Калигула / Caligola / Caligula (1979)

Шепотинник Петр. …или 500 дней Содома // Искусства кино. – 1991, № 2. – С. 20-21.

Необязательные заметки

Петр Шепотинник

…или 500 дней Содома

Уже зашуршало повсюду, куда ни глянь, ироническое: «Ага! Дождались! Президент взялся за рычаги! Мы же говорили! Да что теперь будет! Начнут с эротики, закончат – вот увидите чем!»

Действительно – начинают с эротики. Как, с какого конца, ума не приложу, но вроде активность намечается.

Ничего удивительного. Уж в чем – в чем, а в этом вопросе виноваты только мы сами. Наших первых заходов по эротике – в «Маленькой Вере» ли, в публикации «Лолиты» – словно ждала стая тех, кто Пичула смотрел ради одной сцены, а «Лолиту» знать не знал – длинно, чудно. Но они, будучи наготове, очень точно почувствовали нашу, то есть «демократов», размашистость, помноженную на близорукость и слабохарактерность. Они себе приговаривали: мол, открывайте заветную щелку, а мы-то уж постараемся, прорвемся, развернем деятельность.

И развернули, о чем справедливо писал Валерий Кичин.

Литература и кино просто стонут от перегарного, несвежего эротического томления, как от малярии. Стонут-то стонут, а «противовирусная прививка», извините, никем не сделана!.. Мальчики и девочки, едва дочитавши «Онегина», созерцают на сцене в переулке имени династии Садовских дамское подмывание в натуральном виде. Это было два года назад, сегодня успехи покруче. Реклама «Девушек в прозрачных трусиках» – сам видел! – украшает стены Дома культуры имени наркома просвещения Луначарского.

Спрашивается: как чувствуется Набокову в этой компании дешевеньких девиц? Подозреваю, что не очень сладко. Мы ругаем начальство за неумение мыслить наперед, а сами в вопросе эротики пустили все на такой отчаянный, всеобнажающий самотек, что теперь и расхлебываем, и что именно хлебать будем – неизвестно. Ведь процесс изничтожения у нас в стране всегда более в чести, чем созидания, и, боюсь, под скорую руку Президента и его мудрейших консультантов может попасться тот же Набоков или – из другого ряда – Роман Виктюк с его недавним, весьма и весьма впечатляющим театральным экзерсисом «М. Баттерфляй» по пьесе Д. Хуана.

Кстати, что попадутся именно они, я в этом ничуть не сомневаюсь. Это у нас как борьба со спекуляцией – в тюрьму попадают не те, у кого миллионы зарыты – те так и сидят в президиумах,– а чахлые интеллигенты с лишними левыми пятью копейками.

Как все мы замечательно начинаем и как все моментально обрастает дикостью! Здесь кто-то против эротики? Помилуйте! Против шедевров Фасбиндера, Висконти, Пазолини, Осимы? Против отчаянных фраз Аксенова да даже и Лимонова? Я – за, только если все это – норма, а не программа, если в этом нет нездорового нагнетания совершенно определенных ожиданий. Чтобы отношения эроса к искусству были полюбовные, без «изнасилования». Изнасилования культурной традиции, которую мы треплем и растрачиваем. Я – за, если нет (абсолютно социалистический подход!), что называется, «тематического планирования» будущего издательств, киностудий, театральных сезонов, вернисажей.

От высокого до низкого, от эстетизации влечения до культурной проституции – миллиметр. Мы же просто-таки «революцьонный держим шаг!» Я за эротизацию искусства, но с существеннейшими оговорками: как, когда, кому. Америка, вожделенный идеал, как никакая другая страна, тщательнейшим образом охраняет культурную девственность подрастающего поколения – там все расписано до мелочей, несмотря на их-то свободу! Этот фильм – всем, тот – до 12-ти лет, до 15-ти, до 18-ти, далее идет суровое «R», а потом уже злосчастный «X» и – по нарастающей – «XX» и т. д.– там хоть святых выноси.

20

И никогда ты не увидишь двенадцатилетнего юнца на «Калигуле» – как бы велик индивидуальный опыт подростка по этой части ни был – тут владельцу кинотеатра досталось бы так крепко, что, боюсь, с деньгами у него были бы серьезные проблемы. Во всяком случае о его репутации говорить бы не приходилось. Мы же вовлекаем в свой блуд кого ни попадя, никаких культурных обязательств за собой не держим, и где она, как она пахнет эта «репутация»?..

Нам наплевать на то, что под сенью памятника Пушкину нам же суют в руки самодеятельные эропособия, жалкую писанину, достойную лишь самого глухого угла на пляс Пигаль. Нам не стыдно перемежать интервью с измучившимися от бессилия Собчаком или Станкевичем сальностями из бульварных журналов. Мы таким образом даже не чувствуем, что уравниваем Станкевича с откровениями из «Пентхауза».

Все для нас развлечение: и политические битвы – что-то эти радикалы чересчур долго и часто выступают, не пора ли сменить пластинку? И тут же, после МДГ, «на второе» – проблемы «голубизны» Чайковского и Пазолини.

Бог ты мой, неужели это и есть то, что требовалось? Ведь не кому-то, а именно нам, демократам, первым совесть должна подсказать: объясни коммерсантам из подземных переходов на Пушкинской, что здесь этому не место?! Если мы не одумаемся сами, сразу найдется кому позаботиться о нас – другими, разумеется, методами.

Правда, это трудно и хлопотно, спору нет – объяснить. Впрочем, не проще, чем втолковать редколлегии «Нашего современника», что Джон Леннон не куплен сионистами. И – главное – что и в кино раз от разу можно и даже нужно раздеваться с пользой для искусства. И даже – более того, и тоже с пользой.

И все-таки мы, а не только Татьяна Глушкова будем виноваты, что скоро в сфере искусств пойдут уже порядком подзабытые разнарядки на секс. Смешно и даже нелепо представить себе нашествие эроцензуры как попытки замерять подолы, урезать по «Мосфильму» и студии Горького количество расстегнутых лифчиков и спадающих джинсов. Это будет такая же порнография, только навыворот.

И в то же время дико, поверьте, дико видеть, как в наших фильмах делегаты сталинских призывов чуть ли не на Мавзолее того и гляди рванут к своим избирательницам в поисках застежек на бюстгальтерах. И также дико видеть орды подростков на «Комедии о Лисистрате» Рубинчика, которая обставила все Америки по количеству женских причинных мест и мужских гениталий, предназначенных для обозрения. Фильм «Председатель» у нас почему-то идет с грифом «до 16-ти лет», а что же «Лисистрата»? Хоть в пионерлагере крути.

Словом, никто сейчас так не силен и нс горд, как коммерсанты в подземных переходах, которым мы, что называется, «подали мысль». И для них никаких МДГ не существует, они могут подмять нас под себя, да так, что никто не заметит.

И уже, кстати, подминают потихонечку, как мне думается.

И еще мне кажется: что бы ни делали демократы от искусства, больше всего радости и удовольствия они – то есть мы – доставляют собственным оппонентам из какой-нибудь бронетанковой «Молодой гвардии». Наше счастье как бы кратковременно – ура! свобода! полетели!, их – более стабильное и прочное. Им предстоит наблюдать и осуществлять медленный, методичный процесс нашего уничтожения за совершенные в воспаленном эйфорическом состоянии грехи.

После чего мы – в который раз! – будем вспоминать вечную фразу профессора Преображенского из булгаковского «Собачьего сердца»: «А как все хорошо начиналось!..»

21