Дракула / Dracula (1992)

Фрэнсис Коппола: Мне нравится быть тихим… // Видео-Асс PREMIERE. – 1995, № 27. – С. 64-68.

ЛИЦА БЕЗ ГРИМА

ИЗ ДНЕВНИКОВ

ФРЭНСИС КОППОЛА: Мне нравится быть тихим…

Страсть Фрэнсиса Форда Копполы к электронике хорошо известна.

На протяжении нескольких лет он вел со своим персональным компьютером беседы «с глазу на глаз».

Не предназначавшиеся сначала для публикации, исключительно личные, эти страницы приоткрывают завесу над творческим процессом одного из величайших американских режиссеров.

11 сентября 1990.

О СТРАХЕ РЕЖИССЕРА.

Оказалось, что на съемках, во время работы, у меня развивается жуткий страх. Оцепенение, приступ нерешительности охватывает как раз тогда, когда нужно скомандовать, кому что делать в эпизоде. Не то, чтобы у меня не было идей, у меня всегда их масса, но есть моменты, когда теряюсь, а все ждут, что я сейчас сотворю что-нибудь эдакое из воздуха. Ясно, что сцена не срабатывает, надо еще потрудиться. И как раз в этот момент меня обуревает нерешительность, мозги застывают все больше и больше, и затем вселяется настоящий страх.

Это тревожная проблема, поскольку я профессиональный режиссер и не должен испытывать страхов тогда, когда нужно действовать. Паника, холодный пот – и трудно продолжать. Нужно остановиться, побыть одному, успокоиться, сказать себе: «Подожди. Не паникуй. Не волнуйся. Выход найдется. Расслабься». Частично это вызвано стеснительностью. Из-за ужасных первых дней в школе с детьми, наблюдающими за мной, может быть, осуждающими меня, как непригодного ни к одному из дел. На предварительном просмотре, особенно, если он идет неважно, я чувствую себя беспомощным, и меня одолевает приступ страха. Это на самом деле моя фобия.

Как с ней справиться? Нужно как-то найти собственный путь. Когда я пишу, у меня есть время и спокойствие. чтобы найти этот путь. Но когда вокруг люди, и я на виду – спокойствие уходит. В этом вся разница.

Ну ладно, все будет о’кей. Я это знаю, но все-таки мне не по себе. Очень не по себе. Этого нет, когда я готовлю еду. Даже когда я готовлю в присутствии толпы. Почему у меня больше уверенности, чтобы готовить, чем режиссировать? Просто это так.

15 февраля 1991.

Продолжаю работу над «Дракулой». Мне нужно прослушать много музыки, потому что я хочу заполучить действительно великого композитора. Я хочу для «Дракулы» такую же партитуру, как партитура Прокофьева для Эйзенштейна. Я хочу, чтобы ее исполнял симфонический оркестр.

Каждый знает это ощущение, когда находишься под водой и стараешься задержать

64

дыхание: сначала все в порядке, и ты можешь с этим справиться, а когда подходит время вдохнуть, возникает страх, начинаешь думать, что не сможешь дышать, но потом, когда ты вдохнешь, истерика стихнет. Вот каково быть вампиром и жаждать крови.

Кровь – метафора. Даже если люди сегодня не испытывают сакраментальной причастности к Богу, думаю, они могут понять, что те. кто отвергает кровные узы, связывающие их с Творцом (с творящим Духом, чем бы он ни был), становятся похожими на живых трупов. Вампир потерял свою душу, и это может случиться с любым.

17 февраля 1991. Берлин.

Сегодня первый день моих интервью прессе. Журналистам покажут третью часть «Крестного отца», а потом она будет представлена вечером на фестивале вне конкурса. Я здесь со своим отцом и Софьей, и предполагается, что после показа мы выйдем на сцену, чтобы приветствовать публику.

Мои мысли в будущем. Это то, что я называю надуманной философией слабоумных. Не только публика, но и я сам так воспринимаю вещи, что если это хорошо, то очень, очень хорошо, а если плохо, то отвратительно (как в сказке для малышей). На самом деле происходящее чаще всего поддается оценке. Правильно будет сказать, что при любых обстоятельствах все не так хорошо, но и не так плохо, как представляется. Это связано с тем, как мы воспринимаем. Так сказать, хорошие новости и плохие новости.

Моя проблема с писательством в том, что я не в ритме хорошо отлаженной работы. Это процесс мышления, творческого мышления, когда ты не думаешь о чем-то конкретном, а вроде сканируешь таким способом (может быть, более пространственным, чем линейным, хотя в чем-то и линейным), каким идет поиск информации на жестком диске. И ты хватаешься за маленькие озарения, которые сами по себе не информация, а только как бы маленькие лучики, высвечивающие ответ о том, что в этих сферах что-то есть. При последующем, более тщательном, изучении ты можешь увидеть, что это было, что послало тебе это озарение, и ты можешь вернуться, чтобы увидеть полную картину.

Это как раз тот момент, когда приходит приемлемая концепция. Теперь это реальная работа, в которой и переводишь интуитивные параметры в аналитические. Этот этап развивается путем «входа в настроение».

Вопрос: какие необходимы условия, чтобы включиться? Так, настоящая работа требует прежде всего: 1) избавления от неуверенности (вы не можете войти в работу, если вы беспокоитесь, раздражены, эмоционально настроены на что-то, отличное от конкретной цели этой работы): 2) времени; 3) личной независимости (эта независимость может означать, или что вы находитесь в одиночестве, или что вы – с соратниками – актерами, писателями, с кем угодно, кто ваш сподвижник).

28 июля 1991.

Писать – это лечиться. Если бы я делал это каждый день, чувствовал бы себя лучше. Я теряю уважение к своей собственной способности работать. Я испытываю леность, но работаю много. Нужно изменить свои привычки, связанные с работой, и писать каждое утро. Только тогда я буду чувствовать себя хорошо.

Думаю, я мог бы писать драмы, поскольку способен выразить, что есть человек. Мне нужно делать такую работу. Сейчас я продюсер и режиссер. Это нечто вторичное. Большая ошибка.

Как много зависит от настроения! Если я в творческом состоянии, сыплются идеи, и я удовлетворен.

Это общее для всех художников: сомнения в собственных силах, панические приступы. Будь проще с собой, Фрэнсис, – не обязательно страдать, чтобы быть художником.

8 августа 1991.

Семейный отдых в Мексике очень хорош. Я тут с женой Элли, внучкой Джиа и детьми Романом и Софьей. Замечательно себя чувствую, просматривая сценарий «Дракулы». хотя мне ничего не нужно делать, кроме отдыха.

Один из жизненных уроков для меня состоит в том, чтобы не думать о будущем, о том, какие мечты воплотить в реальность. Начать жить, как-будто я осуществил мечту. Может, у меня впереди не больше двадцати лет. Живи в настоящем – будущее само о себе позаботится.

Моего сына Джо уже нет, но память о нем со мной. И его смех живет в его дочери Джиа. Удивительно, как она похожа на него, когда смеется.

ДРАКУЛА.

Мне нравится погружаться в фильмы ужасов. Мои любимые – «Франкенштейн», «Дракула». «Человек-волк», «Дракула встречает Франкенштейна» и «Франкенштейн встречает человека-волка». Мой фильм должен называться «Фрэнсис Коппола встречает Дракулу».

Сделай его как классический фильм средневекового ужаса, но действительно пугающий. Я хочу, чтобы наши киношники воздали Дракуле должное в смысле его места в истории. Он является особенно «современным» принцем Ренессанса и очень талантлив.

Я поражен, просматривая другие фильмы о Дракуле, насколько мало из написанного или содержащегося в виде намеков в романе Брэма Стокера нашло в них отражение, как они опустошили героев и их взаимоотношения. В нашем фильме персонажи близки стокеровским и по характерам, и по действиям, включая многих, кого обычно вычеркивают из сценариев. И взята вся последняя часть книги, когда Ван Хелсинг раскрывает слабые места Дракулы, и его загоняют назад в замок – никто раньше не ставил этого.

Фильм должен говорить, как роман: со всеми дневниками и письмами, готовящими к некоему ужасу. Это захватывающе и позволяет присутствующим узнать, кто они есть. Стокер построил книгу в новаторском духе: как будто это компиляция записок, мемуаров и фрагментов дневников, которые он собрал вместе.

65

Стилистически я хочу создать образ, который струится, как гобелен, меняет очертания, как сон. Мне нравится, что сказал Кокто о поэзии, которая не неопределенная, а точная. Это основа сюрреализма, сказал он. Я понимаю, что это очень избранная жесткая реальность, которая становится сюрреалистической. Еще идея символизма: думать в терминах реальности о многих объектах, которые стали символами: ключ, замок, часы, мантия, кинжал, лопата, бриллиант, гроб, ангел, чудовище, глаз, сердце, чашка, монета, свеча, череп. Было бы очень интересно сделать полный список: все. что можно считать имеющим материальное значение и несущее эмоциональную нагрузку.

Тай Чи для Гари Олдмена – хореограф, который специализируется в движениях в обратном направлении. Может быть, съемка в обратном направлении, и затем использование ее для того, чтобы кого-то тренировать делать это задом-наперед?

РЕПЕТИЦИЯ.

У меня больше времени, чтобы спланировать ее. Прежде всего сделать сценарий репетиции – подробную опись диалогов без точек съемки, только те вещи, которые актеры могут сделать. Тай Чи и танцы должны в ней участвовать. Импровизации со смысловой памятью и другими театральными приемами. Посмотреть, может ли мне помочь или поассистировать кто-нибудь из тех, кто специализируется на театральных играх. Мы ищем очень глубокие эмоциональные связи и резонансы в образах. Если этого нет в диалогах или поведении, нужно туда внести. Нужно, чтобы актеры вникли в темы очень профессионально. Начать с качественного чтения книги всей труппой. Пусть каждый читает по очереди для того, чтобы раскрыть их и все выложить наружу. Именно читая вместе, они смогут все понять и начать экспериментировать. Обсуждение истории Дракулы – какое отношение эти мифы и темы имеют к современной жизни. Может, даже создам жуткое окружение – сцену-логово, чтобы впечатляло.

10 августа 1991.

Моя бабушка имела обыкновение спрашивать, не хочу ли я «гна-гна». Думаю, это означало «есть», потому что она была родом из Туниса.

Во всяком случае, я любил бабушку со всеми ее интересными странностями. Она всегда хотела мне что-нибудь приготовить. Здесь, в Мехико, со своей семьей, я как в тропическом раю. Очень приятный пляж, теплый бриз – все отлично. Здесь мои дети. Здесь моя жена. Здесь моя маленькая внучка.

Это полное воплощение всех моих возможностей в теперешней жизни.

Стараюсь особенно не переживать. Вроде спокоен, даже находясь в эмоциональном стрессе. Все систематизировано, и я человек-модуль, работающий по мною же созданному плану. Держи идеи на поверхности, и пусть они работают.

Я мог бы пробежать сценарий «Дракулы» еще раз. Почему мне так надоело заниматься макетом фильма?

Использовать тени-манекены во время битвы, а затем снова вернуть их в сцене изнасилования. Интересно.

В самом деле, не сделать ли часть битвы с настоящими статистами и лошадьми в комбинации с манекенами? Можно ли сфотографировать вампира? Хорошая тема -ранняя фотография. Она может пройти сквозь весь фильм.

Изнасилование: держать в фокусе Мину и Дракулу, несмотря на всю чепуху.

Ван Хелсинг – важный ключ. Он должен казаться воплощением зла, как Дракула, чтобы быть эффективным.

21 августа 1991.

Большая часть из того, что я должен сделать – это план, окончательные образы для макета и всю систематическую обработку. Мне нужно просмотреть макет, делая заметки относительно того, что заменить. Нужно найти решение, как рассказать эту историю в картинах, неожиданностях и эмоциях. Сейчас я чувствую себя изъятым из сущностей, зависимым от других, чтобы сделать то, что я действительно хочу. Репетиционной костюмерной комнате я придал нечто от себя и надеюсь получать от нее массу удовольствия. Сделать фильм моей собственной фантазией, моим собственным ужасом. Тогда, если сделаю специфично, это станет поэзией.

ВЛАСТЬ – ЭТО ВОСПРИЯТИЕ, ОСНОВАННОЕ НА НЕКОТОРЫХ РЕАЛИЯХ.

Переворот в Советском Союзе явно кончился. Это показывает, как восприятие власти другими является ее источником. Вот почему истэблишмент всегда имеет край. В прошлом моя проблема состояла в том, что я не был состыкован с истэблишментом. Оставайся с истэблишментом в постели, но не давай им думать, что они тебя имеют полностью.

5 сентября 1991.

Прошлой ночью – сценическое чтение сценария «Дракулы’’ в театре Морти. Предварительные отзывы публики. Потом – в Лос-Анджелес, репетировать и ставить каждую сцену. Последние несколько дней – видеосъемки. Безумная спешка.

Нужно найти кого-нибудь, кто займется отзывами, пока не пройдет предварительный просмотр в Сиэтле.

Весь процесс должен быть хорошо организован, избегая, по возможности, большого количества стандартных затрат.

Заметки с чтений «Дракулы» у Морти:

1. Публика любит исторические аспекты. Также любит эротический момент.

2. Такое чувство, что некоторые диалоги выглядят, как клише, и старомодны.

3. Некоторые чувствовали, где была граница со смешным и забавным.

4. Хотели, чтобы во втором акте было больше Дракулы: больше его действий, динамизма, интересных поступков.

5. Они хотели, чтобы любовь Мины и Дракулы распространялась за пределы обычной эротики в более интеллектуальные, возвышенные сферы.

6. Доктор Ван Хелсинг им чересчур знаком – хотят от него большего. Больше компетентности в вампирных делах.

7. Второй акт медленен.

67

8. Больше для Мины. В общем плане – большего развития образов Мины и Дракулы во втором акте. У меня впечатление, что они хотят максимум исторических свидетельств о Дракуле, о том, кем он все-таки был.

9. Разочарование по поводу финала: слишком многое ожидалось. Некоторым это видится, как голливудский хэппи-энд. Кажется. хотят больше наворотов, выкрутасов под конец.

10. Основные недостатки вроде бы: почему эта старая история, если к ней не подключать что-то новое, возбуждающее (новую образность, меньшую предсказуемость), более удивительна в интерпретации и постановке.

4 марта 1992.

Приятный трехдневный пробег в Акапулько. Здесь и Элли, и София. Это роскошные несколько дней сидячего отдыха, чтения (хотя и не очень много), плавания и выпивки. Я полностью расслаблен без необходимости работать над чем-либо. Я полагаю, с «Дракулой» все о’кей и, стало быть, не озабочен им. Мне нравится думать о Максе Планке и Нильсе Боре, о чем-то подобном. Всегда непросто понять современную физику, но я чувствую, что хочу ее знать. Сегодня отправляюсь домой. Будет монтаж фильма и, может быть, мне надо кое-что вырезать. Найти слабые части и избавиться от них.

Что еще нового? Мне пятьдесят два, в следующем месяце будет пятьдесят три. Я счастлив. Нужен более строгий режим для здоровья, для работы и все такое прочее. Попробую.

Жду с нетерпением новой богемной жизни в Сан-Франциско. Это, должно быть, хорошо. Акапулько расстилается передо мной гигантской перспективой, какие можно обычно увидеть на открытках. Мне нравится быть тихим, не психовать. Это очень успокаивающее чувство.

Через семь лет мне останется один месяц до шестидесяти. Шестьдесят – отличный возраст для мужчины!

68