Красотка / Pretty Woman (1990)

Вагина П. Актёр и джентльмен // Ровесник. – 1991, № 11. – С. 29-30.

Видеоклуб

АКТЕР И ДЖЕНТЛЬМЕН

«Я, как все актеры, люблю свои фотографии. Это вообще странное чувство, когда переиграешь много ролей – кажется, что тебя самого и не существует. Поэтому, для подтверждения своего существования, актеры любят развешивать дома свои портреты. Это вовсе не от тщеславия. И еще я заметил, что мы любим собираться в одном месте, тан во всем мире – у актеров есть свои рестораны, клубы. Мы смотрим там друг на друга и убеждаемся, что мы есть…

И знаете, какая моя самая любимая фотография? Я стою рядом с великим блюзовым певцом Джоном Ли Хукером за кулисами Карнеги-холла – Хукер сам пригласил меня на концерт. И вот я стою рядом с ним, и у меня на лице такая глупая довольная улыбка, как у двенадцатилетнего мальчишки. Я только что слушал, как он пел «Замены нет». Песня о том, что любовь невозможно заменить ничем, пел и плакал, этот семидесятидвухлетний человек – он прожил всю жизнь, и вот то, что он открыл: «Замены нет». В семьдесят два года плакать, когда поешь такое, не стыдно…»

Ричард Джир начинал на экране как «плохой парень», «бунтарь без причины» – кожаная куртка, ревущий мотоцикл, мускулистый торс, отработанный долгими занятиями гимнастикой в отрочестве. И, казалось, отроческая задиристость, неукротимость, агрессивность не оставят его никогда. Те, кто видел «Офицера и джентльмена», помнят этот образ: парень из неблагополучной семьи, решивший стать офицером, а офицер в Америке, как правило, из потомственных джентльменов. И, чужак в этом джентльменском мире, он побеждает, он входит в него, оставаясь при этом самим собой.

«Коттон-клуб», «Без пощады», «Власть» – эти и многие другие его фильмы, в которых актер представал «человеком на грани», человеком, жизнь которого, вопреки американской кинотрадиции, никак не может кончиться счастьем и покоем, – создали у зрителей образ Джира – вечно «плохого парня», а перемещаться а этом образе по жизни и становиться старше практически невозможно. И мало кто знал, например, что он был первым американским актером, приглашенным на сезон в престижный Лондонский Национальный театр, при этом – в постановку шекспировского «Укрощения строптивой». Мало кто знал, что он – великолепный музыкант, очень начитанный человек, великолепно знающий искусство – и очень щедрый. Щедрый молчаливо, а не ради рекламных кампаний (они с Робертом Де Ниро тихо и спокойно поддерживают больных СПИДом – не собирая средства, а отдавая свои).

И этот «провал во времени», когда из-за возраста Джир уже не мог, да и не хотел играть свои прежние роли, стал провалом в экранной карьере. Он читал и отбрасывал сценарии, и кончилось тем, что их ему перестали предлагать. А потом пришла «Красивая женщина» – современная сказка, о которой так много писали в последнее время. Открытием этого фильма стала Джулия Робертс (см. «Ровесник» № 10 за этот год), однако не меньшим открытием был и образ, сыгранный Джиром, – сдержанный, возмужалый принц из сказки, казалось бы, классический преуспевающий господин, мечта жаждущих покоя женщин. Но выбор именно Джира на эту роль говорил американскому зрителю о том, что в этих спокойных джентльменах не все так просто: достаточно вспомнить сцену, предшествующую любовной, когда герой уходит в опустелый ресторан, чтобы играть на фортепиано. Вроде бы – как элегантно, еще одна черточка в сладкий портрет, однако игра его полна внутренней, с трудом сдерживаемой страсти (кстати, Джир играл тогда свою собственную пьесу).

«Эта роль стала для меня очередной опасностью – мне грозит новый стереотип. Хотя и вправду я стал теперь куда спокойнее… Только это другое спокойствие, не благопристойность, которой от меня ждут. Как-то раз, когда я медитировал (надо сказать, что Джир – новообращенный буддист, и очень серьезно относится к своему обращению. – П. В.), мне представился длинный ряд стоявших за моей спиной предков. Они стояли в одну линию, мужчины моего рода, и линия эта уходила за горизонт. И я был их суммой, их результатом, я знал, что если мне удастся усовершенствовать себя, изгнать из себя их чувство вины и их страдания и оставить в себе только всю накопленную ими любовь – тогда я освобожу и тех, кто предшествовал мне. И тогда и к ним, и но мне придет настоящий поной и я смогу отдать это чувство зрителям».

П. ВАГИНА

29