Дорз / The Doors (1991)
Оливер Стоун о Джимми Моррисоне // Анонс Ст. М. – 1992, № 8. – С. 9.
Оливер Стоун о Джиме Моррисоне
– Где вы впервые услышали «Дорз»?
– Во Вьетнаме. Я никогда не забуду ту пластинку… Тогда я не переставая курил марихуану… «Break On Through То The Other Side» была нашим гимном, как «Марсельеза» для французов. Мы были во Вьетнаме уже почти на том свете, а Джим тихо пел нам о земле, о жизни. О страхе, о самых простых вещах. Никто из рок-музыкантов в шестидесятые по-настоящему не затрагивал эти темы. Джим был простым и естественным.
– Есть ли у вас какой-то любимый диск «Дорз»?
– Мне особенно нравится «Дорз» конца 60-х – начала 70-х. Люблю первый альбом, второй, тот, на котором «Close To The End», нравится «L. A. Woman» и «Morrison Hotel» – нежный, красивый диск, который прекрасно отражает всю жизнь Моррисона, даже если сам он хотел выразить им несколько иные чувства. Наконец, мне очень нравится «An American Prayer», я всегда считал эту песню выдающейся. Вместе «Дорз» были очень сильными музыкантами, хотя каждого в отдельности нельзя назвать выдающимся. Но суть именно в том, что они были вместе.
– Известно, что вы задумали снять фильм о Моррисоне лет десять назад. Почему так долго вы не приступали к съемкам?
– Потому что идея снять фильм о Моррисоне возродила старый конфликт между родственниками Моррисона и музыкантами «Дорз». Родственники Моррисона ненавидят «Дорз», они считают, что именно «Дорз» довели его до могилы, что он не был музыкантом, а только поэтом. Они хотели, чтобы фильм был исключительно о Моррисоне-поэте, чтобы его не «пачкали» рок-музыкой. «Дорз», конечно, тоже боготворят Моррисона, особенно Рэй, но они были не во всем согласны и с родственниками, и между собой.
Родственники Моррисона владеют правами на его поэзию, и хотя, на мой взгляд, стихи принадлежат всем, ведь он писал их для людей, тем не менее они поставили условие, при котором я не могу использовать некоторые из его стихотворений. Не могу показать в фильме его родителей, не могу упомянуть кое-кого, кто приблизил его смерть…
– А наркотики?
– Об этом они ничего не говорили. Вообще, это симпатичные люди. Хотя предпочли бы, чтобы о Моррисоне вообще ничего не снимали.
– Но как можно было делать фильм, если вы были заранее поставлены в строгие рамки?
– Все эти ограничения никак не изменяли тот образ Моррисона, который я хотел бы создать на экране.
– Идея фильма о Джиме Моррисоне, можно сказать, «витала в воздухе». Как появился сценарий?
– Да, было несколько сценариев, но я не хотел использовать какой-то один из них. Они все были хороши, но по-разному. Я обратился к архивам, интервью и черновикам, которые легли в основу книги Джерри Хопкинса «Никто не уйдет отсюда живым». При этом сама книга мне никак не подходила, она была сделана в расчете на сенсацию и скорее похожа на газетную статью, чем на исследование. Я перечитал две с половиной сотни интервью Моррисона, прослушал множество кассет с записью воспоминаний более чем сотни человек, знавших его, встречался с людьми, с которыми Моррисон был особенно близок. Отдельный разговор у меня состоялся с каждым из музыкантов «Дорз». Так что получился совершенно новый сценарий.
– Вы знаете, что фанаты рока, и том числе и поклонники Моррисона, очень щепетильны в отношении точности изображения их кумиров на экране. В фильме все хронологически точно?
– Это не документальный фильм, и, конечно, в нем есть определенный отход от хронологии, но драматическая структура фильма абсолютно точна. Мы не нарушили дух жизни Моррисона – это я хочу подчеркнуть особо.
– Для вас фильм о Моррисоне имеет какое-то особое значение?
– Да. Я чувствую духовную связь с ним. Это странно, но вы знаете, например, что он хотел быть режиссером? Перед смертью читал сценарий, который я написал, когда вернулся из Вьетнама. Совершенно сюрреалистическая история, разворачивающаяся с начала до конца под музыку «Дорз». В ту пору меня никто не знал, я перепечатал свой сценарий в нескольких экземплярах и роздал его разным людям в надежде, что он когда-нибудь попадет к Моррисону. О том, что он перед смертью читал его, я узнал только сейчас. Я воспринял это как знак свыше.
– Для целого поколения Моррисон был почти пророком. Вы из этого поколения…
– Мне кажется, что мы воспринимали его так, потому что он обращался к нашему сознанию, а не к плоти. Моррисон был настолько духовным человеком, что казалось, он связан с каким-то более высоким миром и все больше раздвигает границы нашего мира. Это был человек, который всегда стремился к большему. Моррисон напоминает мне современного Дионисия, спустившегося на Землю, чтобы играть и наслаждаться чувствами, которыми богата жизнь.
– Считаете ли вы, что ваш фильм о роке?
– Не о том, который есть сейчас. Сегодняшний рок мне скучен, он только перепевает Джаггера, хотя есть исключения. Фильм «Дорз» не о роке, а о жизненном опыте. Все мои фильмы об этом. Во всех моих фильмах люди ищут свою жизнь и находят ее. «Дорз» – фильм о молодом человеке, который прошел все этапы жизни и не знает, что ему делать дальше. И он умирает, смерть – последний этап. То, что он употреблял наркотики, – это не более чем клише в биографии рок-музыканта, так сказать, взлет и падение. И эго не Джим. Джим Моррисон не падал со своей вершины. Он работал до конца, но он всю жизнь был влюблен в… смерть. Всю жизнь он писал о ней.
9
Добавить комментарий