде – цветы зла. Такие же невинные, прекрасные, такие же бездушные и самовлюбленные. И кроме того, Линч использует иной, по сравнению с подмастерьями жанра, более сложных прием изображения зла. Они чаще всего вводят монстра в реальную действительность, Линч отстраняет саму действительность. И даже Боб, воплощенное зло, который вселяется в одного за другим жителей поселка, выглядит не как специально сконструированный монстр, вроде Фредди Крюгера, а как самый обыкновенный бомж, но от этого не менее страшный и зловещий. Все 29 серий Линч дурачил зрителя, делая вид, будто «Твин Пикс» – детектив или даже «мыльная опера» с элементами детектива, хотя и не без черного юмора. Почти «Санта Барбара». Ну зритель и расслабился, потому что абсурда и черного юмора боится больше всего на свете, больше, чем черт ладана. А тут как раз подоспел финал, и под занавес Линч показал себя во всей своей сюрреалистической красе: по сути щелкнул по носу зрителя, ожидавшего благополучной развязки и ответа на все свои вопросы. Правда, кто убил Лору Палмер он все-таки сознался. А с мировым злом, извините, с ним вообще все сложно и непонятно. Оно – в Зазеркалье, и во всех нас. Даже в Купере. Купера, конечно, жалко. Его-то за что? Известно, искусство требует жертв. И не столько отвечает на вопросы, сколько их задает.

Дэвид Линч маэстро, не просто хоррормейкер, но художник со склонностью к сюрреализму, декадансу, авангарду, которого в Европе можно было бы сравнить с Кокто и Бюнюэлем, а потому, хотя он и не очень вписывается в американскую кинематографическую традицию, его почитают в отечестве, как редкий экземпляр. Свой, американский авангардист. Пусть будет. И потом, кто сказал, что не вписывается? Хотя ужас в сочетании с черным юмором не самый традиционный для американской культуры жанр, он выдерживается Линчем в классических американских канонах. Воплощенное мировое зло? Вспомним «Моби Дика» Мэлвилла. Бытовые ужасы? Перечитаем рассказы Вашингтона Ирвинга. Мистика? Уж тут нам никак не обойтись без Эдгара По или Амброза Бирса. Так что сегодня 48-летний Дэвид Линч, снявший пять полнометражных картин и популярнейший телесериал «Твин Пикс», стал настоящей легендой американского кино и одновременно его enfantterrible. Ему многое дано, ему многое прощается, и от него многого ждут.

О. БОБРОВА

106