Киноискусство Азии и Африки. Кикудзима Рюдзо, Огуни Хидэо, Акира Куросава. «Цубаки Сандзюро»

«ЦУБАКИ САНДЗЮРО»

(Киносценарий по рассказу Ямамото Сюгоро «Мирные деньки»)

Предместье средневекового замка. Тишина. В ночном небе почти круглая, бледная луна. Она светит неярко, ее то и дело закрывают легкие облака, и на улицах таинственный мрак. На темном небосводе смутно вырисовывается силуэт погруженного в сон феодального замка. Неподалеку от замка чернеет лес. Но и тут мертвая тишина, даже филины не кричат.

Этот лес из криптомерии некогда был посажен по приказу одного из предков нынешнего хозяина замка в благодарность небесным силам, ниспославшим ему долгожданного сына – наследника. Чтобы род феодала не иссяк, он велел доставлять в замок красивых, пышущих здоровьем молодых девушек, которым вменялось в обязанность родить властителю сына. Девушек разлучали с их возлюбленными или женихами. В замке они находились на особом положении, видеться с близкими и родными им разрешалось очень редко. Но небеса были немилостивы к феодалу. Наложницы приносили ему одних дочерей. Повергнутый в уныние, князь однажды навестил свою законную супругу, чтобы посетовать на судьбу. Спустя некоторое время она родила ему желанного и долгожданного сына.

Радости князя не было предела! Он приказал построить небольшой, но очень изящный храм и окружить его священными криптомериями. С тех пор пролетела не одна сотня лет и посаженные криптомерии превратились в огромные, могучие деревья. Каждое из них теперь стало в несколько обхватов. Но храм за прошедшие столетия обветшал и давным-давно растерял своих прихожан. Много лет к нему уже никто близка не подходил. Более того, разнесся слух, будто в полночь там собирается нечистая сила.

В ту ночь, о которой мы хотим рассказать, из решетчатых окон храма пробивался мерцающий слабый свет и слышались приглушенные взволнованные голоса.

127

В главном зале храма, давно не убиравшемся, пыльном и грязном, вокруг плошки с зажженным фитилем сидели девять молодых самураев. Один из них – Исака, красивый молодой человек, рассказывал о разговоре с хранителем замка.

– Что? Снова неудача? – спросил его тихий, озабоченный голос.

– Да! Опять неудача… – Исака опускает голову, чтобы не показать товарищам брызнувшие из глаз слезы обиды. Но, взяв себя в руки, вздохнув, продолжает рассказ. – С моим дядей просто невозможно разговаривать… Я ему рассказал о нашей решимости бороться против наглых злоумышленников в замке и подал донесение, в котором мы самым подробным образом изложили план борьбы с этими нечистоплотными негодяями. Он спокойно прочел… а потом говорит: «Как-никак, а я все же являюсь хранителем замка и, к вашему сведению, главным вассалом… И без вас знаю о непорядках в замке».

– Какая чепуха!.. Тогда почему же он не принимает никаких мер! – восклицает самурай Тэрада. С виду он старше остальных и благоразумнее.

– Вот и я ему это сказал… Ты хранитель замка. В отсутствие князя – ты здесь самый главный. Так почему же, зная проделки взяточников – второго главного вассала и близких к нему людей, до сих пор не пошевелил пальцем, чтобы пресечь это грязное дело? А он вдруг состроил такую глупейшую улыбку и говорит: «Послушай-ка, милейший, а может быть, я и руковожу этими махинациями. Возможно, вы считаете меня придурковатым добряком и хотите выставить как огородное пугало. Но имейте в виду – судить о людях лишь по внешнему виду очень опасно». И завопил: «Боже, боже, храни меня от всяких неприятностей». А потом говорит: «Возможно, самый главный злодей совсем не тот, о котором вы думаете. Свят, свят, милостивая богиня Каннон, не оставь меня в беде!» Проговорив все это, он вдруг разорвал нашу бумагу в клочки и бросил их в рукава собственного кимоно.

– Как разорвал?! Прямо так и разорвал? – воскликнул в гневе Сэкигути.

– Да, разорвал… Ах, до чего же он безрассуден! – потупился Исака. Он чувствовал неловкость перед единомышленниками за поступок дяди.

– Ну, а что дальше? – торопит Исаку старший из братьев Морисима.

– А дальше… Окончательно разочаровавшись в дяде, я махнул на него рукой и, как мы договорились, пошел к вассалу тайного надзора Кикуи.

– И как же реагировал на твой рассказ Кикуи? – спрашивает с нетерпением Тэрада.

Исака оживился:

– Кикуи совсем другое дело. Правда, сначала он был в некотором замешательстве, бормотал, что посоветуется с храни-

128

телем замка, то есть с моим дядей. Одним словом, старался уйти от этого неприятного разговора. А когда я передал ему разговор с дядей, даже испугался. Некоторое время размышлял о чем-то, а потом вдруг говорит: «Хорошо! В этом деле я буду всецело на вашей стороне. А поэтому хотелось бы обстоятельнее поговорить с вами. Соберите-ка как можно скорее всех ваших единомышленников». Вот как мы с ним побеседовали. – И Исака с довольным видом, с чувством исполненного долга оглядел товарищей. Молодой Хатта, воодушевляясь, подался вперед.

– Вот Кикуи – это настоящий человек, – восторженно произносит он.

– Да-а. Он, вне всякого сомнения, толковый и вдумчивый, – поддакивает ему и Кавахара.

А Ясукава, самурай с удивительно добрым, но довольно потешным лицом, хлопнув себя по ляжкам, говорит:

– Нам просто повезло. Если вассал тайного надзора будет на нашей стороне – это равносильно тому, что мы заполучили тысячу сторонников! Это вам не придурковатое чучело, которое мы собирались выставить для устрашения подлецов.

В этот момент из темного угла храма выступает какая-то фигура.

– Э-э, постойте-ка! – сказала фигура, приближаясь к самураям. От неожиданности молодые люди замерли и в ужасе обернулись на голос. К ним приблизился самурай средних лет, в довольно потрепанном и не первой свежести черном кимоно, на спине и плечах которого были изображены фамильные гербы – видно, некогда кимоно было парадным. На самурае были такие же изношенные, видавшие виды широкие шаровары (хакама). Волосы не чесаны, лицо давно не брито, но это как будто нисколько не смущало самурая. Громко зевнув, он ленивой походкой подошел к настороженно следившим за ним молодым людям.

– Послушал я ваш разговор, – сказал он, скребя шею, – и должен сказать: все это никуда не годится. – Он потянулся с видимым удовольствием, расправляя плечи.

– Так ты подслушал наш разговор?! – в бешенстве крикнул Кавахара. – Ах ты скотина! – и он яростно схватился за меч. Все вскочили со своих мест и тоже схватились за мечи. – Не упускайте его! А то сбежит, чего доброго!

– Ну и глупцы – спокойно проговорил незнакомец. – Если бы я собирался бежать, зачем мне нужно было выходить сюда?

Первым опомнился Исака:

– Так почему же вы оказались здесь?

Незнакомец пожал плечами и, снова почесывая шею, проговорил:

– Так здесь же не берут за постой.

Переглянувшись, молодые самураи внимательно и оцени-

129

вающе разглядывают незнакомца. А он весело продолжал:

– Между прочим, неплохая штука – подслушивание. Со стороны гораздо виднее. Да и оценить положение дел куда легче.

Исака хотел было вставить реплику, но не успел. Незнакомец остановил его неторопливым жестом.

– Лучше выслушайте меня. Я думаю, что ваш главный вассал – личность, причем значительная. А этот, как его, Кикуи? Этот вассал по тайному надзору – сомнительная пташка…

– Как вы смеете?! – вскипел Ясукава. – Попробуйте только оскорбить его, я вам этого не прощу!

– Ну-ну, зачем сердиться, не разобравшись толком… Как вы понимаете, я не видел ни того, ни другого. Поэтому мне не грозит опасность подпасть под влияние внешности одного из них. Послушайте. Видимо, ваш главный вассал не блещет красотой?

Молодые самураи смущенно опускают глаза. Незнакомец прав.

– Кажется, я попал не в бровь, а в глаз, – довольно произнес он. – Тем не менее, если судить по вашим словам, этот человек обладает удивительной выдержкой и мудростью. Одно то, что его не обидело ваше мнение об его умственных способностях, говорит о его значительности.

Несколько человек презрительно усмехнулись. Не обращая на них внимания, незнакомец продолжал:

– А этот ваш Кикуи… Судя по тому, как вы его превозносите, считаете толковым и здравомыслящим человеком, он обладает приличной внешностью?

Среди молодых самураев воцарилось натянутое молчание. Они не скрывают своей неприязни к незнакомцу.

– И тут я кажется не ошибся. Однако, друзья мои, нельзя судить о людях только по внешнему виду. Свят, свят, милостивая богиня Каннон, не оставь меня в беде!

– Замолчи, чурбан! – в бешенстве крикнул Сэкигути. – Как смеешь ты вмешиваться не в свои дела! Все, о чем мы здесь говорили, – это наши дела, и ты, бездомный самурай, не имеющий никакого отношения ни к одному из кланов, лучше помалкивай да проваливай!

– Погоди, погоди, чего ты так кипятишься? Я ведь только процитировал слова вашего же главного вассала.

Молодые люди приумолкли. Видимо, они начали кое-что понимать.

– А ведь главный вассал ясно выразил свою мысль. Он сказал, что самый главный злодей там, где вы и не предполагаете. Свят! Свят!

Действительно, главный вассал говорил именно так. Молодым людям нечего возразить незнакомцу.

– Короче говоря, – продолжал он рассуждать, – возможно, что Кикуи и заправляет всеми делами?

130

– Глупости! – решительно и зло отрезал Ясукава. Он тут же наморщил лоб и с ненавистью посмотрел на дерзкого незнакомца.

– Не кипятись, не кипятись и слушай дальше. Скажите, что входит в обязанность вассала по тайному надзору? Он должен следить, чтобы не было в клане никаких нарушений. Не так ли? А что делает ваш толковый Кикуи? Он же вас подзадоривает. Вам это не кажется странным?

Молодежь переглянулась, словно ища поддержки друг у друга. Незнакомец задумчиво оглядел их.

– И потом, – продолжал он, – очень уж подозрительно звучит его предложение срочно собрать всех ваших единомышленников, чтобы потолковать. Тут что-то запахло гарью. Если он тот самый закулисный интриган, то вполне вероятно, что он хочет разом разделаться со всеми вами. Мне кажется, лучше не торопиться, а понаблюдать за ним.

– Однако, – с тревогой проговорил Исака, – я уже договорился встретиться с Кикуи сегодня вечером, и именно здесь, в этом храме…

– Что?! – воскликнул незнакомец и, стремительно вскочив, подошел к окну. Некоторое время он напряженно вглядывался в ночную темень. Молодые самураи испуганно следили за его движениями, не понимая, что происходит. Тем временем незнакомец, ловко перебегая от одного окна к другому, зорко вглядывался в темноту. Наконец он посмотрел на сидящих в томительной тревоге молодых самураев и сказал:

– Так я и знал! Я же говорил вам, что со стороны виднее! А теперь поглядите сами, что творится вокруг храма.

Переглянувшись, самураи нерешительно подошли к окнам. Огромные криптомерии стояли как всегда торжественно, их тяжелые ветви были неподвижны. Но между деревьями мелькали человеческие тени. Низко пригибаясь к земле, они перебегали от дерева к дереву и постепенно приближались к храму.

Ужас отразился на лицах молодых самураев. Бледные, они поглядывали друг на друга, не зная, что делать. А незнакомец, снова наблюдавший за происходящим в лесу, обернулся к окаменевшим молодым парням и сказал:

– Ловко же они окружили нас. Пожалуй, ни одной крысе не удастся улизнуть отсюда.

Самураи нерешительно вынули из ножен мечи. Незнакомец с язвительной улыбкой оглядел их.

– Неужели вам еще не надоело валять дурака? – спросил он. – Сейчас же спрячьте мечи. Теперь не время играть в войну.

– Замолчи! – закричал вдруг Ясукава, потешно морща лоб. Это его привычка. И тогда смешное его лицо кажется еще смешнее. Он бросил на незнакомца испепеляющий взгляд: – Не тебе командовать нами!

– Ну, что ж? Ваше дело. Пусть всех вас раскрошат на

131

мелкие кусочки. Вот уж порадуется господин Кикуи, что ему так ловко удалось разделаться сразу со всеми противниками.

Все испуганно посмотрели на незнакомца.

– Как же быть? Нас ведь окружили со всех сторон, – спросил Исака.

Кольцо воинов вокруг храма сужалось. Но не слишком ли много людей, для того чтобы схватить девять незадачливых самураев. Вскоре храм полностью окружили, и старший отряда, обращаясь к осажденным, негромко говорит:

– Мы, из отдела тайного надзора, подчиненные Кикуи… Вы арестованы!

Но в храме тишина.

– Вы окружены тройным кольцом. Не вздумайте сопротивляться.

В это время ветхие дверцы храма с силой распахнулись. От неожиданности осаждающие отступили на несколько шагов. На пороге – незнакомец.

– Ох, как вы мне надоели! Чего орете?

Появление незнакомца вызвало всеобщее недоумение. Несколько человек из осаждавших храм взбегают по ступенькам и заглядывают внутрь. Но там никого. Они переглядываются, один из них решительно направляется внутрь.

– Эй, эй, это еще что такое! Сколько же у вас наглости, – крикнул незнакомец, хватая его за шиворот и вышвыривая из храма.

– Кто же входит в чужую спальню в грязной обуви!

Не удержавшись на ногах, осаждавший падает на пол, но тут же вскакивает и в ярости хватается за меч.

– Интересно. Ты что? Драться собрался? Берегись! Сейчас я не в духе, потому что вы меня разбудили.

Не вынимая меча из ножен, незнакомец бьет им со всего размаху по голове ворвавшегося. Тот кубарем скатывается со ступенек. И тогда стоявшие близ незнакомца осаждавшие, словно по команде, схватились за мечи. Но не успели их обнажить: незнакомец бьет ножнами кого по голове, кого по спине, кого по ногам. Причем делает это молниеносно. Остальные осаждавшие бросаются на помощь своим и яростно наступают на незнакомца. Но в этот момент раздается голос:

– Назад! Назад! – Самурай с проницательным взглядом делает несколько шагов вперед. – Вы забыли, что мы ищем других. Нам некогда заниматься посторонними делами, господа! К тому же вы видите, что не так просто разделаться с этим типом, – сказав это, самурай вызывающе посмотрел на незнакомца. Но тот нисколько не растерявшись, спокойно выдержал его взгляд. Некоторое время они стоят неподвижно, глядя друг на друга, – безмолвный поединок.

– Я вижу, что ты мастерски владеешь мечом, – наконец

132

проговорил самурай. – Если вздумаешь устраиваться на службу, милости прошу. Меня зовут Мурото Хамбэй.

Сказав это, Мурото поспешно исчез в ночной тьме, а за ним, словно морской отлив, удаляются и все остальные.

Незнакомец долго смотрел им вслед, а затем, сладко зевнув, вошел в храм и тщательно закрыл за собой дверь, некоторое время он стоял с закрытыми глазами, а затем, поглядев в темноту, сказал:

– Вылезайте. Все в порядке!

В углу темного зала зашевелилась полусгнившая половица, и из-под нее выползают все в пыли молодые самураи. У них виноватый вид. Они опускаются перед незнакомцем на пол и застывают в низком поклоне, касаясь лбами грязного пола. Наконец Исака – племянник главного вассала – торжественно говорит:

– Не знаю, как и благодарить вас…

– Не нужны мне слова благодарности, – отвечает незнакомец, почесывая за пазухой (видно он давно не мылся). – Лучше бы дали немного деньжат.

На лицах молодых самураев явное удивление.

– Вот уж несколько дней, как я держусь на одной водице. Не прошу многого. Было бы на чарку, да чашку риса…

Исака с готовностью вынимает из-за пазухи свой кошелек и, низко поклонившись, кладет его перед незнакомцем. Тот берет из кошелька несколько монеток:

– Этого мне вполне достаточно, а теперь прощайте. Молодые самураи склоняются в поклоне по всем правилам

этикета. Незнакомца это тронуло, он на минуту задумался, а затем спросил:

– Что же вы теперь собираетесь делать?

– После беседы с вами у нас раскрылись глаза, – ответил за всех Исака. – Ни минуты не медля, мы отправимся к главному вассалу, моему дяде, попросим у него прощения за такую непростительную глупость и будем ждать его дальнейших указаний.

– Вот это правильно! Молодцы! Послушные детишки, – усмехается незнакомец. Он направляется к выходу, но внезапно останавливается.

– Погодите-ка. Не так-то все просто, милые мои. Если дело повернулось этаким концом, надо полагать, что у вашего главного вассала сейчас трудное положение…

– Главный вассал в опасности?

– А вы как думаете? Будь я Кикуи, я бы тотчас арестовал главного. Как можно оставлять на свободе человека, который так ясно дал понять, что знает, где находится главный злодей. Значит, он кого-то уже подозревает, и мне думается – попал в самую точку.

133
Растерянность и тревога охватывают присутствующих. Мучительный стон вырывается из груди молодого Исаки, он вдруг срывается с места.

– Ты куда?! – окликает его незнакомец.

– Конечно, к дядюшке.

– Не терпится, чтобы тебя также схватили, как и его? У Исаки бессильно опустились плечи.

– Ты уже самым прекрасным образом выдал себя, явившись к Кикуи. И стоит тебе появиться, как тебя тут же схватят и тогда… конец.

– Однако все произошло по моей вине… из-за моей бестолковости, – удрученно сетует Исака.

– Ответственность мы несем все вместе, – вступает в разговор Тэрада. – Ты делал так, как мы договорились.

– Но если… если что-нибудь случится с дядей непоправимое… я… я не вынесу… – чуть не заплакал несчастный Исака.

– Ах ты глупец! – обрывает его Тэрада. Он старше других, и тон у него довольно решительный, даже повелительный. – Перестань твердить «дядя, дядюшка». В такой ситуации я не позволю тебе, действовать самостоятельно, тем более под влиянием чувств…

– Конечно! – твердо произносит старший из братьев Морисима. – Раз уж дело приняло такой оборот, умирать ли нам придется, жить ли – мы девять человек должны действовать совместно.

Молча наблюдавший за ними незнакомец вдруг воскликнул:

– Не девять, а десять! Невозможно спокойно смотреть на ваши действия.

Огромный дом главного вассала стоит в большом живописном саду. В центре сада пруд с цветущими ирисами и перекинутыми через него кое-где каменными мостиками. А за ним искусственный холмик с декоративными камнями. Аккуратно подстриженные искусным садовником азалии сейчас в полном цвету. Они распространяют тонкий аромат, который усиливается с наступлением ночи. В доме тишина, словно ничего чрезвычайного там не происходило. То в одной, то в другой комнате загорается свет.

За искусственным холмиком притаилось десять человек.

– Какая тишина в доме, – шепчет Ясукава, по привычке морща нос. – Может, там ничего и не случилось?

– Нет, тут что-то не так, – тоже шепотом отвечает Исака. – Обычно в это время закрывают наружные ставни, а сегодня все открыто.

– Скажи, а в этом пруду рыба водится? – неожиданно спрашивает незнакомец. Вопрос несколько озадачивает Исаку, но он вежливо отвечает.

134

– Да, в нем много огромных карпов.

Тогда незнакомец поднимает с земли небольшой камешек и бросает его в пруд. Камень звонко падает, и по пруду разбегаются круги. На шум из дома выскакивают трое самураев с мечами наготове и зорко оглядываются по сторонам. Молодые самураи в засаде переглядываются.

– Да это была рыба, – говорит один из воинов, бросив беглый взгляд на расходящиеся по воде круги. Трое самураев входят в дом и плотно закрывают за собой раздвижные двери.

– Ваши предположения оправдались, – говорит Исака, с уважением глядя на незнакомца. – Эти трое – подчиненные вассала по тайному надзору, а комната, откуда они выскочили, принадлежит дяде… Я чувствую, что дядя в опасности.

Голос Исаки задрожал от волнения и тревоги.

– Ну не суетись, милый. Давай понаблюдаем еще немного, –успокаивает его незнакомец и ползет сквозь заросли в глубь сада. Девять самураев осторожно следуют за ним, как цыплята за курицей.

– Фу ты черт! – фыркает незнакомец. – На что это похоже? Зачем вы тянетесь за мной? Неужели вы не можете подождать в спокойном местечке, – недовольным шепотом говорит он.

– Немного дальше, в углу сада, есть сарай для сена, – сообщает Исака.

– Ну что ж, давайте на первых порах остановимся хоть там, – соглашается незнакомец.

Десять человек, где ползком, где бегом от укрытия к укрытию двигаются осторожно к сараю. Рядом с сараем, видимо, конюшня. Слышно шумное дыхание лошадей, всхрапывание и топот копыт.

– Сюда, – шепчет Исака, чуть приостановившись в ожидании отставших. – Сарай за этой конюшней…

Какая-то женщина выбегает из-за конюшни. Десятеро мужчин вздрагивают от неожиданности и в полном напряжении застывают на месте. Исака узнает горничную жены хранителя замка.

– Коисо? Что здесь происходит? Это я, Исака, ты меня узнаешь?

Разглядев сквозь тьму Исаку, Коисо, словно ища у него защиты, подбегает к нему и припадает к его ногам. По ее щекам текут слезы. Исака хватает ее за обе руки и втаскивает в сарай.

– Глупенькая… – приговаривает он, тряся ее за плечи, – сейчас не время нюни распускать. Говори, что случилось. Может быть, беда?

– Да, да… Беда случилась с хозяином. Такая беда с ним стряслась. – Коисо, всхлипывая, прячет лицо в свой длинный рукав.

135

– Ну успокойся, – говорит повелительно Исака. – И рассказывай все по порядку.

– Хорошо. – Коисо некоторое время молчит, но затем, собравшись с духом, говорит: – Господин Кикуи, вассал по тайному надзору, неожиданно ворвался в дом с огромной толпой людей. А хозяин только что изволил сесть за обеденный стол…

– Ну, об обеде можешь не рассказывать. Лучше скажи, что они сделали с дядюшкой, – торопит ее Исака.

– Его окружили человек десять и увели куда-то…

– Увели?! Как же это могло случиться? А что же делали домашние в это время? – недоумевает Исака.

– А всех… всех мужчин тоже молниеносно окружили и заперли вон в те домишки, что прилегают к основному дому.

– А где же тетушка?

– Затрудняюсь сказать, но мне кажется, что ее тоже взяли под стражу.

– А Тидори?

– Думаю, что молодая госпожа находится вместе с матерью…

– Какая охрана у домиков?

– Человек четырнадцать или пятнадцать…

– Как же тебе удалось ускользнуть?

– Охранники потребовали сакэ. Я сказала, что сбегаю на кухню и принесу.

– Никто не шел за тобой?

– Когда я первый раз бегала за сакэ, один из охранников сопровождал меня, а сейчас они уже основательно выпили и снова потребовали сакэ, но никто уже за мной не пошел. Поэтому я…

– Послушайте-ка, – крикнул незнакомец. – Пусть эта девушка возвратится к ним!

– Как возвратится? – изумился Исака.

– Да, да, пусть без промедления возвращается к охранникам, – настойчиво повторяет незнакомец.

Коисо и молодые самураи недоверчиво смотрят на него.

– Конечно, жалко девушку. После удачного бегства снова заставлять ее возвращаться к ним, но сами понимаете, будет гораздо хуже, когда они поймут, что девушка сбежала, и поднимут шум. Пусть лучше захватит побольше сакэ и напоит их как следует. Нам легче будет спасать бабу и дочку главного вассала.

– Понятно, – упавшим голосом проговорил Исака, ему было безумно жаль девушку, – Коисо, ты вернешься к ним?

– Хорошо, вернусь, – решительно говорит Коисо и выбегает из сарая.

Провожая ее взглядом, незнакомец хмыкнул:

– Вот кто настоящий и прекрасный самурай. Не чета некоторым. Куда надежнее.

Молодые самураи возмущенно переглядываются. Ясукава

136

принимает торжественно-официальную позу и, вежливо поклонившись незнакомцу, говорит:

– Мы очень многим вам обязаны. Но я бы попросил вас быть более осмотрительным в выражениях… Во всяком случае, называть супругу главного вассала бабой – непочтительно, да и непростительно… И потом, мы не желаем, чтобы вы командовали нами… Вы, кажется, собираетесь спасать супругу главного вассала? Но поймите, в данной ситуации нам куда важнее спасти хранителя замка. – Закончив свою гневную речь, Ясукава наморщил лоб и с достоинством смотрит на незнакомца. А тот, нисколько не смутившись, ухмыляется и иронически говорит:

– Прекрасно! Давайте спасать вашего хранителя замка. Ну, а где он сейчас изволит находиться, этот ваш главный вассал?

Глаза Ясукавы стали круглыми от удивления. Он старается найти подходящий ответ, но, ничего не придумав, смущенно молчит.

– Я вот никак ума не приложу, как спасать человека, когда не знаешь, где он находится. И еще должен сказать вам, что пока нам неизвестны тайные замыслы Кикуи и мы не знаем, зачем он увел хранителя замка, трудно предпринимать какие-либо меры.

Молча слушают его молодые самураи. Незнакомец некоторое время размышляет, вертя в руке соломинку, а затем говорит:

– Вот что. Если Кикуи решил похитить или арестовать, как хотите это назовите, вашего главного вассала, думаю, что он предварительно составил какую-нибудь бумагу или хотя бы в устной форме объяснил причину его ареста. Разве вас не интересует, что сказано в этой бумаге?

Все молчат, задумавшись. Но та отчужденность, которая возникла во время речи Ясукавы, развеялась.

– Вы меня поняли? – спрашивает незнакомец. – Если поняли, нам придется разделиться на группы. Спасать жену хранителя замка будут четверо, в том числе я. Остальные постараются узнать, куда дели хранителя замка. А потом мы все соберемся где-нибудь в безопасном месте. Подумайте, куда нам спрятать жену и дочь главного вассала.

– Мне кажется, что в такой поздний час неудобно вести их слишком далеко, да это и небезопасно, – как всегда рассудительно заговорил Тэрада. – Ближе всего мой дом. Может быть, туда?

– Ты сошел с ума! – вспылил Ясукава и по привычке вытаращил глаза. – Твой дом ведь находится рядом с домом Курофудзи!

– А кто такой Курофудзи? – интересуется незнакомец.

– Один из наших противников – второй заместитель главного вассала, – с кислой гримасой отвечает Ясукава.

137

– Интересно! Пожалуй, соседний с ним дом подходит для наших сборов.

– Как можно! Такой риск! – испуганно возражает Ясу-кава.

– Ты что? Родился в год быка, что ли? – полушутя спрашивает его незнакомец. – Чуть что, тут же начинаешь «бодаться».

Ясукава морщит лоб и, надув обидчиво губы, смотрит на него исподлобья.

– Запомни, у подножия маяка всегда бывает темнее – неплохо бы обосноваться по соседству с этим Курофудзи, – заключает незнакомец, не обращая внимания на обиженного Ясу-каву.

Шестеро самураев (Кавахара, братья Морисима, Сэкигути, Хатта и Хиросэ) спрыгивают с забора, окружающего задний двор замка, на улочку и разбегаются. В саду, за кустами азалий, на искусственном пригорке, притаились незнакомец, Исака, Ясукава и Тэрада. Они зорко следят за освещенными комнатами дома.

– У них тут всего три охранника, – говорит незнакомец. – Одного из них я собью с ног. Вы же хватаете двух остальных, – обращается он к Тэраде и Ясукаве. – Только смотрите, не убивайте их. Возможно, они знают, куда спрятали хранителя замка… Понятно? Ты, Исака, ворвешься в дом и выведешь оттуда женщин. И тут же все собираемся в сарае. Поняли? – Он хотел немедля приняться за дело, но, заметив недовольство яа лицах троих молодых самураев, останавливается.

– Ну и физиономии у вас! Вижу, вам охота помахать мечами, но я вам этого не позволю. Меч бестолкового соратника куда опаснее меча противника – есть такая мудрая пословица.

Где-то неподалеку раздается раскатистый веселый смех. Все невольно притихают.

– Это из тех небольших домиков, – поясняет Исака незнакомцу.

– Ладно, пора!

Незнакомец собирается выползти из-за кустов, но тут же поспешно припадает к земле и осторожно пятится назад, так как в этот момент раздвигаются двери и на длинный деревянный приступ выскользнула чья-то черная тень. Человек прислушивается, откуда раздаются пьяные голоса, и возвращается в комнату, сердито, со всего размаху, закрывает раздвижные двери. На них отчетливо вырисовывается его профиль. Это Мурото Хамбэй.

– Ого! Вот тебе на! Кажется, произошла смена караула.

– Это Мурото… тот самый, который только что в храме… – начал объяснять Исака.

– Да, да… приглашал меня на службу… – подхватывает незнакомец. – А что он за человек?

138

– Он правая рука Кикуи.

– Ладно, пошли! – торопит Ясукава, – сейчас в охране он один. Самый момент с ним разделаться.

– Ты, что? Ослеп? – сердито спрашивает незнакомец. Морща лоб, Ясукава в недоумении поднимает брови.

– Если те трое были котятами, то этот один – тигр. Снова раздается пьяный смех, и даже какая-то разудалаянестройная песня.

И опять с шумом раздвигаются двери и на пороге появляется разъяренный Мурото. Он нервно хлопает в ладоши, и к нему подбегают трое караульных, только что стоявших здесь на посту.

– Что там за шумное веселье? – спрашивает их Мурото.

– Парни, охраняющие домик, немного подвыпили, – нерешительно отвечают охранники.

– Хм, вижу и вы навеселе. У вас красные физиономии. Караульные смущенно молчат.

– Пойдите и умойтесь в этом пруду, – строго приказывает им Мурото.

Стража, недоумевая, топчется на месте.

– Я же говорю вам – умойтесь! – повышает голос Мурото.

Караульные неохотно идут к пруду и начинают умываться.

– Прекрасно! – говорит Мурото. – А я тем временем пойду взгляну, что там за веселье. Не спускайте глаз с этого дома, слышите?!

Мурото быстрым, энергичным шагом удаляется в сторону домиков.

Внимательно следивший за ним незнакомец ухмыляется с довольным видом и стремительно выскакивает из засады, как хищник, он бесшумно подкрадывается к трем караульным, стоящим с мокрыми руками и лицами у пруда. Исака, Ясукава и Тэрада поспешно следуют за незнакомцем и невольно поднимают шум. Караульные оглядываются. В это время незнакомец одним широким прыжком перескакивает через каменный мостик, с ходу врезается всем телом в одного из караульных, а другого ударяет в живот рукояткой меча. Тот, согнувшись, падает на землю. Подоспевшие Ясукава и Тэрада скручивают ему за спиной руки. Молниеносно сверкнул меч незнакомца – и еще один караульный падает навзничь. Мимо него стрелой проносится Исака и врывается в дом. Еще взмах меча незнакомца–и сражен другой караульный. Из дома выбегает Исака с двумя женщинами – женой и дочерью хранителя замка.

В сарае расположились незнакомец и Исака, с ними запыхавшиеся и потрясенные происшедшим жена хранителя замка и его дочь Тидори.

– Значит, Кикуи открыто объявил дядюшку виновным в ин~

139

тригах в замке? – переспрашивает Исака жену хранителя. – И чтобы уничтожить следы своего преступления, собирается принять срочные меры? Я тебя правильно понял?

Не привыкшая к резким движениям, жена хранителя замка никак не может отдышаться и молча с достоинством утвердительно кивает головой.

– Ловко же он придумал! Видно, этот плут бывалый, – громко вздыхает незнакомец.

Только сейчас жена хранителя замка обращает на него внимание и удивленно спрашивает племянника:

– А это кто такой?

– Это, – Исака задумывается. – Трудно объяснить тебе одним словом, кто он такой. Этот человек послан нам провидением. Он наш спаситель и благодетель.

– Вот как, – она кротко и охотно слушает Исаку. – Благодарю вас, – говорит она, обращаясь к незнакомцу, мягко и приветливо улыбаясь и с любопытством разглядывая его. Ти-дори тоже смотрит на него с нескрываемым любопытством. Незнакомцу неуютно под их взглядами.

– Что делают Ясукава и Тэрада? Нам ведь нельзя оставаться здесь долго, – обращается он к Исаке.

– Ой, я ведь впервые в жизни бежала так быстро, – говорит женщина, – мне нужно отдохнуть еще немного, иначе я не смогу идти дальше.

Она оглядывает сарай.

– Я и сюда попала впервые. Ах, как приятно пахнет сено!

– Обожаю этот запах, – подхватила Тидори. – Мы часто забредали сюда, не правда ли, Иори? – обращается она к Исаке, но тот делает вид, что не слышит, и, повернувшись к незнакомцу, говорит:

– Пойду посмотрю, где они застряли, – и выскальзывает из сарая.

– Странно. Зачем же вы сюда заходили, – недоуменно спрашивает женщина свою дочь.

– Здесь тихо даже днем и такой чудесный аромат, что невольно хочется подремать. Знаешь, мама, однажды я даже по-настоящему уснула на руке Иори.

– Боже мой! Какая невоспитанность… – ужасается та. – И все же, какой аромат! – она тоже опускается в пышное душистое сено.

Незнакомец смотрит на них изумленно и в то же время с некоторой долей восхищения. Спокойствие, с которым эти женщины относятся к неожиданным потрясениям, не оставляет его равнодушным. И невольно возникает чувство уважения к ним.

В это время в сарай буквально врываются Исака, Ясукава и Тэрада, таща за собой промокшего до нитки одного из караульных. Руки его связаны за спиной, и молодые люди пинками подталкивают его.

– Ничего удивительного, что их так долго не было, – гово-

140

рит Исака. – Они окунали этого типа в пруд вверх ногами, добиваясь ответа на вопрос, куда дели дядю.

– А этот глупец упрямо молчал, – по привычке морща лоб и недовольно щурясь, говорит Ясукава.

– Значит попил только водицы? – с иронией спрашивает незнакомец.

– А может, он действительно ничего не знает? – предположил благоразумный Тэрада.

– Хоть и знаю, не скажу! – гордо заявляет пленный караульный.

– Крыса ты, вот кто! – выходит из себя Ясукава и остервенело сплевывает в сторону. – Что будем с ним делать?

– Поскольку он знает нас в лицо, придется ему отрубить голову, – спокойно заявляет незнакомец.

– Нет уж, ни за что не допущу, – заступается за него жена главного хранителя замка. – Как можно! Видно и с теми двумя расправились тоже вы?

– Чтобы освободить вас из плена. У нас другого выхода не было, – глядя в сторону, пробурчал незнакомец.

– Я понимаю, что выражать недовольство человеку, который тебя спас, – неприлично. Но, не задумываясь, убивать людей, разве это хорошо? – Настаивает жена хранителя замка.

Она некоторое время внимательно смотрит незнакомцу в глаза, а затем медленно говорит:

– Не знаю… но мне кажется, что вы слишком уж сверкаете…

– Сверкаю? – не поняв смысла сказанного, переспрашивает незнакомец.

– Да, именно сверкаете. Вы мне напоминаете обнаженный меч. Он, конечно, сечет прекрасно. Но настоящий хороший меч всегда находится в ножнах, вы меня понимаете?

Они смотрят друг на друга. Она – приветливо и мягко улыбаясь, он – щурясь, словно от ослепительного света.

– Ну? Что будем делать с пленным? – нервничает Ясукава.

– Пойдемте с нами, – обращается к караульному жена хранителя замка. – Ничего дурного я не позволю с вами сделать.

Пленный удивленно смотрит на нее, а затем, спохватившись, поспешно кланяется в пояс.

Внезапно в доме поднимается суматоха. Раздаются негодующие возгласы, громкая ругань, топот.

Незнакомец затыкает рот пленного, чтобы тот не позвал на помощь, и громко шепчет:

– Поторапливайтесь. Надо вырваться отсюда. Попробуем перелезть через стену заднего двора!

Все поспешно покидают сарай. Исака ведет за руки жену и дочь хранителя замка, Ясукава и Тэрада тащат за собой пленного со связанными за спиной руками. Тем временем незнакомец бежит на конюшню, рубит мечом поводья лошадей и, хлестнув их веревкой, выгоняет со двора.

141

– Сюда! Сюда! – кричит кто-то, приближаясь к конюшне.

– Эге-ге! Сюда-а! – раздаются еще несколько голосов. И люди бросаются вслед за удаляющимися лошадьми.

Когда они скрываются из виду, незнакомец бежит на задний двор и останавливается в недоумении. У самого забора стоят жена и дочь хранителя замка и, подняв головы, спокойно рассуждают.

– Ну, конечно, мужчинам ничего не стоит перемахнуть через такой высоченный забор, ну, а каково нам, в наших нарядных кимоно с длинным подолом? Не-ет, на такой подвиг мы не способны.

Взобравшийся на забор Исака протягивает им руки.

– Ну что же вы… Ну… скорее…

– Нет, я не могу, – капризно говорит Тидори. – Это же не женское дело лазить через забор, не правда ли, мама?

Незнакомец подбегает и становится перед ними на четвереньки.

– Быстро… Становитесь мне на спину, вам будет легче взобраться на забор, – торопит он.

– Что вы, разве можно? – пятится от него жена хранителя замка. – Это же неудобно, вставать ногами на мужчину!

– Умоляю, поторопитесь! Нас настигнут!

– Не могу…

– Бог ты мой! Что значит не могу? Будете медлить, мне снова придется рубить людей! – яростно кричит он.

Это ее убеждает. Подобрав длинный и тяжелый подол кимоно, церемонно поклонившись незнакомцу, жена хранителя замка говорит:

– Простите меня великодушно за нарушение этикета… – и становится ему на спину. Тот кряхтит под ее тяжестью.

Рассвет. Беглецы наконец в доме Тэрады. Через сад журча течет небольшой чистый ручей. Женщины моют в нем ноги. Из-за деревянной раздвижной двери выглядывает Исака.

– Поторопитесь, пожалуйста. Будет беда, если кто-нибудь из соседнего дома увидит вас. Вы же знаете, там живет Курофудзи.

Исака с опаской поднимает глаза к высокой стене, разделяющей два сада. Над стеной в полном цвету белые камелии и красные.

Беглецы располагаются в одной из комнат дома Тэрады.

– Я проголодался! Накормите же меня в конце концов, – ворчит незнакомец.

– Сейчас. Я только что приказал приготовить рисовые ко-лобочки, – говорит хозяин дома.

– А сакэ у вас не найдется? – вкрадчиво спрашивает незнакомец.

– Разве сейчас время пить? – По привычке огрызается

142

Ясукава, как всегда морща лоб и недовольно раздувая ноздри. – Нам ведь предстоит подумать, что делать дальше.

– Когда я пью сакэ, у меня голова лучше варит, – парирует незнакомец.

Но Ясукава не обращает внимания на его слова. Поворачиваясь к Тэраде и вошедшему в комнату Исаке, он говорит:

– Судя по всему, Кикуи собирается свалить свою вину на хранителя замка. И тогда в худшем случае его вынудят написать признание и… – он испуганно замолкает, так как в комнату вошли жена хранителя замка и Тидори.

– И? Что же дальше? – спокойно переспрашивает его женщина. – Говорите же. Можете нисколько не стесняться нас.

Некоторое время Ясукава молчит, но наконец решается и говорит, торопливо глотая слова:

– И заставят покончить с собой.

– Ах, что же будет, мамочка, – заволновалась Тидори.

– Не беспокойся, девочка. Папа наш умен и хитер, не так-то просто заставить его сделать харакири…

Жена хранителя замка вдруг строго оглядывает всех и спрашивает:

– Что же вы теперь собираетесь делать?

– В первую очередь мы должны узнать, где дядя, – отвечает Исака, – вызволить его из неволи, а затем…

– Этого вполне достаточно, – подхватывает незнакомец. – Сваливая свою вину на главного вассала, эти простофили сами признались в собственных преступлениях. Если нам удастся освободить твоего дядю, то им наверняка будет крышка.

– Вы, как всегда, правы, – соглашается с ним жена хранителя замка.

– А сумеем ли мы его освободить, – вдруг усомнился Тэрада.

– Если это нам не удастся, тогда крышка будет всем нам, – спокойно говорит незнакомец.

– Я всецело полагаюсь на вашу сообразительность и сноровку, – с этими словами жена хранителя замка низко склоняет голову перед собравшимися в комнате.

– Но только прошу вас, не будьте жестоки, – добавляет она, многозначительно посмотрев на незнакомца. Тот делает вид, что не замечает этого взгляда, смотрит на потолок.

– Кстати, как вас зовут? – снова обращается она к нему.

– Как зовут меня?.. Меня зовут… – он бросает скользящий взгляд в сад и видит благоухающие кусты камелий. Вслед за ним все тоже посмотрели в сад.

– Меня зовут Цубаки1… Сандзюро2… Правда, скоро я буду уже Сидзюро3, – задумчиво произносит он.

Тидори, рассмеявшись, поспешно прячет лицо в длинном рукаве.

– Какой вы интересный человек! – улыбается жена хранителя замка.

143

– Ничего особенного, – смущается Сандзюро.

– Действительно, какие великолепные камелии, – женщина не отрывает глаз от чудесных цветов.

– Сад Курофудзи славится камелиями. Его даже называют усадьбой камелий, – поясняет Тэрада. – Дайте-ка я загляну в соседний двор, посмотрю что там происходит.

Он выходит из комнаты и, взобравшись на дерево, растущее недалеко от забора, заглядывает в соседний двор.

– Ну, что там? – спрашивает его Исака.

– Полнейшая тишина.

А камелии цветут и благоухают. Белые, красные, розовые. Камелии, камелии, камелии, сплошные камелии, которым дела нет до людских забот. И вдруг одна из них с шумом падает.

– Кто там? – бумажная дверь чайного павильона распахивается и из-за нее выглядывает испуганное лицо Такэбаяси, одного из сподвижников Кикуи.

В чайном павильоне, в тесной комнатушке, сидит спиной к парадной нише человек. Это Курофудзи – хозяин дома. Он с тревогой следит за Такэбаяси. Оба они довольно пожилые.

– Вероятно, упала камелия, они часто падают, – говорит Курофудзи, ставя на столик крохотную рюмку. – Послушайте, Такэбаяси, да успокойтесь же вы наконец. Выпейте еще сакэ, это благотворно действует на нервы.

Такэбаяси послушно закрывает дверь и, возвращаясь на свое место, говорит:

– Не знаю, что думаете вы, Курофудзи, но мне кажемся, что хранитель замка не напишет признания. Зря мы рассчитываем на его податливость. Он крепкий орешек.

– Пусть этим занимается Кикуи, а мы давайте выпьем еще немного… – успокаивает его хозяин дома.

Такэбаяси дрожащей рукой берет рюмку и бросает взгляд на еще одно, пока пустующее место.

– Ох, сколько промахов допустил на этот раз всегда такой осмотрительный Кикуи…

В комнату бесшумно входит Кикуи. Курофудзи и Такэбаяси поворачиваются к нему.

– Мда-а, – вздыхает Кикуи, садясь на свое место. – Хранитель замка – бывалая птичка. Его не проведешь. Ох, как мы его недооценивали.

– И что же теперь нам делать? – нервничает Такэбаяси.

– Ну, пока ничего страшного, – спокойно отвечает Кикуи, – в наших руках прекрасный козырь. У нас его жена и дочь. – Он вдруг умолкает и прислушивается,

– Кто там? – строго окликает Кикуи.

– Это я, Мурото.

144

Комната, единственным украшением которой служит огромный красивый фарфоровый горшок, наполненный тлеющими углями. На нем кипит чайник. В напряженном ожидании сидят Сандзюро, Тэрада, Исака и Ясукава. Они с нетерпением ждут сообщений о том, где спрятан хранитель замка. Женщин в комнате нет.

Входит взволнованный Кавахара.

– Ну что? Узнал, где наш хранитель? – нетерпеливо спрашивает его Тэрада.

– Нет, не узнал. Однако только что в дом Курофудзи вошел Мурото, – отвечает тот.

– Хм, видно пошел докладывать об исчезновении тетушки и Тидори, – высказывает свое предположение Исака.

– Если он пошел с докладом к соседу… – размышляет Ясукава. – Наверняка все мошенники собрались там. И сейчас, уткнувшись лбами, совещаются, как быть дальше.

– Если все трое собрались здесь, то, возможно, и дядюшка с ними, – рассуждает вслух Исака.

Тем временем в чайном лавильоне трое заговорщиков разговаривают с Мурото.

– Ну и болван! Для чего вас там поставили! – кипятится Курофудзи.

– Что же теперь делать, – с дрожью в голосе обращается к Кнкуи Такэбаяси. – Вот и рухнул ваш план. Не удастся припугнуть хранителя замка, что в наших руках его жена и дочь.

Но Кикуи спокоен. На его лице играет хитрая улыбка.

– Почему же рухнул? Ведь хранитель замка не знает, что их освободили. Пусть все идет так, как я наметил.

Такэбаяси с изумлением, к которому примешано восхищение, смотрит на Кикуи, и на лице его разглаживаются морщины.

– Но не в этом дело, – обращаясь к Мурото, говорит Кикуи. – Видимо противник следит за этим домом. Они видели, как ты входил сюда. Хуже всего, если они поймут, что все мы здесь.

– Вот, вот, – снова начинает волноваться Такэбаяси. – Здесь оставаться небезопасно.

– Не беспокойтесь, – говорит Мурото. – Я послал своих людей и в ваш дом, и в дом главного вассала тайного надзора.

В комнату дома Тэрады, где сидят молодые самураи, вихрем врываются братья Морисима. Они с таким шумом задвигают дверь, что полулежавший около нее с закрытыми глазами Сандзюро морщится и приоткрывает один глаз.

– Очень подозрителен дом Кикуи, – запыхавшись выпаливает старший из Морисима. – Какой-то тип поспешно вошел в его дом!

У присутствующих недоумение на лицах.

145

В это время в комнату вбегает запыхавшийся Сэкигути и тоже с силой закрывает дверь. Сандзюро снова морщится и приоткрывает другой глаз.

– Подозрителен дом Такэбаяси, – не переводя дух выкрикивает Сэкигути. – Сейчас туда прибежал какой-то парень.

Все удивлены. Один Сандзюро, лениво развалившийся на циновках, спокойно разглядывает прилипшие к его пальцам рисинки от только что съеденного колобочка.

– Гм, – задумчиво склоняет набок голову Ясукава, – значит они не собрались вместе…

– Где же тогда мой дядюшка? – горестно вздыхает Исака.

– Но если подумать о цели, которой они так упорно добиваются, рано или поздно они должны непременно собраться там, где спрятан хранитель замка, – рассуждает здравомыслящий Тэрада. – Нам остается только ждать этого момента.

– А мне кажется, – оживляясь и приподнимаясь на локтях, вступает в разговор Сандзюро, – нет смысла сидеть и ждать у моря погоды. Ведь исчез хранитель замка! Понимаете!? Это же чрезвычайное происшествие! Тут надо поднять такой шум! Почему пропал хранитель замка?! Возможно, они предпримут какие-нибудь шаги, опережая нас, но надо действовать, и немедленно. Пусть посуетятся, пусть поволнуются. Ну, как вам этот план?

Вдали, где-то недалеко от самого замка, раздается барабанный бой. Все переглядываются.

В усадьбе камелий в тревоге заметался трусливый Такэбаяси.

– Барабанный бой? Сигнал чрезвычайного происшествия? – бормочет он. – Боже, что еще могло произойти?

– Успокойтесь, друг мой. Все идет по нашему плану, – говорит Кикуи и, переглянувшись с Мурото, хитро улыбается.

На одном из людных перекрестков городка поставлена доска с сообщением. Перед ней толпятся горожане, самураи, торговцы. Среди них мелькают Тэрада, Ясукава, Кавахара и другие. Сообщение, вывешенное на доске, гласит:

«Хранитель замка, главный вассал клана Муцута Яхэй, захватив власть в свои руки, позволил себе превышать ее и допустил немало произвола. Когда же он был изобличен в преступной деятельности и привлечен к ответственности, он вся чески пытался отрицать вину и даже хотел уничтожить следы своих преступлений. В связи с вышеизложенным совет старейшин, посовещавшись, решил направить в столицу Эдо гонца, дабы получить высочайшее решение по данному вопросу, а пока, до получения указаний свыше, мы вынуждены принять чрезвычайные меры и подвергнуть хранителя замка домашнему аресту.

Поскольку у преступника немало сторонников, просим вас

146

быть осмотрительными, не поддаваться их подстрекательству

и спокойно наблюдать за развитием событий.

Главный вассал тайного надзора Кикуи Рокуробэй»

В комнате дома Тэрады собрались девять молодых самураев и Сандзюро.

– Ну, ловкачи, ах ловкачи! Все-таки им удалось опередить нас, – говорит Сандзюро. – Противник, как видно, не терял времени даром.

– Плохи наши дела, – озабоченно говорит Исака. – Если весь клан станет спокойно наблюдать за развитием событий, мы будем связаны по рукам и ногам.

– Надо быть осторожными! Стоит сделать неверный шаг и получится, что мы подтвердим сказанное в сообщении, – говорит Тэрада.

– А тем временем они преспокойно продолжат свои махинации, – рассуждает Ясукава, – морща лоб и жмурясь. – А может быть, с перепугу они притаятся, как мыши, а?

– Ну уж, нет, – оживляется Сандзюро. – Будут действовать, да еще как!

Все удивленно смотрят на него.

– Подумайте сами, они же не знают, что нас всего десять человек. Вы же сами читали в этом сообщении, что хранитель замка имеет «немало сторонников». А раз так, разве они могут спокойно отсиживаться?

В усадьбе камелий мрачный Такэбаяси не находит себе места и мечется по тесной комнатке, как напуганный зверь в клетке. Курофудзи смотрит на него с некоторым раздражением.

– Успокойтесь же наконец, Такэбаяси! – говорит он тихо, стараясь сдержать неприязнь. – Все, что нужно, уже сделано, меры приняты.

– Осталось только добиться письменного признания у главного вассала, – подтверждает Кикуи.

– Да, но сторонники его… Они же не будут сидеть и ждать, когда мы этого добьемся, – не унимается Такэбаяси.

– Что вы! Теперь-то они уже вовсе ничего не смогут сделать, – пытается успокоить его Кикуи.

– Вот-вот, именно это-то меня больше всего и тревожит, – уныло продолжает Такэбаяси. – Знаете ли вы, до чего может дойти человек, когда он поймет, что у него нет выхода? Он может черт знает на что решиться, пойти напролом и вообще. Надо принять какие-то меры против них, иначе мы никогда не будем спокойны.

– Хорошо, – соглашается Кикуи. – Тогда вот что мы сде-

147

лаем, – он низко склоняется к своим собеседникам и с таинственным видом говорит:

– Давайте еще раз соберем всех их…

– Это невозможно! Как вы это сделаете? Вы уже один раз обожглись! – истерично прерывает его Такэбаяси.

– Не беспокойтесь, найдем способ… Мы скажем, где спрятан хранитель замка, вот и все!

Курофудзи и Такэбаяси удивленно смотрят на Кикуи: человек в здравом рассудке предложить такое не мог…

– Только что Такэбаяси сказал, что в порыве отчаяния они кинутся спасать хранителя замка… вот тут-то мы их и схватим.

– Это безрассудно… Вы сошли с ума, – дрожащим голосом лепечет Такэбаяси. – Как вы не понимаете, ведь я именно этого и боюсь.

Кикуи самоуверенно улыбается, чуть вздернув уголки рта.

– Конечно, мы не скажем им правду. Мы завлечем их туда, где нам будет легче всего с ними расправиться. Это же уловка! Просто надо сделать вид, будто все мы собираемся в одном месте, вот и все!

– Это невозможно, – все еще трусит Такэбаяси.

– Не волнуйтесь. Вам не грозит никакая опасность. Туда принесут лишь наши паланкины. И совсем необязательно, чтобы в них сидели мы… Неужели непонятно?

Внушительные ворота усадьбы камелий открываются, и из них торжественно выносят нарядный паланкин. Его сопровождают два самурая-телохранителя.

Кавахара и Хатта, следившие за воротами усадьбы, переглядываются.

– Прекрасно! Кажется, они наконец зашевелились! – восклицает Кавахара.

– Я прослежу куда этот паланкин направится, – говорит Хатта, – а ты беги к Тэраде и доложи!

Паланкин Курофудзи, охраняемый двумя самураями, неспе-ша движется по пустынной аллее криптомерии. Хатта следует за ним, стараясь быть незамеченным.

В комнату дома Тэрады вбегает Кавахара.

– Паланкин Курофудзи покинул дом!

Через несколько минут в ту же комнату влетает Хатта.

– Паланкин Курофудзи понесли к резиденции Кикуи!

– К резиденции Кикуи?!

– Значит…

В этот момент в комнату поспешно входят братья Морисима.

– Два паланкина только что двинулись из дома Кикуи.

– Почему два?

– Вероятно, это были паланкины Курофудзи и Кикуи!

– Куда же они направились?

148

Задыхаясь в комнату вбегает Сэкигути.

– Курофудзи и Кикуи вошли в дом Такэбаяси!

– Ну, значит, теперь все трое в сборе?

– Тогда… и хранитель замка наверняка находится там! Но не успели молодые люди сделать такое заключение, как в комнату стремглав вбежал Хиросэ.

– Своими глазами видел, как все трое вышли из дома Такэбаяси!

– Как?!

– Все три паланкина направились на запад, по тракту Ко-мацу…

– Ах, да! Вспомнил! На этом тракте находится вилла Курофудзи…

– Тогда надо быстро бежать туда! Наверняка там находится хранитель замка…

– Погодите, не горячитесь! – вмешивается молча наблюдавший за происходящим Сандзюро. – Не надо суетиться. Что если вас обнаружит кто-нибудь из этой процессии…

– Какая там процессия! У каждого паланкина всего по одному телохранителю, – говорит Хиросэ.

– Ох, что-то мне не нравится такая чахленькая процессия, да в такое неспокойное для них время… Гм… Если их так мало, то нам, десятерым, ничего не стоит их смять.

– Именно! Это такая удача для нас!

– Мы их схватим и заставим признаться, где спрятан хранитель замка.

– Эх, вы! Глупцы! Неужели не чувствуете, что здесь какой-то подвох! – восклицает Сандзюро. – Боюсь, что можно угодить в такую ловушку, из которой вы никогда и ни за что не выпутаетесь.

– Конечно, никогда не мешает быть осмотрительным, – с серьезным видом заявляет Ясукава. – Но жалко упускать такой удачный момент…

– Как вы думаете, – Исака обращается к Сандзюро, – если мы все-таки пойдем следом за паланкинами по тракту Комацу… И уже на месте, смотря по обстоятельствам, будем решать, нападать нам на них или нет?

– Не сказал бы, что план так уж интересен, – лениво соглашается Сандзюро, – но, наверное, для послеобеденного моциона неплохо и пробежаться.

Легкие сумерки спускаются на тракт Комацу, по которому плавно, почти не покачиваясь, движутся три нарядных паланкина. Младший из братьев Морисима следует за ними, перебегая от куста к кусту. Вдруг в него летит сосновая шишка. Он испуганно озирается по сторонам. Из-за кустов Исака делает знаки, чтобы он вернулся. Не успевает Морисима подойти к кустам, как его засыпают вопросами.

149

– Как ты думаешь, за паланкинами кроме этих телохранителей никто не идет?

– Как-то непонятно ты задаешь вопрос. Скажи, у этих паланкинов нет никаких хитрых приспособлений?

– Спрашиваешь еще непонятнее… Послушай, ты не заметил никакой другой охраны, кроме той, что следует за паланкинами?

– Не-ет! – уверенно отвечает Морисима. – Другой охраны там нет.

– Прекрасно! Тогда начнем?

– Надо торопиться, пока процессия не вошла в дом. Самураи бросились бегом за паланкинами. Сандзюро догоняет их.

– Погодите! Будьте осмотрительнее. Что-то меня не вдохновляет эта операция…

Но молодежь его не слушает и продолжает преследование.

Три паланкина движутся по тракту к изящному белому дому. Это и есть вилла, куда они направляются.

Молодые самураи ускоряют шаг, приближаясь через заросли к тракту. Готовясь к бою, они обнажают мечи.

– Погодите, говорю я вам! Не торопитесь! Неужели не видите, что все это выглядит слишком неестественным! – кричит им вдогонку взволнованный Сандзюро.

– Замолчи и не мешай нам! – как всегда огрызается строптивый Ясукава.

– Ну, тогда делайте как знаете! – машет рукой Сандзюро. – Меня-то это меньше всего касается.

И отвернувшись от них, он медленно идет обратно.

– Ну, вперед! – скомандовал Исака и хотел было выскочить на дорогу. Но тут раздался стук множества копыт. Молодые самураи замерли и в нерешительности спрятались за ближайшие кусты.

По тракту Комацу, поднимая пыль, во весь опор мчались пятнадцать или шестнадцать всадников, догоняя паланкины. При виде всадников небольшая процессия сбилась в кучу, а из брошенных носильщиками паланкинов выскочили женщины и, визжа от страха, побежали к воротам виллы. Носильщики поторопились за ними.

Из-за кустов потрясенные молодые самураи наблюдают за происходящим на тракте.

Догнав процессию, всадники осадили коней. Телохранители, хоть и явно испуганы, обнажили мечи. Удивленные этим всадники на мгновение замирают на месте. Но вот один из них обрел дар речи:

– Покорнейше просим прощения. Мы думали, что это паланкины вассалов Курофудзи, Кикуи и Такэбаяси. Еще раз просим нас простить. Дело в том, что только сегодня нам удалось узнать о преступной деятельности хранителя замка Муцу-ты Яхэя. Узнали мы также, что у него множество сторонников,

150

и решили, что с такой небольшой охраной вассалам небезопасно появляться на дорогах. И не теряя времени мы поторопились к вам. Мы очень спешили сюда…

В это время из ворот виллы и ближайшей бамбуковой рощи показались вооруженные до зубов воины.

– Вы арестованы! – крикнул командир. – Сопротивляться бесполезно!

– Арестованы?! – изумились всадники.

– Нечего притворяться! Вы пойманы на месте преступления. Не вздумайте отпираться. Вы сторонники хранителя замка Муцуты, – еще больше возвысил голос начальник отряда.

– Что за чушь…. Мы…

– Оправдываться будете перед высочайшим судом! – гневно прерывает его командир. – Вы запутались в сетях, расставленных мудрым вассалом тайного надзора Кикуи. И то, что вы преследовали эти паланкины, решило вашу участь!

Всадники в полном замешательстве смотрят на вооруженные отряды. Неторопливо шагнувший из-за ворот Мурото, смотрит на всадников тоже в недоумении.

В сосновую рощу, где притаились молодые самураи, возвращается Сандзюро и с презрительной усмешкой смотрит на них:

– До чего же вы глупы! Нет предела вашим неразумным поступкам. Дальше ехать некуда. Я окончательно разочарован. С вами даже опасно иметь дело.

Усталые и пристыженные, молодые самураи вместе с Сандзюро входят в комнату в доме Тэрады и, пораженные, останавливаются.

Кимура, самурай, которого Ясуда и Тэрада взяли в плен, сидит перед маленьким столиком и с аппетитом уплетает обед… При виде входящих самураев он виновато и очень почтительно кланяется.

– Я громко чихнул в шкафу, – рассказывает он. – А госпожа услышала, открыла шкаф, чтобы посмотреть, кто там сидит, а потом велела мне выйти из шкафа, приказала развязать мне руки и вот посадила пообедать…

– Черт побери! – вдруг восклицает Тэрада. – Он вырядился в мое парадное кимоно!

– Извините, – виновато кланяется Кимура, – дело в том, что его госпожа принесла…

– Странно! Почему же ты не сбежал? – удивленно спросил его Исака.

– Но ведь госпожа ни на минуту не усомнилась в моей порядочности, ей, видимо, и в голову не пришла мысль, что, если она мне развяжет руки, я сбегу. Как же я мог обмануть ее доверие, помилуйте. К тому же, сидя в шкафу, я невольно слышал ваш разговор и понял, что все оказалось не так, как

151

нам говорили. Вы себе не представляете, насколько сидение в вашем шкафу было мне полезно. Извините, пожалуйста.

Он вежливо кланяется присутствующим, покорно залезаете шкаф и закрывает за собой дверцу.

– Все, что делает супруга хранителя замка, удивительно и прекрасно, дышит ее неподдельной душевной красотой, – с восхищением говорит Тэрада.

Сандзюро, видимо, тоже растроган поступком женщины, но делает усилие над собой и небрежно говорит:

– Просто у нее вот тут немного не хватает. Он лениво разваливается на циновках.

А в усадьбе камелий тем временем собрались Кикуи, Курофудзи, Такэбаяси. Они слушают донесение Мурото.

– Так ты говоришь, что отряд всадников не был из группы людей, которых мы хотели задержать? – озабоченно спрашивает Курофудзи.

– В том-то и дело, – с почтительным видом отвечает Мурото. Но за внешней почтительностью в его поведении сквозит что-то неуловимое. – Когда им объявили, что произошла ошибка и они могут быть свободны, никто не захотел уходить. Более того, они потребовали, чтобы мы объяснили им свое поведение. Сейчас они сидят на вашей вилле, ожидая объяснений. Вот как неожиданно обернулись события.

– Гм, – горько усмехается Такэбаяси. – Вот уж поистине мудрая поговорка: «Махинаторы запутались в собственных махинациях». Хотели одним ударом разделаться с противниками, а вместо этого увеличили их число…

– Возможно, возможно… – задумчиво повторяет Кикуи, хлопая себя закрытым веером по ногам. – Собственно говоря, эти всадники прискакали охранять нас. А не объяснить ли им, зачем мы направили на виллу паланкины и для чего устроили засаду? – после небольшой паузы он обращается к Мурото: – Как вы думаете?

– Я думаю, что это был бы разумный выход из создавшегося положения. Все они прекрасные воины и охотно встанут на нашу сторону, когда узнают, что мы боремся против банды злоумышленников, – отвечает тот, почтительно склоняя голову и в то же время как-то странно поглядывая на своего шефа.

– Ладно. Примем их в наши отряды и разместим здесь, в усадьбе камелий, – оживляется Кикуи.

– Ну, это совсем не похоже на вас, – удивляется Курофудзи. – Не кажется ли вам, что, поступая так, мы сами раскрываем противнику наше местонахождение?!

– Ну, в данной ситуации это неплохо. Разве вы не чувствуете, что наступил решающий для нас момент и его нельзя упустить.

152

Удрученные неудачей, молодые самураи тоже совещаются.

– Кажется, мы здорово оплошали, – сокрушенно говорит Исака и вздыхает.

– Да-а, судя по словам всадников, весь клан на стороне Кикуи, – рассудительно говорит Тэрада.

– Вот именно, – морщит лоб Ясукава. – Сейчас мы, как крысы в мышеловке.

Лежащий лицом к стене Сандзюро, не поворачиваясь, спокойно говорит:

– Мда-а, никакой надежды на успех…

– Ну и что из того! – горячится Ясукава. – Суждено ли нам жить или погибнуть, мы, девять друзей, всегда будем вместе.

– Не девять, а десять, – усмехаясь говорит Сандзюро и быстро вскакивает на ноги.

– Пойду-ка я к Кикуи.

Самураи изумленно смотрят на него.

– К Кикуи? Зачем? – наконец спрашивает Тэрада.

– Пойду наниматься, – спокойно отвечает Сандзюро, – Мурото так усердно приглашал меня на службу. Что? Забыли? И Сандзюро уходит.

Озадаченные, молодые самураи переглядываются. Словно решившись на что-то, Ясукава вскакивает с места, за ним Сэки-гути, Кавахара, Хатта, старший брат Морисима, и все гурьбой устремляются к выходу.

– Вы куда? – окликает их Исака.

– Что значит – куда? Надо идти за ним, – в ярости кричит Ясукава.

А Сэкигути шепотом спрашивает:

– Что он… собирается делать?

– Если он нас предаст, то мы… – Хатта не в силах договорить, ему страшно.

– Эх, вы, глупые! – останавливает товарищей Исака. – Если бы он собрался нас предавать, то сделал бы это молча. Зачем же ему говорить, что он идет к нашему главному противнику – Кикуи? Мне кажется – он просто хочет воспользоваться приглашением Мурото, чтобы разведать, что происходит в доме Кикуи.

– Я тоже так думаю, – соглашается Хиросэ.

– Я тоже! – подхватывает младший из братьев Морисима.

– А ты, молокосос, помолчи! – сердито перебивает его старший.

– Нет, что бы ты ни говорил, я убежден: Сандзюро не способен на предательство, – заявляет младший Морисима.

– Конечно, и мне бы хотелось так думать, – задумчиво говорит Тэрада. – Но его пренебрежительная манера говорить…

– Да просто у него такая привычка, ему нравится над кем-нибудь подтрунивать, – заступается за Сандзюро Хиросэ.

– Это похоже на правду, – соглашается Хатта.

153

– Но кто знает, что у этого типа на уме… – кипятится Ясукава.

Тем временем к усадьбе камелий неторопливым широким шагом подходит Сандзюро. Подойдя вплотную к воротам, он решительно стучится.

– Кто там? – раздается глуховатый голос, и из калитки выглядывает пожилой сторож.

– Кто ты такой? – спрашивает он Сандзюро, подозрительно оглядывая его неопрятную фигуру.

– Если в этой усадьбе находится Мурото, передай ему, что пришел тот, кого он звал, – отвечает Сандзюро.

– Что ты, что ты! Сейчас совсем не до тебя, – отвечает сторож, для убедительности еще и помахав морщинистой ладонью.

В этот момент распахиваются главные ворота, появляются всадники, которые догоняли паланкин. За ними следуют отряды охраны Кикуи.

Проводив их взглядом, Сандзюро собирается следовать за ними, но в этот самый миг за его спиной раздается радостное восклицание:

– О! Пришел-таки! Оглянувшись, Сандзюро видит Мурото.

– Я ждал тебя. Знал, что придешь.

– Да, но… – мнется Сандзюро, провожая встревоженным взглядом удаляющиеся отряды. – Тебе ведь сейчас некогда. Приду как-нибудь в другой раз.

– Ничего, – говорит Мурото, – входи.

Оглядываясь на уходящих воинов, Сандзюро неохотно следует за Мурото.

В это время в доме Тэрады сердито смотрят друг на друга Исака и Ясукава. Дружная до этого девятка разделилась на группировки. С одной стороны – Исака, Хиросэ и младший Мо-рисима, а с другой – Ясукава, Кавахара, Сэкигути и старший Морисима. Растерянные, Тэрада и Хатта мечутся, пытаются успокоить ссорящихся.

– Ты можешь говорить, что хочешь, но я все равно верю в него, – гордо заявляет Исака Ясукаве. – Вспомни, сколько раз он выручал нас в самые критические моменты!

– Но совсем необязательно, чтобы он спасал нас сегодня только потому, что спасал вчера, – возражает Ясукава. – Сейчас самое время отказаться от нас к выдать Кикуи.

– Конечно! – поддерживает Ясукаву Кавахара. – Тем более что он не в таком положении, когда думают о других. Ему самому надо куда-то определиться. Если он сейчас выдаст нас Кикуи, то непременно получит место, и неплохое!

154– Не может этого быть! – возмущается младший Морисима. – Хоть он и оборвыш, но настоящий самурай. Помните, как он расправился со сторонниками Кикуи, защищая нас…

– Замолчи! – обрывает его старший. – Разве ты забыл, что он тут же попросил у нас денег?! Как бы ни был голоден самурай, он не должен уподобляться нищему и просить милостыню. Ты когда-нибудь видел такого самурая?!

– Как самурай он, конечно, немного необычен, но у него очень открытый нрав, его поступки искренни, – говорит Хиросэ.

– Пусть говорят, что хотят, но я не могу и не хочу относиться к нему с недоверием, – говорит Исака. – Он отличный человек. Я в нем уверен и никогда не изменю к нему своего отношения.

– Ну, конечно, – язвительно замечает Ясукава. – Ты же родственник супруги хранителя замка… Ты готов довериться кому попало, однако…

Исака хотел было ответить, но в это время раздвинулись створки двери и в комнату вошла Тидори. Она кокетливо посмотрела на спорящих.

– Что тебе нужно? – неприветливо спросил Исака.

– Мама велела узнать, что здесь происходит. Почему вы так громко разговариваете?

– Ничего здесь не происходит!

– Да, но… – Тидори мнется и обиженно надувает губы.

– Говорят тебе, что здесь ничего не происходит! – повышая голос, сердито повторяет Исака.

Тидори покорно поворачивается и, выйдя за порог комнаты, закрывает дверь. Вдруг открывается дверца шкафа и оттуда выглядывает пленный Кимура.

– Пожалуйста, извините меня, – вкрадчиво, с некоторой опаской говорит он.

– Не суйся не в свое дело! Твое дело сидеть в шкафу! – кричит на него Ясукава.

– Я сейчас спрячусь. Только мне хотелось сказать, что я тоже верю этому самураю.

Ясукава весь дрожит от гнева.

– Выслушайте меня, – тихо говорит Кимура, надеясь успокоить разгневавшегося молодого человека и успеть высказать свою мысль. – Помните, когда жена хранителя замка не решалась перебраться через забор? Сандзюро тогда опустился перед ней на четвереньки, чтобы стать ступенькой для ее ног. Не каждый самурай согласится на такое. Его тронуло удивительное благородство этой женщины. Мне кажется, что одно это говорит о его порядочности.

– Не болтай чепуху! – снова закричал Ясукава. – Разве ты не слыхал, как он непочтительно заявил, что у хозяйки чего-то здесь не хватает?! – и он покрутил пальцем у виска.

– Кто-то уже говорил, что у него странные привычки… – тихо, стараясь утихомирить Ясукаву, говорит Кимура. – Да-

155

же когда он восхищен кем-то, он злословит. По-моему, это у него от застенчивости.

Кимура вежливо кланяется и снова забирается в шкаф.

– Ну, вот видишь? Теперь-то хоть понял? – спрашивает Исака.

– Ничего не понял! И понимать не собираюсь! – кричит Ясукава.

– Ну и тупица! Я был гораздо лучшего мнения о тебе! – негодует Исака.

– Хватит спорить! Мы не можем больше рисковать! Надо проследить, что этот тип собирается делать. Пошли! – И Ясукава бросается к выходу. За ним следуют Кавахара, Сэкигути, старший Морисима.

– Постойте! – останавливает их Тэрада. – Я не хочу, чтобы среди нас произошел раскол. Если вы все же намерены проследить за Сандзюро, то пусть пойдут по два человека – от тех, кто его подозревает, и от тех, кто ему доверяет. Тогда не возникнут несправедливые, предвзятые суждения о нем… Пусть пойдут Ясукава и Кавахара, а с ними Исака и Хиросэ.

Спорившие еще некоторое время враждебно смотрят друг на друга, а потом, словно по команде, быстро выходят из комнаты.

А в это время в доме Кикуи, в одной из комнат, бесшумно открывается бумажная раздвижная дверь, и из-за нее осторожно выглядывает Сандзюро. Он внимательно озирается по сторонам.

Вдруг Сандзюро стремительно садится на плоскую подушку и принимает позу человека, скучающего от безделья. В комнату входит Мурото, держа в одной руке большую бутыль с сакэ, а в другой – вяленого кальмара.

– Понимаешь, почти все ушли из дома, поэтому я не могу угостить тебя ничем путным, – говорит он, опускаясь на циновку напротив Сандзюро и предлагая ему выпить.

– Благодарение небесам, – усмехаясь продолжает он, – если ты будешь на нашей стороне, хэ-хэ-хэ, нам предстоят весьма и весьма недурные дела…

Отхлебнув из пиалы, он с развязным и довольным видом восклицает:

– Ты явился в самое удачное и нужное для нас время!

– Да, я увидел доску сообщений на перекрестке… По-видимому, в вашем клане сейчас происходят какие-то волнения?

Мурото смеется громко и весело.

– Только что я видел, как из ворот этого дома выходил довольно большой отряд, – говорит Сандзюро с невинным видом. – Куда это они направились?

– Сейчас я и тебя туда отведу, – говорит Мурото. Сандзюро чуть не поперхнулся.

156

– Между прочим, – не замечая растерянности Сандзюро, самодовольно продолжает Мурото, – все, что написано в сообщении, – ложь.

Сандзюро удивленно смотрит на Мурото.

– Злодей из злодеев – это сам вассал по тайному надзору Кикуи, – откровенничает Мурото.

– Но ты же сам служишь у него…

– Ну и служу! Мы с ним одного поля ягоды, хотя я только его подчиненный. Я ведь вовсе не святой. – Мурото ухмыляется.

– А вот Муцута, хранитель нашего замка, – удивительнейшая личность! Его не проведешь. Нам бы только расправиться с ним. Тогда весь клан будет в полном нашем подчинении. Понимаешь?

Сандзюро слушает его внимательно, будто все, что говорит Мурото, ему интересно.

– А Кикуи – мастер на всякие пакости, человечишка мелкий. Если нам удастся разделаться с хранителем замка и вся власть попадет в его руки…

– Остальное будет в наших с тобой руках? – подхватывает с заговорщицким видом Сандзюро.

– Вот-вот, – Мурото поднимается. – Сейчас я представлю тебя Кикуи. Только вот что, имей в виду: Кикуи воображает себя способным руководителем, поэтому…

– Понял. Хочешь сказать, что его нужно гладить по шерстке, и тогда он будет, зажмурив глазки, сладко мурлыкать?..

– Именно. Гляди, какой понятливый. Молодчина! Я вижу из тебя получится толк.

Сандзюро с видом человека, полностью попавшего во власть собеседника, ухмыляется. Они вместе выходят из дома.

Вечереет. Сумерки спускаются на узенькие улочки между домами, обнесенными высокими заборами и покрытыми черепицей. Вдоль заборов в канавах течет вода. Через них переброшены живописные каменные мостики. Вдруг глаза Сандзюро загораются.

– Послушай-ка, – шепчет он на ухо Мурото, осторожно оглядываясь. – Кто-то идет за нами…

Мурото с невозмутимым видом улыбается.

– Повернем направо у следующего перекрестка, – шепчет он в ответ.

Перекресток. Они поворачивают направо, Мурото и Сандзюро замирают у темного забора. К перекрестку подбегают преследователи. Их четверо. Мурото стремительно выскакивает из укрытия и молниеносно расправляется с двумя из них, ударив одного в живот, другого в грудь, и бежит за третьим. Четвертый, повернувшись, пытается убежать. Мурото на бегу бросает Сандзюро:

157

– Эй, смотри… не упускай этого… Только не убивай! Сандзюро бежит за четвертым и догоняет его. Это Исака.

– Ах, идиот! Зачем ты это сделал? – с досадой говорит Сандзюро.

– Я был против… а они… говорили, вдруг ты нас предашь…

– Ну до чего же вы глупы! Раз уж дело дошло до такого, мне придется тебя поймать. Ну, чего медлишь? Мурото смотрит на нас. Нападай на меня как умеешь!

Исака бросается на него с мечом. Сандзюро уклоняется, а затем ударяет Исаку. Тот падает без чувств. К Сандзюро подходит Мурото.

– Этот молокосос… заставил меня попотеть, – говорит Сандзюро.

Мурото смотрит на лежащего без сознания Исаку и радостно восклицает:

– Ого! Вот это подарочек!.. Это же главарь наших противников, племянник хранителя замка Исака.

– Вот как? – Сандзюро притворяется изумленным.

– Однако хоть подарочек и неплох, но слишком тяжел, чтобы тащить его до Кикуи.

Во дворе дома вассала по тайному надзору, связанные одной веревкой, сидят у стенки Исака, Ясукава, Кавахара и Хиросэ. У всех во рту кляпы. Их окружают Сандзюро, Мурото, несколько самураев из свиты Кикуи и слуги.

– Ну, ведите их, – командует Мурото.

– Не рискованно ли отправлять их с такой малочисленной охраной? Боюсь, как бы противник не вздумал отбить их.

– Верно, – соглашается Мурото. Затем, обращаясь к одному из самураев, говорит: – Беги скорее и вызови подмогу. Нет, одному, пожалуй, опасно. Бери с собой еще двоих.

Трое самураев выскакивают за ворота.

– По-моему и втроем небезопасно. Я тоже побегу с ними! – говорит Сандзюро.

Все тот же перекресток. К нему быстро приближаются три самурая.

– Эй, погодите!

Самураи испуганно останавливаются и хватаются за мечи. К ним подбегает Сандзюро. При виде его самураи облегченно вздыхают. Но в тот же миг, сверкнув молнией, меч Сандзюро поражает сразу троих.

Вернувшись обратно, Сандзюро, тяжело дыша, изо всех сил стучится в ворота.

– Это я! Откройте скорее! Мурото открывает калитку.

– Что случилось? – спрашивает он, недоумевая.

– Какая неудача! Эти трое уже убиты! – докладывает Сандзюро.

158

Мурото выскакивает за ворота. На перекрестке лежат три бездыханных тела. Из груди Мурото вырывается не то стон, не то рычание.

– Видишь, – говорит Сандзюро, – давай лучше я побегу за подмогой. Говори, куда бежать.

– Но ведь тебя там никто не знает и могут не сразу понять. Лучше уж я сам побегу, а ты присмотри за ними здесь, – с этими словами Мурото выскакивает за ворота.

Сандзюро провожает его спокойным взглядом и тщательно запирает калитку. Затем он подходит к связанным молодым самураям и быстро вынимает меч. В глазах самураев страх. Но и охранники из свиты Кикуи и его слуги тоже не скрывают своего удивления.

– Сколько же хлопот вы, любезные господа, доставили мне, черт вас возьми! – спокойно говорит Сандзюро и перерезает мечом веревку, которой они связаны. Тут только охранники спохватываются.

– Что ты делаешь, негодяй! – кричит один из них.

– Разве ты не видишь? Спасаю этих болванов, – говорит Сандзюро.

– Как ты смеешь! – Кто-то яростно кидается на Сандзюро, обнажив меч. Но Сандзюро ничего не стоит расправиться со всеми. Затем он подходит к сгрудившимся в кучу молодым самураям и говорит:

– Вот видите, из-за вас мне пришлось пролить много крови. – Он дает всем по очереди увесистые подзатыльники. Чувствуя себя виноватыми, самураи покорно сносят это оскорбление. Затем Сандзюро бросается на пол и приказывает самураям:

– Скорей! Вяжите меня!

Мурото возвращается с подмогой и останавливается у ворот как вкопанный. Ворота распахнуты настежь, во дворе валяются мертвые охранники. Связанный толстой веревкой Сандзюро полулежит у столба. При виде его Мурото некоторое время молча стоит, но затем, обращаясь к пришедшим воинам, говорит:

– Здесь вам больше нечего делать. Пусть останутся десять человек и приведут в порядок двор, остальные могут вернуться обратно.

Затем он медленно подходит к Сандзюро.

– Ну и безобразие! На тебя это совсем не похоже. – Мурото разрезает веревки, которыми связан Сандзюро и помогает ему подняться.

– Мне стыдно, – говорит Сандзюро. – Но знаешь, когда на тебя налетает сразу столько вояк, тут уж не до гордости… Пришлось покорно склонить перед ними голову. Ничего не поделаешь. К тому же…– он окидывает взглядом лежащие вокруг

159

мертвые тела, – мне-то ведь совсем не обязательно жертвовать жизнью, как этим…

– Так все неудачно получилось… – вздыхает Мурото. – Мне просто неудобно сейчас говорить о тебе Кикуи. – В его голосе звучит некоторое сожаление.

– Прости, – чешет затылок Сандзюро. – Но я отлично помню физиономию того молодого самурая, так что обязательно приведу его к вам в качестве подарка, вот увидишь! – и уходит за ворота.

В комнате дома Тэрады сидит Сандзюро и пьет сакэ. Перед ним, опустив головы, чинно и неподвижно сидят девять молодых самураев.

– Просто не нахожу слов до чего вы все «умны». Никакого спасения от такой «мудрости». Испортили все мои планы. К тому же не дали узнать, куда именно направился отряд Кикуи. Я потрясен вашей бестолковостью. Если дело и дальше пойдет таким образом, боюсь, как бы мне не стукнуло все семьдесят, когда вы наконец найдете вашего дядюшку.

Молодые самураи еще ниже опускают головы.

А в саду, возле ручейка, стоят жена и дочь Муцуты. В ручеек падает камелия и плавно движется по течению.

– Ах, какая красота! – восклицает жена хранителя замка.

– Этот ручеек течет и в соседнем саду, – говорит Тидори.

– Удивительно, как ты все хорошо знаешь! – поражается мать.

– Я недавно слышала, как Тэрада говорил Иорн: «Даже умирая, не утолю жажду водой, текущей от противника» – так гласит пословица, но я, сказал он, все время пользуюсь водой, текущей из сада этого злодея Курофудзи. Ой! – вдруг вскрикивает Тидори, удивленно глядя в воду. – Посмотри, мама! На этом клочке бумаги имя Иори!

На дне ручейка, зацепившись за камешек, колышется небольшой клочок бумаги, на котором написано: Исака Иори и Тэрада Бундзи – и видны кровавые отпечатки пальцев.

– Правда, – говорит мать. – Я вижу и имя Тэрады…

– Что бы это могло быть? – недоумевает Тидори. – И откуда красное пятно?

– Да ведь это отпечаток пальцев кровью! – вскрикивает мать. – Так делают, когда дают клятву.

– Печать кровью? – потрясенная Тидори вскакивает на ноги, обращаясь к дому, громко зовет:

– Иори! Иори!

Распахиваются бумажные ставни, показывается лицо Исаки, он поспешно спрыгивает в сад, подбегает к женщинам, хватает их за руки и пытается увести в дом.

160

– Право же, вы сошли с ума! Рядом живет Курофудзи, а вы зовете меня, да еще так громко, – сердито шепчет он им.

– Да, но Иори… – сопротивляется Тидори.

– Ну, чего вы медлите? – выходит из себя Исака.

– Но… Спроси маму… – продолжает сопротивляться Ти-дори.

– Да, да… Взгляни, что бы это могло быть? – показывает та на клочок бумаги. Исака останавливается, быстро наклонившись, он извлекает бумагу из воды и, забыв о женщинах, в полном смятении вбегает в дом.

В комнате собрались молодые самураи, Сандзюро и обе женщины. Нет лишь Тэрады.

– Я хорошо помню, как дядюшка порвал на клочки наше донесение и положил их в рукава кимоно, – говорит Исака. – А когда Кикуи увел его из дому, на нем было то же кимоно, в котором он со мной разговаривал днем. Я не ошибся, тетушка?

Она утвердительно кивает головой.

– Значит… – размышляет вслух Исака. Но в это время в комнату влетает радостный Тэрада.

– Нашел! Нашел! Я нашел их в нижнем течении ручья! И он показывает сидящим мокрые клочки бумаги.

– Смотрите! – возбужденно говорит Тэрада, – это же наше донесение

– Ну, теперь все ясно. Значит дядя находится рядом. Дядюшка, – Исака вдруг роняет голову на грудь, – чтобы не выдать нас, опрометчивых глупцов, улучив момент, выбросил эти клочки в ручей.

Расстроенные, молодые самураи низко опустили головы. Но вдруг Исака вскакивает с места, а за ним и все остальные.

– Эй, вы! – окликает их до этого молча следивший за происходящим Сандзюро. – Вам еще не надоело совершать глупости? Вижу, вы собираетесь мужественно напасть на соседнюю усадьбу, а ведь там только этого и ждут.

На лицах молодых самураев растерянность и недоверие.

– Неужели еще непонятно? – удивляется Сандзюро. – Отряды Кикуи сидят и выжидают в соседнем дворе… Не верите? Так загляните через забор.

Тэрада решительно идет во двор, взбирается на дерево, что растет вблизи соседнего забора. Он осторожно заглядывает в соседний двор и в ужасе сползает на землю.

Во дворе соседнего дома сотни вооруженных пиками воинов из отряда Кикуи.

В чайный павильон входит разъяренный Кикуи, в руках он держит смятый лист бумаги. Глянув на него, Курофудзи и Та-кэбаяси, облегченно вздохнув и чуть улыбнувшись, переглядываются.

– Наконец-то написал? – спрашивает Курофудзи. У Кикуи

161

искажается лицо. Можно подумать, что он разжевал божью коровку. Не глядя на своих приспешников, он молча тычет им в лицо этот лист. Такэбаяси, взглянув на бумагу, багровеет.

– Мерзавец! Разве это признание?! Это же обвинительный акт!

– Старый барсук! – со злостью шипит Кикуи. – Сколько он еще собирается морочить нам голову…

– Хм-м-м, – мычит Курофудзи.

– Что же делать? – мечется по тесной комнате Такэбаяси.

А в соседнем доме Тэрада испуганно говорит:

– Там во дворе столько воинов, что не счесть! Что же делать?

– Именно в том, что они переоценивают наши возможности, наша трудность, – тихо говорит Исака.

– Вот-вот! – вдруг вскакивает с циновок Сандзюро. Все испуганно смотрят на него.

– Пойду к соседям и скажу им, где вы все собрались, – выпаливает он, повергая всех в неописуемый ужас.

– Чего вы перепугались? Слушайте! Враг думает, что вас несметное количество. А я пойду и скажу им, что вы собрались все вместе и вас очень много. Тогда отряды Кикуи направятся туда, куда я укажу. А соседний дом опустеет. И тут уже действуйте вы.

Молодые самураи слушают его, затаив дыхание.

– Только надо придумать подходящее место. Сказать, что вы опять собрались в том самом храме, что-то уж очень однообразно… Скажу, что я спал в пристройке над воротами старого буддийского храма и своими глазами видел, как ваш отряд проходил подо мной бесконечным потоком. По-моему, неплохо придумано, как вы считаете?

Все согласно кивают.

– Только где найти подходящий храм, а? Хотелось бы где-нибудь подальше, чтобы хватило времени на спасение хранителя замка.

Кто-то подсказывает:

– Храм Комёдзи… До него далеко, да и редко кто его посещает.

– Ладно. Пусть будет Комёдзи, – Сандзюро поднимается с места.

– Только смотрите, ждите моего сигнала. Не торопитесь врываться в дом даже после ухода отряда. А как только ворветесь, не теряя времени, сразу спасайте хранителя замка, потому что с ним могут расправиться, если не будет другого выхода.

В чайном павильоне сидят притихшие и сникшие Кикуи, Курофудзи и Такэбаяси.

162

– Ничего не поделаешь, – задумчиво произносит Кикуи, – придется прибегнуть к последнему способу.

– Ну, все поняли? – повторяет Сандзюро. – Пока я не удостоверюсь, что хранитель замка в безопасности, и не дам об этом знать, ни в коем случае не действовать, а ждать.

– Поняли! – с готовностью отвечает Исака. – А какой сигнал вы нам дадите?

– Подожгу дом, как только загорится усадьба камелий, наступайте, не теряя времени, – отвечает Сандзюро.

– Сумасшедший! Ни в коем случае не делайте этого! Ну что вы за разбойник такой! – вступает в разговор жена хранителя замка.

– У меня хорошая мысль! – оживляется Тидори. – Нужно что-нибудь бросить в ручей в усадьбе камелий. Если мы будем следить за нашим ручьем, сразу увидим сигнал.

– Молодец, девочка! Ты подала прекрасную идею, – улыбаясь хвалит ее мать. – Так будет куда спокойнее и благороднее.

– Знаешь, мама, – воодушевляется Тидори. – Раз это усадьба камелий, – может быть, бросить в ручеек камелию? Красная камелия будет Сигналом наступления. Это будет так поэтично!

– А мне больше нравятся белые камелии, – возражает мать.

– Какая разница! – выходит из себя Сандзюро. – Красная ли, белая ли. Лишь бы камелии! Пусть они будут сигналом.

– Но камелии очень часто сами падают в ручей, – замечает Тэрада.

– Тогда нужно бросить сразу много камелий. Надеюсь, возражений не будет? – недовольно говорит Сандзюро.

Сандзюро подходит к воротам и, стуча по ним кулаком, громогласно провозглашает:

– Откройте! Я должен видеть Мурото!

А в доме Тэрады в это время молодые самураи готовятся к наступлению. Вдруг в шкафу раздался громкий возглас пленного Кимуры.

– Вот ужас! – и он стремительно выскакивает из шкафа.

– Господа! – взволнованно говорит он. – Я вспомнил, что ворота храма Комёдзи покрыты соломой и там нет никакого второго этажа. Сандзюро могут тут же разоблачить!

Все, потрясенные, замирают.

Соседний двор заполнен вооруженными людьми. Сандзюро с трудом протискивается к Мурото.

163

– Как ты узнал, что я нахожусь здесь? – строго спрашивает тот Сандзюро.

– Мне сказали, что большой отряд собрался во дворе усадьбы. Я и подумал, что, вероятно, и ты находишься здесь.

– Гм… А что тебе нужно?

– Я принес хорошую весть. Когда я лежал над воротами храма Комёдзи…

Между тем ошеломленные молодые самураи смотрят друг на друга, лихорадочно ища выхода из создавшегося положения.

– Что же делать? – беспомощно спрашивает Тэрада.

– Да-а. Ну что, ну что можно сейчас придумать! – морщит лоб Ясукава.

– Но… раз мы не сразу вспомнили это… – медленно, раздумчиво растягивая каждое слово, говорит Исака. – Может быть, и противник…

Мурото и Сандзюро шагают по длинному, до блеска натертому коридору. Мурото открывает раздвижные двери одной из комнат.

– Посиди пока здесь, – говорит он Сандзюро и быстро выходит из комнаты.

Сандзюро закрывает за ним раздвижные двери и осторожно открывает двери в противоположной стороне комнаты. Перед ним дворик, где тоже цветут белые и красные роскошные камелии. А между ними течет небольшой ручей. Сандзюро внимательно осматривает дворик. В дальнем углу двора, откуда течет ручей, виден крытый коридор, упирающийся в амбар внушительных размеров.

В это время тяжелая дверь амбара открывается, и выходит седовласый слуга, держа в одной руке деревянный сосуд для риса, а в другой – крохотный обеденный столик. Он осторожно опускает все на пол и запирает тяжелые двери амбара огромным висячим замком.

Сандзюро не пропускает ни одного движения старого слуги.

А в чайном павильоне Кикуи, Курофудзи, Такэбаяси слушают донесение Мурото.

– Что ты говоришь?! – восклицает Такэбаяси. – Сто двадцать или сто тридцать человек собираются в храме Комёдзи?

– А ты знаешь, кто этот самурай, принесший тебе весть? – спрашивает Кикуи.

– Какая тебе разница, кто он, – нервно и сердито перебивает его Такэбаяси.

– Было бы очень хорошо, если бы ты, господин Кикуи, хоть в этот раз не ударил лицом в грязь! – назидательно и строго говорит Курофудзи.

164

Задетый тоном Курофудзи, Кикуи отвечает с достоинством:

– На этот раз я сам буду руководить операцией. Сандзюро сидит в отведенной ему комнате, поглаживая подбородок и о чем-то раздумывая. В комнату входит Мурото.

– Идем к храму Комёдзи. Пойдешь вместе со мной. Предложение Мурото застает Сандзюро врасплох. Но он тут же находится.

– Дело в том, что со вчерашнего дня у меня во рту не было ни одной рисинки. На голодный желудок трудно воевать. Прикажи накормить меня. Как только поем, догоню вас.

Мурото молча выходит из комнаты и Сандзюро вздыхает с облегчением.

Широко распахиваются огромные ворота усадьбы камелий. Из них выходят хорошо вооруженные люди. Впереди всех на вороном коне едет Кикуи. Лицо его сурово, но полно решимости. Сандзюро прислушивается к удаляющимся шагам, и на лице его возникает довольная улыбка. Все идет как задумано.

Следивший за воротами усадьбы Кавахара вбегает в дом Тэрады.

– Обошлось! Они выступили! – кричит он, не в силах сдержать радостного волнения.

– Правда?!

– Ну да! Сам Кикуи повел их!

– И Кикуи с ними?!

– Ох, какой у него был вид! Мрачнее тучи!

Молодые самураи прыгают, как дети. Они возбуждены и радостно обнимаются. Вместе с ними ликует Кимура. В какой-то момент он спохватывается и покорно залезает обратно в шкаф.

Сандзюро поднимается с места и собирается выйти из комнаты, но его опережает прелестная юная служанка. Она ставит перед Сандзюро традиционный маленький столик, уставленный едой, и, низко поклонившись по всем правилам этикета высшего общества, говорит:

– Извините, что заставила вас долго ожидать… Пододвинув к Сандзюро столик, она собирается ему прислуживать.

– Нет, нет, не беспокойтесь! Я сам, – отказывается он от ее услуг. – Ваше присутствие будет меня очень стеснять, и боюсь, что я не почувствую вкуса еды…

Служанка снова низко кланяется и удаляется.

В это время Тэрада сидит возле дома и внимательно следит за ручьем. Вокруг благоухают камелии.

165

Сандзюро осторожно открывает ставню и, выскочив в сад, начинает торопливо срывать с дерева у ручья камелии. Внезапно у самого его лица блеснул меч.

– Что ты тут делаешь? – глухо спрашивает Мурото.

От неожиданности растерянный Сандзюро протягивает к нему руки с ворохом камелий.

– Я… обожаю камелии, – объясняет он не совсем уверенно.

– Не дури! – в тоне Мурото не осталось и тени дружелюбия. Он грубо срывает с пояса Сандзюро меч. Стоявший неподалеку слуга испуганно смотрит на них.

В чайном павильоне, как всегда, мечется из угла в угол беспокойный Такэбаяси, а Курофудзи наблюдает за ним с нескрываемым презрением. Вдруг Такэбаяси останавливается как вкопанный, подскакивает к Курофудзи и кричит:

– Ворота, ворота в храме Комёдзи… Это же вранье… – а дальше он что-то бормочет невнятное.

А в саду Сандзюро привязан толстой веревкой к дереву. Мурото стоит перед ним с обнаженным мечом. Не отводя враждебного взгляда от Сандзюро, он вкладывает свой меч в ножны, вынимает меч Сандзюро и рассматривает его лезвие.

– Сюда! Люди! – в это время с диким криком в полной панике в сад вбегают Курофудзи и Такэбаяси.

– Мы обмануты! – кричит Курофудзи, обращаясь к Мурото. – На воротах храма Комёдзи нет пристройки!

Мурото испепеляющим взглядом смотрит на Сандзюро.

– На твоем мече явные следы крови, причем свежие. Значит, ты и вчера ночью обманул меня?!

– После, после будешь допрашивать его! – суетится трясущийся от страха Такэбаяси. – Скорей! Скорей нужно вернуть сюда отряд охраны! Мы же в опасности!

Мурото поспешно скрывается за воротами.

Проводив его безразличным взглядом, Сандзюро смотрит на Такэбаяси и Курофудзи и с невинной улыбкой спокойно говорит:

– Ну что, господа? Вам конец.

– Это тебе конец! – вне себя кричит Курофудзи и топает ногой.

– Эх вы, несчастные. Ничего-то не знаете. Сюда скоро ворвутся сторонники хранителя замка!

– Кто? Кто ты говоришь? – вопит Такэбаяси.

– Неужели не понимаете? Ваши противники. Они собрались в соседнем доме, у Тэрады и вот-вот ворвутся сюда. Если я не дам сигнала о прекращении операции, тут уж вам верный конец. Не дотянете до возвращения ваших отрядов.

Курофудзи и Такэбаяси недоверчиво переглядываются.

– Если не верите, поднимитесь вон на тот пригорок и загляните в соседний двор.

По знаку Курофудзи пожилой слуга, спотыкаясь, торопливо вскарабкивается на пригорок и заглядывает через забор.

166

Тэрада сидит у дома и продолжает напряженно следить за ручьем. С шумом раскрывается дверь, и выскакивают молодые самураи в полной боевой готовности.

– Все еще нет сигнала?! – нетерпеливо спрашивает Сэки-гути.

– Как долго! – ворчит Ясукава.

– А вдруг что-нибудь стряслось с ним, – с тревогой говорит Исака. – Тогда сколько не жди, ничего не дождешься.

– Больше ждать нельзя. Давайте начинать операцию! – как всегда кипятится Ясукава.

По другую сторону забора перепуганный слуга кубарем скатывается с пригорка.

– Не торопитесь, друзья мои! – останавливает Ясукаву никогда не теряющий самообладания Тэрада. – Разве забыли? Сколько раз мы попадали впросак, ослушавшись его. Нет уж, давайте ждать сигнала.

В соседнем дворе, запинаясь й путаясь в словах, перепуганный слуга лепечет:

– Он… он прав… Он совершенно прав… Надо торопиться…

– Вот видите! Поторапливайтесь, поторапливайтесь! – подзадоривает их Сандзюро.

Курофудзи и Такэбаяси мечутся в полном замешательстве, не зная, что предпринять.

– Я, конечно, мог бы вам помочь… – говорит примирительно Сандзюро. – Если вы заплатите мне пятьдесят рё, я сообщу вам сигнал о прекращении выступления.

– Когда его схватил господин Мурото, – подсказывает слуга, – он рвал красные камелии.

– Красные камелии? Что это за сигнал? – спрашивает Курофудзи. .

– Не скажу, пока не заплатите пятьдесят рё.

– Скажешь! – Курофудзи подскакивает к Сандзюро и, вынув меч, приставляет к его горлу.

– А не скажешь, останешься без головы! – угрожающе говорит Курофудзи, а сам дрожит от страха.

– Ладно! Так и быть, уступлю, согласен на тридцать рё, – говорит Сандзюро.

– Скотина! – И Курофудзи поднимает высоко над головой меч.

– Ну, ладно… Скажу, скажу… Красные камелии – это сигнал немедленного наступления, а белые – сигнал отмены наступления. Должен предупредить вас на всякий случай, если не будет никаких сигналов, мои друзья поймут, что со мной что-то случилось, и начнут наступление.

167

Курофудзи, Такэбаяси и слуга ринулись к дереву с белыми камелиями.

– Смотрите, не перепутайте! Нужны именно белые камелии! И не скупитесь, рвите побольше и бросайте, бросайте скорее в ручей.

Все время наблюдавший за ручьем Тэрада выпрямляется и возбужденно кричит:

– Есть сигнал!

Из дома выскакивают утомленные ожиданием молодые самураи. Из окна выглядывают жена хранителя замка и его дочь Тидори.

– Ах, какая прелесть! Посмотри-ка, девочка! – показывая на плывущие по ручью камелии, восхищенно говорит женщина. А молодые самураи устремляются к усадьбе камелий.

Курофудзи, Такэбаяси и слуга облегченно вздыхают и обмахиваются.

– Благословение доброму Будде! Ах, какая опасность нам угрожала, – шепчет Такэбаяси.

В этот момент у парадного входа раздается женский крик. Курофудзи в ужасе переглядывается с Такэбаяси.

– Ловко же я вас провел! – злорадно восклицает Сандзю-ро. – Так вам и надо! Белые ли, красные ли – разницы никакой, лишь бы были камелии!

По коридору раздается топот бегущих ног. Курофудзи собирается бежать, но в это время Сандзюро ехидно замечает:

– Ну уж теперь бесполезно барахтаться. Ведь прибыло сто тридцать человек! Вот и пришел вам конец!

Ошеломленный, Такэбаяси потерял способность двигаться. Курофудзи тоже стоит окаменев. Слуга беспомощно выпускает из рук меч. По коридору в панике бегут слуги, а за ними с обнаженными мечами – молодые самураи.

Получив донесение Мурото, по пыльной дороге к резиденции возвращается отряд Кикуи. Он приближается к воротам. Мурото поспешно и услужливо распахивает их.

Кикуи въезжает во двор и удивленно останавливается. Он видит сбившихся в кучу, дрожащих от страха слуг.

– Что здесь происходит? – гневно спрашивает Кикуи.

Служанки, словно по команде, начинают плакать в голос.

Во внутреннем дворике усадьбы тихо. На двери амбара висит огромный замок. В амбаре, за толстой деревянной решеткой, сидят Курофудзи, Такэбаяси и их верный слуга.

По двору пробегают Кикуи и Мурото, добежав до амбара и заглянув в него, Мурото мрачно замечает:

168

– Вот и все!

Кикуи бессильно опускается на землю, его голова безвольно свешивается на грудь.

Не сказав ни слова и даже не взглянув на него, Мурото быстро покидает усадьбу камелий.

В доме хранителя замка готовятся к торжественному обеду. На почетном месте, как и полагается, сидят хранитель замка и его супруга, по обеим сторонам, в парадных костюмах – девять, молодых самураев. Тидори обходит их, разливая подогретое сакэ.

– Что такое? Почему так долго нет… ну, как его… – не очень связно говорит хранитель замка Муцута.

Действительно, самое почетное место гостя до сих пор пустует.

– Его зовут господин Цубаки, – подсказывает жена. – Как не стыдно забывать имя своего спасителя…

– Это верно. Конечно, стыдно! – добродушно соглашается хранитель замка. Его жена обращается к Тидори:

– Пойди, деточка, позови. Скажи, что все ждут не дождутся его.

Тидори поспешно выходит из комнаты.

Хранитель замка, воспользовавшись образовавшейся паузой, не торопясь, начинает разговор.

– Конечно, этот разговор не из приятных. Но я хочу рассказать вам об этом именно сейчас. Был вынесен приговор по этому делу. Правда, Кикуи немного поторопился и сам себя наказал, сделав харакири. Жаль, конечно. Потерпи он немного, и также, как те двое, ограничился бы объявлением прекращения рода и изгнанием из клана. Жизнь бы ему сохранили. Как всегда, поторопился, глупец.

Все молча и угрюмо слушают его.

– Правда, мне, – продолжает хранитель замка, – хотелось бы отнестись к этому делу более спокойно… Собрать бы неопровержимые доказательства и тихо, без всякого шума, разоблачить их.

– Прости нас, пожалуйста, – вдруг проговорил Исака, низко склоняя перед ним голову. – Все произошло по нашей вине.

Все остальные самураи тоже склоняют головы перед хранителем замка.

– Вам-то нечего просить прощения, – говорит усмехаясь Муцута. – Виновата моя внешность. Из-за этой неудачной наружности я и у народа не пользовался особенным уважением. Все дело в моей физиономии…

Молодежь чувствует себя неловко.

– Ха-ха-ха, – смеется Муцута. – Правда, случилось эта довольно давно. Как-то, увидев меня сидящим верхом на коне,

169

кто-то весьма метко заметил, что… гм, лошадь выглядит более круглолицей, чем всадник, мда-а…

Жена его покатывается со смеху, и, глядя на нее, начинают улыбаться некоторые молодые люди. Хранитель замка оглядывает всех и смеется. В комнату вбегает оживленная, улыбающаяся Тидори, в руках у нее парадное кимоно с гербами на спине и плечах.

– Его нет в комнате! – запыхавшись сообщает она.

– Как нет?! – удивленно переспрашивает Исака.

– Вот и парадное кимоно он не надел…

– Значит, он ушел все такой же оборванный…

– Молодые люди, разделитесь на группы, разыщите его и приведите сюда! – взволнованно говорит жена хранителя замка. – Скорее! А то не догоните!

Молодые самураи выбегают из комнаты.

– Благодарение небесам! – широко улыбаясь, говорит Муцута. – Этот парень больше никогда не вернется сюда.

– Благодарение небесам? – удивленно переспрашивает его жена.

– Это очень незаурядный человек, – задумчиво говорит хранитель замка. – Но понимаешь ли, я буду чувствовать себя неуверенно, когда рядом будет находиться такой из ряда вон выходящий человек…

Жена собирается ему возразить, но он ее перебивает.

– Нет, ты послушай меня. Да ему самому оставаться здесь вовсе не интересно.

И, кивнув в сторону кимоно, предназначенного для Сандзю-ро, он продолжает:

– Это не такой человек, который бы чинно одевался в такое кимоно и аккуратно выходил на службу в замок. Да, да, это я тебе говорю с полной уверенностью.

По дороге бегут девять молодых самураев.

– Что-то не видно его…

– Но сторож сказал, что он направился на запад…

– Если на запад, то он может идти только по этой дороге.

Они снова бегут, но вдруг останавливаются у входа в пышную, прекрасно ухоженную аллею из криптомерии. Под огром-лым, в несколько обхватов деревом стоят друг против друга Сандзюро и Мурото.

При виде подбегающих к нему молодых самураев Сандзюро сердито кричит:

– Уходите! Все равно я не вернусь к вам! – и, обращаясь к Мурото, совершенно спокойно говорит:

– Ты еще не передумал? Будешь драться со мной?

– Конечно! Мне еще никогда не доводилось встречаться с таким несносным человеком, как ты! Ты же сделал из

170

меня полного- идиота, шута, черт знает кого! – кипятится Му-

рото.

– Ну, не сердись. Никак не получалось по-другому. Ведь я всегда чувствовал твое превосходство, поэтому…

– Замолчи! О чем ты говоришь?! Хватит болтовни! Обнажай меч!

– Я не хочу драться с тобой. Если я обнажу меч, кто-то из нас обязательно погибнет. Это бессмысленная драка.

– Пусть погибнет кто-то из нас! Просто так я тебя не отпущу! Если я это сделаю – всю жизнь не найду себе покоя!

Некоторое время Сандзюро внимательно разглядывает Мурото.

– Ну что ж, – говорит он. – Если ты настаиваешь, давай! Только дай слово, что не тронешь их, если сейчас мне суждено погибнуть, – и он показывает взглядом на подбежавших самураев.

– Обещайте и вы не вмешиваться в наш поединок, что бы со мной ни случилось, – обращается он к молодым самураям, и в тоне его звучит скорее приказ, чем просьба.

Испуганно смотрят молодые самураи на Сандзюро и Муро-то, которые выходят на широкую часть дороги и останавливаются друг против друга.

Они долго стоят неподвижно с обнаженными мечами, как бы’ выжидая удобной минуты, чтобы напасть на противника. Как молния, сверкнули мечи. На пыльную дорогу медленно падает Мурото Хамбэй. Он лежит с широко раскрытыми глазами. Кровь льется из его раны, вырисовывая на пыльной дороге причудливый узор, а ясное весеннее солнце смотрит на эту чудовищную картину.

На лбу Сандзюро появляется тоненькая струйка крови. Не ощущая ни боли, ни страха, ни угрызений совести, он неподвижно стоит и смотрит на Мурото.

Молодые самураи словно окаменели, их губы побелели. Наконец Исака приходит в себя и, сделав над собой усилие, говорит:

– Великолепно!

– Идиот! Ты еще способен говорить подобные глупости?– сказал Сандзюро. – Имей в виду, что я не терплю глупостей, тем более что сейчас я не в духе. – Он снова смотрит на распростертое в неудобной позе тело Мурото и тихо говорит:

– До чего же он похож на меня. Точно обнаженный меч. Он был таким же голым мечом без ножен, как и я… Между прочим, хозяйка ваша ой как права! По-настоящему хороший меч всегда находится в ножнах. Вы меня понимаете? Советую и вам спокойно сидеть в ножнах.

Он повернулся и шагнул вперед.

– Господин Цубаки! – самураи побежали вслед за ним Сандзюро повернулся к ним и крикнул:

171

– Я запрещаю вам идти за мной! Будете меня преследовать, не пощажу!

Молодые самураи растерянно останавливаются. Тут Исака бросается на .землю и, касаясь лбом земли, низко кланяется Сандзюро. Остальные следуют его примеру. На лице Сандзюро возникает кривая усмешка.

– Прощайте! – сердито бросает он и, решительно повернувшись, быстро удаляется.

Кикудзима Рюдзо, Огуни Хидэо, Акира Куросава

Перевод с японского М. Г. Доли

_______
1 Цубаки – камелия.
2 Сандзюро – тридцатилетний.
3 Сидзюро – сорокалетний.

172

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Яндекс.Метрика Сайт в Google+