Дорога / La strada (1954)

Мазина Джульетта. И вот что я думаю о любви… // Ровесник. – 1984, № 9. – С. 20-21.

Будь вы, читатель «Ровесника», чуть старше, тогда не потребовалось бы даже короткого представления автора публикуемых на этих страницах заметок о любви. Потому что тогда вы почти наверняка видели бы фильмы «Дорога», «Ночи Кабирии», «Джульетта и духи». И тем более наверняка знали бы выдающуюся итальянскую актрису Джульетту Мазину. Ее героинями были женщины, «жизнь которых, – по замечанию режиссера этих фильмов Федерико Феллини, – была похожа на каторжные работы». Эта жизнь выталкивала их на самую обочину, да и там бесконечно мучила и терзала. Но не могла победить чистоту души и доброту сердец этих женщин. Побеждала их доверчивая и хрупкая, но живучая и неистребимая любовь… В Италии Мазину, конечно же, помнят и сегодня, тем более что она продолжает выступать в театре. Неудивительно. что к ней домой или на ее имя в редакцию газеты, где она вела рубрику ответов на вопросы читателей, продолжают идти письма. И прежде всего – о драмах любви.

Джульетта МАЗИНА

И ВОТ ЧТО Я ДУМАЮ О ЛЮБВИ…

«По-моему, цель жизни человека быть счастливым. Но, увы, все мешает этому, а социальные условия и условности в особенности. Порой из-за других, иногда даже совсем незнакомых нам людей мы вынуждены отказываться от собственных элементарных и законных прав. Что вы думаете об этом?»

Так мне написала школьная учительница из города Таранто. Легко угадать, что у автора этих строк произошел какой-то «конфликт» с традициями и нормами нашего общества. Переход от частного к об шум выводам понадобился этой женщине для того, чтобы о личной душевной боли и неудовлетворенности можно было говорить в русле отвлеченной беседы на общечеловеческие темы

Что же я думаю об этом? Прежде всего эти строчки возвращают меня к давним размышлениям. Личное счастье человеки, по-моему, настолько сильно связано с существованием других людей, что оборвать эти таинственные единящие узы практически невозможно. Счастье, если хотите,– это не отдельный инструмент солиста, а громадный оркестр. И если кто-то в этом оркестре начинает фальшивить, то нарушается общая гармония. Это не означает вовсе. что каждый из нас должен пренебрегать личным, нет. Понимать самого себя, уметь защитить себя, постоять за свои убеждения и чувства долг каждого человека.

Уступать другим нужно, но лишь до тех пор, пока не попирается наше достоинство. Нужно уступать, да, но это вовсе не значит, что наши жертвы должны быть на руку чьей то корысти или тщеславию, что. приноси их, мы должны идти протип своей убежденности и искренности. Не подчиняться тому, что мы считаем несправедливым, тому, что нас унижает и посягает на права наших чувств, – означает быть честным по отношению к самому себе.

Другое длинное письмо, в котором автор подводит итоги своей жизни, заканчивается так: «Я виноват в том, что не захотел страданий других».

Эта заключительная фраза заслуживает публичного обсуждения, хотя я и ответила уже ее автору личным письмом. Она, эта фраза, напоминает нам о весьма злободневном вопросе: как часто люди считают свой добровольный отказ от своих же личных прав той единственной причиной, из-за которой они сегодня не стали тем, кем могли

20

бы стать, не помешай им любовь предпринять в свое время некоторые шаги.

И верно, порой обстоятельства, любовь, крайняя преданность чему- или кому-либо заставляют нас отказываться от самостоятельной жизни. Я знаю это по себе, я не раз стояла перед подобным выбором. И все же ничто не могло помешать моей работе, ничто не в силах было подавить мои желания и устремления. не могло непреодолимо встать на пути к достижению личных и общественных целей. Я хочу сказать, что, когда было необходимо, я умела пожертвовать любовью к другим во имя любви к самой себе. Будь я другим человеком, возможно, силы любви поглотили бы все мои остальные жизненные силы. Но я сумела в своем сердце справедливо разделить себя и других. И, защищая себя саму, я смогла лучше защитить того, кого любила.

Всегда в жизни бывает момент, когда мы отдаем любимому человеку себя целиком, без остатка. Под этим «целиком» я не имею в виду физиологическую сторону вопроса. Это «целиком» означает полное раскрытие перед любимым человеком нашей сокровенной сущности, последних тайн нашего «я». И потому предательство или оскорбление этих ценностей, совершенные другими, порождают истинно душевную боль. Настоящая любовь всегда взаимообогащает: мы теряем немного своего, но приобретаем дарованное другим. В одной книге говорится, что в некоторых племенах влюбленные к своему имени согласно обычаю присоединяли имя любимого. Получалось: ты – я, я – ты.

«Я больше ничего не хочу. Не говорите мне, что я заблуждаюсь или что я сумасшедший. Я просто устал жить в этом душном мире. Возможно, это потому, что я безответно люблю, возможно, потому, что не знаю, зачем я вообще здесь. Но не в этом дело. Факт тот, что мне скучно, что я угасаю и чувствую себя вычеркнутым из этой жизни. Тогда зачем ждать и чего? Никто не придет ко мне и никто не назовет меня по имени… Я пишу вам. и у меня действительно появляется впечатление, что я умалишенный.

Если бы был бог, и услышал бы его. Услышал бы? Это вопрос. Когда я начинаю об этом думать, я вновь начинаю чувствовать себя ребенком, находящимся в темной комнате наедине с леденящими душу страхами детства. Я все испытал, я испробовал все возможные пути… Но ни одна собака, именно собака. не была мне рада, никогда не составила мне компанию. А теперь давайте, синьора Мазина. придумайте мне в утешение какую-нибудь красивую басню, возьмите меня за руку и скажите так вкрадчиво: «Ты немного глуп, мой милый». А я сделаю вид, что считаю вас, как. впрочем, и всех, кто живет беззаботной, милой жизнью, правой. Но это ложь, вы не правы. Почему вы всегда только мешаете?»

Ответ мой, конечно, не начнется и не закончится словами: «Ты немного глуп, мой милый». Не в моем духе считать глупыми подобные письма, письма, написанные в плохом настроении, в тоске и говорящие о том, как многие одиноки сегодня. Но опережать события, спешить с выводами и считать себя преждевременно приговоренным, даже если при этом исходят из прошлых разочарований, – вот это действительно глупо.

Слова, что сказаны в письме, меня не оскорбляют, но немного затрудняют дело: ведь в первую очередь я должна утешить этого обреченного (назовем его так), убедить в том, что никто не собирается убивать его. и даже более – я хочу пожелать ему долгой и счастливой жизни.

Очистив письмо от второстепенных, излишне эмоциональных фраз, я свожу суть его к одной мысли: «Я безответно люблю…» Конечно, такая боль ужасна. Каждый, кто страдал из-за любви, знает, что это такое. Часто любовь наносит нам такие сильные раны, что последствия их предсказать просто невозможно. Из окружающих людей мало кто в этом случае может по-настоящему помочь. А случается даже, что эту невыносимую душевную боль высмеивают.

Но, по-моему, она самая страшная из всех бед, потому что охватывает нас целиком, довлеет над разумом и чувствами. поражает и дух и плоть. И до той поры, пока она длится, человек пребывает в великой скорби, тоске и отчаянии. В письме легко найти все эти настроения и даже более: ведь написано оно парнем, принадлежащим к поколению, которое всеми способами пыталось развенчать это «древнее понятие» – любовь. Нигде я не встречала прежде такого количества признаний в жажде интимной любви, как в письмах молодых людей, приходящих ко мне со всех уголков Италии…

Возвращаясь к письму… мне хотелось бы успокоить написавшего мне молодого человека и сказать ему при этом вот что: твоя столь бурная реакция на причиненную боль – это свидетельство, мой друг, того, что ты душевно здоров. Ты будешь живым трупом тогда, когда у тебя выработается иммунитет к обидам. когда ты не будешь страдать ни от большого, ни от малого зла. когда окружающие тебя люди потеряют для тебя всякую ценность. Тогда ты и сам как человек ничего не будешь стоить.

Написанное по-детски неровным почерком письмо пришло ко мне из Алессандрии. Его автор, синьорина Мариза. обращается ко мне за срочным советом: «Я прошу вас. прошу, синьора Мазнна, научите меня быть сильной». Вежливое и грустное, это письмо, в сущности, все на ту же знакомую тему «комплекса неполноценности».

«Стоит кому-нибудь посмотреть на меня пристально, как у меня леденеет сердце и отказывает сознание. Я не могу говорить, перестаю думать, почти не дышу. Вообще я не красивая, но и не безобразная, думаю, что достаточно умна. Иногда я подозреваю, что причина моего комплекса – давнишняя история. Окаю десяти лет назад одной моей подруге, девушке несимпатичной, удалось отбить у меня парня, которого, мне казалось, я люблю. Но, очевидно, я его не любила, потому что. когда он оставил меня, я не почувствовала никакой душевной боли. Однако мысль о том, что Клелии, такой некрасивой, удалось увести у меня человека, которого я считала полностью своим, породила во мне горечь и неуверенность. А я была тогда, как говорили, очень хороша. Прошли годы, а я продолжаю вспоминать об этом случае. В конце концов я пришла к выводу, что Клелии добилась своей цели, используя какие-то личные качества, которыми я не обладала. Синьора Мазина. что это могут быть за качества?»

Письмо на этом не заканчивается, но для меня все уже сказано в этих строках. Я не могу, конечно, знать, какие скрытые добродетели синьорины Клелии помогли ей «увести» у Маризы парня. Каждый человек, будь он даже совсем непривлекательный внешне, всегда обладает какими-то душевными качествами, за которые другие могут его полюбить. В каждом из нас есть что-то, что взывает к окружающим или же, наоборот, откликается на призывы издалека. Каждый человек – это неповторимый мир. Но так как я лишена самых элементарных сведений о Клелии, я не могу сказать, что именно помогло ей завоевать того парня.

Могу лишь сказать Маризе. что если за нее я переживаю, то за подругу я рада. Передо мной, абсолютно незнакомой с ними обеими, их история ставит извечный вопрос: почему несчастье одного человека является условием для счастья другого? Поистине такая взаимосвязь, такая диаметрально противоположная для двух людей развязка является отражением безутешности нашей жизни. Я только надеюсь, что Клелия была столь же счастлива, сколь Мариза несчастлива.

Если толковать историю Маризы не злобясь и по-доброму, то, как мне кажется, тут можно и для нее предложить верный рецепт: перевернуть ситуацию. Не воспринимай, Мариза. причиненное тебе зло как коварную измену подруги. отнесись к нему как к случившемуся совершенно невольно, лишь по той простой причине, что твоя подруга существовала. Подумай о том. для скольких людей ты сама можешь быть символом силы, воли, смелости, которыми они не обладают. Вспомни, сколько раз ты собирала на улице восхищенные взгляды парней и сколько девушек страдали тогда от этого. Прикинь, сколько ты незаметно забирала у других, попробуй. Попробуй, и тогда ты увидишь, сколь неожиданны будут твои выводы.

Будь. Мариза, жизнестойкой, как того требует закон жизни. Участвуй в жизни, если даже тебя не приглашают к этому участию.

Перевел с итальянского А. МУДРОВ

21