Камилла Клодель / Camille Claudel (1988)

Компаниченко Г. Изабель Аджани: актриса и женщина // Видео-Асс Sunrise. – 1994, № 1. – С. 12-15.

Изабель Аджани: актриса и женщина

Но вот что любопытно. В актерской судьбе Аджани этот царственный жест – вознаграждается сардонической ухмылкой по поводу всех жертв, что принесли ее героини во имя любви, потому что в финале ее возлюбленный Джонатан Харкер сам становится вампиром, носителем того зла, от которого тщетно пыталась спасти его Люси-Аджани.

Сейчас Аджани 39 лет, но она выглядит ни на день старше, чем незабываемая Адель Г., которая принесла ей номинацию на Оскара» и международную славу. От этого головокружительного звездного старта ее карьера много раз менялась, вбирая в себя многое, в том числе и малоприятные слухи о здоровье, вернее болезни.

Желтая пресса, долгое время вынужденная питаться лишь смутными слухами об интимной жизни Изабель Аджани, подобно стервятнику ждала случая, чтобы с улюлюканьем вылить на нее цистерны помоев на своих страницах. И дождалась. Французская суперзвезда Изабель Аджани больна СПИДом! Это была сенсация, которую обсуждали все газеты. Гадали, от кого она заразилась, когда умрет, до тех пор, пока, наконец, одна из газет не сообщила, что актриса умерла. До сих пор молчавшая Аджани (работа над фильмом «Камилла Клодель» занимала все время и все силы) выступила по телевидению с гневным опровержением всей лживой информации, в том числе и о собственной смерти, которую распространила о ней пресса.

Вся эта история сильно задела ее. Но с удесятеренной энергией она принялась за работу. Волнение, ярость, смятение, горечь – все чувства, которые она переживала в реальности, помогли ей в работе над образом Камиллы, «Временами, – вспоминал Жерер Депардье, игравший в фильме Родена, – Аджани так много своего отдавала Камилле, что была на грани безумия».

Камилла вообще в каком-то смысле Аджани. Чрезвычайно ранимая, отдающая всю себя своему делу и часто несправедливо осмеиваемая за свою одержимость. Камилла Клодель, великий скульптор, не была признана при жизни, просто потому, что была женщиной. И как здесь не вспомнить яростное негодование Изабель: «Если Дастин Хофман хочет что-то изменить в сценарии, он идет к режиссеру и высказывает свое мнение. Но когда это делает актриса, ее называют истеричкой».

Идея создания фильма «Камилла Клодель» была ее идеей. Она стала продюсером фильма и даже основала для этого фирму «Лилитпродакшн», воспользовавшись именем библейской Лилит, женщиной столь же прекрасной как Ева, но менее смиренной. Феминистка ли она? Ни в коей мере.

Весной 1989 года, принимая «Сезаря» за роль «Камиллы Клодель», она не начала свою речь привычным «Мне бы хотелось поблагодарить…» Вместо этого она процитировала несколько

фраз. «Долг людей, – сказала она, – не соглашаться и не принимать, но противопоставлять и сопротивляться. Салман Рушди», – заключила она и сошла со сцены. Случилось это спустя неделю после того, как Иран вынес смертный приговор писателю. Рушди ответил ей благодарным письмом. Уж он-то понимал, чем могла быть чревата высказанная публично солидарность с ним. А Изабель хорошо знала, что значит остаться в такой ситуации одному против всех. Недавняя история со слухами о ее болезни и смерти была совсем не журналистской выдумкой. Она началась сразу после того, как Аджани провела публичную дискуссию по телевидению о своих североафриканских корнях. Будучи дочерью алжирца и немки, она прекрасно знала, что значит быть изгоем. Она выросла в эмигрантском районе парижского предместья, знала сколько усилий стоило отцу защищать свою семью от несправедливости и злобы «чистых» рас. И даже она, великая французская кинозвезда, почувствовала атмосферу ксенофобии во Франции конца 80-х годов. Привыкшая сразу реагировать на несправедливость, Аджани открыто выступила против правительственной ориентации притеснений иностранцев. Вот тогда-то и появились слухи о СПИДе, которым она якобы больна, и о ее смерти.

Всякий раз, когда она знает, что может противостоять несправедливости, она действует. Но вопреки утверждениям некоторых журналистов, она никогда не бывала воинственной и никогда не входила ни в какие организованные движения. Для нее очень важно находиться вне организованного вмешательства. Это у королей есть их гвардейцы, а королевы вершат свои дела сами, полагаясь на помощь самых преданных друзей.

Возможно, и в ее королевском характере повинно происхождение. Она рано научилась ощущать себя не такой, как другие. Для слабых людей – это возможность обзавестись массой комплексов. Для сильных и одаренных, как она, есть шанс научиться полагаться на себя и действовать по собственным правилам, оценивая себя и свои дела по самым высоким критериям.

Правда, в таких случаях есть опасность одиночества. И Изабель иногда думает об этом: «Кто станет заботиться обо мне, когда я состарюсь?». Но пока одиночество прекрасно. Это ее королевство, где она живет по своим законам. Может, именно это не нравится слишком самолюбивым режиссерам? Или ее высказывание по поводу того, что временами она бы хотела испробовать, так сказать, «нормальный» тип поведения и кокетливо сказать кому-нибудь: «Ах, я не могу этого сделать, попросите моего мужа», но пройдут века, прежде чем она решит, тот ли это мужчина, которого она хотела всегда видеть рядом с собой. Ведь даже отец ее 14-летнего сына, прекрасный друг и партнер по многим фильмам Бруно Нуйтен не может претендовать на эту роль.

Великий Жан Кокто, решая ребус под названием «Марлен Дитрих» когда-то сказал: «Ее имя начинается как нежность, а заканчивается как удар хлыста». Где тот поэт, что разгадает тайну Изабель Аджани?

Г.Компаниченко

13

Папаша Дюма остался бы доволен. Да и у королевы Марго, урожденной Валуа, нет причин, чтобы переворачивать в давно изъеденном червями гробу свои древние царственные кости. На экране она так же хороша, как писали о ней современники и какой ее изобразил великий романист. И так же внушает любовь молодым красавцам, и так же теряет своих возлюбленных, принося их в жертву чести королевского дома… Изабель Аджани так достоверна в этой роли, что дикая на первый взгляд мысль о внутреннем родстве двух женщин, разделенных веками, может быть, не так уж и нелепа, особенно если вспомнить пейзаж судьбы актрисы и характеры сыгранных персонажей, в которых так много от нее самой.

Уже больше двадцати лет ее называют блистательной, загадочной, непредсказуемой, провоцирующей и интригующей Аджани. В ней есть изысканность Коко Шанель, страстность Эдит Пиаф, таинственный магнетизм Симоны Синьоре. И еще – вздорный характер и склонность к разного рода выходкам. Некоторые из работающих с Изабель режиссеров бледнеют при одном упоминании ее имени. «Слишком темпераментна», – сквозь зубы цедят они, подразумевая под этим, что Аджани капризна, взбалмошна, абсолютно неуправляема, словом, истеричная фурия на метле. Репутацию трудной актрисы ей создали не только постоянная готовность вступать чуть ли не в рукопашный бой, когда налицо явная несправедливость, но и железная воля, упорное нежелание играть роль кинозвезды в местной прессе, обожающей копаться в грязном белье героев своих публикаций, часто уничтожающие оценки партнеров по киноэкрану и давно вошедшие в привычку отказы от уже назначенных встреч.

О да! Она ошеломляет. Но в основном, своей требовательностью, с которой не может примириться болезненное самолюбие некоторых режиссеров.

По мнению Уоррена Битти, она – одна из лучших актрис в мире. В ней есть все, что нужно экрану: ум, красота, ирония, сила, ранимость и юмор. Но может быть, американский актер и режиссер необъективен? Тогда как же быть с мнением мэтра кинематографии Франсуа Трюффо, который считал, что служи она даже секретаршей в какой-нибудь конторе, на нее все равно обратили бы внимание, и что она из тех, кто играет каждый план как самый важный в самой главной сцене, и весь фильм, как последний, словно, от него зависит вся ее жизнь. Стоит ли удивляться, что только Аджани видел он в главной роли своего фильма «История Адели Г.» и что именно роль дочери Виктора Гюго, безответно полюбившей английского офицера, сошедшей с ума на почве любви, помещенной в психушку и умершей там в преклонном возрасте, принесла Изабель славу величайшей драматической актрисы.

Изабель Аджани не пришлось добиваться признания своего таланта. Впервые она появилась на экране в 15 лет в детском фильме «Маленький угольщик», а, спустя два года уже играла в телеспектакле «Школа жен». Потом был театр Робера Оссейна, между делом «Драматические курсы», «Комеди Франсез», где она поразила театральную публику неожиданными интерпретациями Мольера и Жироду, и очень заманчивые предложения сниматься в кино.

У нее была еще очень плохая дикция, масса других недостатков, которые едва ли простили бы другим, но молодость Изабель и ее несомненный талант, заметный даже самому неискушенному зрителю, победили.

Аджани стала знаменитой сразу после своего первого «взрослого» фильма «Пощечина», где она снималась с прославленными Анни Жирардо и Лино Вентурой. Начиная с «Пощечины», где Изабель играла студентку-медичку с ее первой любовью, первым бунтом против отцовской тирании и первым наказанием за бунт – пощечиной от отца. Обе темы – бунт и любовь – постоянно присутствуют в творчестве актрисы.

Почти всех своих героинь Изабель Аджани наделяет неуравновешенностью, вызванной бурными страстями. В «Подземке» таинственная прекрасная Елена очертя голову бросается за призраком любви на самое дно жизни. Камилла Клодель из одноименного фильма, муза и модель великого Огюста Родена, сама скульптор, отдает пятнадцать лет плодотворной и в то же время разрушительно любви-страсти, чтобы закончить свои дни в психлечебнице.

Аджани чаще всего играет взрывную страсть, страдания, мучения. Предпочитает драмы и трагедии. Способна даже кровавый триллер превратить в почти греческую трагедию, как это было с картиной Клода Миллера «Смертоносная облава», где она играла роль убийцы, психически неуравновешенной женщины, пользующейся особым покровительством комиссара полиции, пораженного ее сходством с когда-то пропавшей дочерью. И то же произошло с экранизацией детективного романа Себастьяна Жапризо «Убийственное лето» (1983), где ее героиня – молодая девушка, ведет собственное расследование преступления, жертвой которого стала ее мать. За эту роль на МКФ в Каннах ей была присуждена премия «Сезара».

В живописном, временами по-настоящему жутком, временами вызывающем улыбку своей наивностью, философском зрелище под названием «Носферату: вампир», Аджани, нигде не нарушив стилистику экстравагантного коктейля из Стокера, Мурнау и Херцога, ведет и собственную тему, что в такого рода фильмах безумная редкость, если не сказать «чудо». Вернер Херцог знал, что именно Аджани с ее вибрирующими нервами, месмерическим взглядом средневековой ведьмы из тех, что сжигали на кострах, умением заражать зрителя душевными переживаниями своих героинь, лучше всяких кинотрюков заставит поверить происходящему на экране.

Ряды мумифицированных трупов с разинутыми ртами, издающими ужасные вопли протеста, с напоминающими клешни конечности, скрюченными в мольбе – все это кошмарные сны героини фильма Люси, от которых мурашки бегают ни в одном из американских «ужастиков».

А вот призрачное явление Дракулы, похожего на ночной кошмар взбунтовавшегося подсознания, это уже реальность для Люси-Аджани, а значит, и для зрителя, – необычная, неопределимая, неизвестная, которую может победить лишь чистое сердце. И, собрав все свое мужество, вполне осознавая, что из этого поединка ей не выйти живой, Люси задерживает вампира до пенья первых петухов, делая любимому воистину королевский подарок: выкупая его жизнь своей.

15