Кто боится Вирджинии Вулф? / Who’s Afraid of Virginia Woolf? (1966)
Майк Николс: КИНОРЕЖИССЕР С ТЕАТРАЛЬНЫМ АКЦЕНТОМ
До чего практичны эти янки! Даже если родились они и не в Америке, как например, Майк Николс (который на самом-то деле Михаэль Игорь Пешковский, то есть русский наполовину). Пока европейские режиссеры на гребне «новой волны» пытались постичь горькую философию «сладкой жизни» «двадцатого века», американские думали-гадали, как бы эту горечь разбавить. В то время как Пазолини и Феллини придумывали всевозможные метафоры и символы, дабы проклясть ими новую мораль, Николс просто смеялся над ней, и что произвело больший эффект – еще неизвестно. Словом, пока великие итальянцы вершили судьбы европейского кино, Майк Николс «вершил» судьбу американской молодежи. Его картина «Выпускник» стала своего рода манифестом «Нового Голливуда», а Бенджамин Брекмен, блестяще сыгранный Д.Хоффманом, – символом поколения шестидесятых. После долгого перерыва «Выпускник» был первым фильмом о той молодежи, которая жила в одно со своим кумиром время. Зрители сумели отблагодарить Николса за эту узнаваемость, и в 1972 году газета «Верайети» назвала его самым популярным режиссером начала 70-х. (За ним шел Джордж Рой Хилл.)
Но поистине непредсказуем человек, как потом частенько будет повторять сам Николс. В 1975-м, всего через два года после «провозглашения», он фактически уйдет из кино и за семь лет не поставит ни одной картины. К счастью, этот уход никак не отразится на мастерстве режиссера, и вышедшие после 1983 года его фильмы («Оскомина», «Деловая женщина», «Открытки с края бездны» и пр.) если и уступят более ранним по сенсационности, то по качеству – вряд ли.
Необычная карьера Майка Николса началась еще в 1955 году, когда он, выпускник Чикагского университета и актерской студии Ли Страсберга, вместе с Элейн Мэй создает комедийную труппу, вкоторую вошли также Барбара Харрис, Алан Аркин и Пол Силлз. Через два года «идейные вдохновители» отделяются от коллектива и на свет появляется их новое детище – бродвейские «Вечера с Майком Николсом и Элей Мэй». «Вечера импровизаций» (так можно их назвать), рассчитанные в основном на образованную публику, знакомую с произведениями всех известных драматургов, от Шекспира до Теннеси Уильямса, – стали невероятно популярны, но взамен требовали, конечно, от их устроителей немало эрудиции. Одна из импровизаций была такова: публика называла первую и последнюю строчку эпизода из какой-нибудь пьесы, и актеры, не советуясь друг с другом, должны были тут же сыграть весь эпизод. Со временем самоуверенность обоих достигла такого предела, что они, скажем, уже могли «говорить» на сцене по-еврейски, хотя в обычной жизни не сказали бы ни слова на идиш.
Опыт импровизаторства не раз поможет Николсу-кинорежиссеру. Снимая фильм, он никогда не продумывает свои действия заранее и тем более не составляет план. Ему просто достаточно сконцентрироваться на предмете, и мысли, идеи придут прямо во время работы, уже выстроенные алогическую цепочку.
Но мы уклонились. Работа в паре с Э. Мэй в стенах бродвейского театра и руководство популярным шоу естественно привели к тому, что Николсу захотелось стать профессиональным режиссером. «Постановщик никогда не знает, что принесет ему тот или иной день работы с актерами и поэтому идет в театр с волнующим чувством нетерпеливого ожидания», – так мотивировал он свой выбор. Но была и другая причина. Режиссер очень рано, в 11 лет, потерял отца, и ему всегда хотелось иметь своих подопечных, которым он мог бы руководить, за чьими действиями следил бы. Наконец, третья причина коренилась в характере самого Николса. Он, как и Элей Мэй, еще в студенческом городке пользовался репутацией человека, которому палец в рот не клади и его начали сторониться. За такое отношение Николс решил отомстить, поэтому и стал «сатирическим» режиссером.
44
Все, что бы он на сцене и в кино ни делал, по его собственному выражению, «высмеивало человеческие слабости».
Театр был более чем благосклонен к «молодому мстителю». Первая постановка («В парке босиком») принесла Николсу высшую награду Театральной академии «Тони», через год – та же награда за спектакль «Лув», еще через год – за «Странную пару», затем – за «Площадную сюиту» и «Заключенного 2-й авеню».
В 1966 году Ричард Бертон и его жена Элизабет Тейлор попросили режиссера взяться за работу над картиной «Кто боится Вирджинии Вульф», в которой они хотели сыграть главные роли. Сценарий Николсу понравился, у него появилась масса идей относительно того, как можно экранизировать пьесу Э. Олби, и процесс пошел – в итоге зрители остались довольны, хотя и были несколько взбудоражены смелостью (по тогдашним понятиям) темы и диалогов. «Война в семействе Вульфов» шокировала тех, кто всю жизнь пытался делать вид, что в респектабельных семьях ссор не бывает, потому что быть не может.
Известный (всего после четырех лет работы) театральный режиссер, Николс почти сразу же становится известным кинорежиссером. В отличие от многих мастеров сцены, которые не устают повторять, что кино – это жалкое подобие драматического искусства (в сравнении с театром) и что в кино они снимаются только ради денег, Николс, еще в детстве полюбив кинематограф, восхищается им до сих пор. Когда один из его друзей собирался ставить свой первый фильм и спросил, с чего начать, Николс ответил: «Посмотри пятьдесят раз «Место под солнцем» и столько же «Персону» – и тогда будешь готов как нельзя лучше». Более того, кино для Николса – это некое таинство. Режиссер, по его мнению, должен уловить настроение каждой сцены, ее ритм, скорость, «выделить» героя, которому принадлежит данный эпизод, – то, что в театре не всегда бывает нужно. (Интересно, что все картины Николса отличает какое-то общее, характерное именно для него настроение – забавно-интригующее, с известной долей лиризма.)
Но сколько бы ни объяснялся режиссер в своей любви кинематографу, он все-таки не может «отделаться» от театральных привычек. И это, наверное, неплохо, если учесть, что одна из таких привычек – повышенный интерес к актеру, интерес, который у многих отсутствует по вине мощного гнета монтажных, световых, цветовых и прочих изобретений, нередко гораздо больше занимающих кинорежиссеров. В самом
45
деле, вряд ли кому придет в голову назвать картины Николса «спецэффектными»: всякие «фокусы» в них почти напрочь отсутствуют. Другое дело – остроумные диалоги и богатейшая мимика героев любого его фильма. Вспомнить хотя бы, какие гримасы строила Синти, подруга Тэсс Макгилл, когда та «принимала» в якобы своем кабинете свое же начальство: «Чай, кофе?» Или как бойко парировала студентка Сюзан («Плотские познания») реплики Джека Николсона, когда тот захотел ее «прощупать» за столиком в кафе. Словом, возможности камеры режиссер ценит лишь постольку поскольку они могут сфокусировать внимание зрителя на самом герое. Эта особенность дала критикам право назвать Николса «актерским» режиссером.
«Мне всегда требуется много времени на то, чтобы найти людей, с которыми хотелось бы работать, – говорит он. – Это все равно что искать себе друзей». Можно только позавидовать умению Николса заводить дружбу с людьми, по большей части знаменитыми. Через руки «мстителя» прошли Алан Аркин и Мартин Шин, Мерил Стрип и Джек Николсон, Кэтрин Росс и Дастин Хоффман, а также Сигурни Уивер, Мелани Гриффит, Харрисон Форд, Роберт Редфорд, известный певец Арт Гарфанкель, «роковая» Элизабет Тейлор и даже (!) Орсон Уэллс.
Актеры и сценарии для Николса на начальном этапе съемок понятия, по всей видимости, равносильные. «Есть люди, с которыми хочется быть вместе, и сценарии, за которые хотелось бы взяться». Так, в 1988 году ему предложили снимать «Большого», еще до того как о его существовании узнала Пенни Маршалл. Позднее «Большой» в ее постановке по своему стилю и характеру очень напомнил картины Николса, но ему-то как раз этот сюжет о внезапном превращении мальчишки во взрослого мужчину не понравился своей «чрезмерной метафоричностью». Николса вообще не особенно привлекает фантастика: он предпочитает ей просто хорошие фильмы о жизни и очень сожалеет о том, что сейчас такие ленты не в моде. Тем не менее, вопреки своей позиции режиссер решился-таки взяться за этот сложный киножанр и снять современную интерпретацию классической легенды об оборотне «Волк». Главную роль в этой картине исполняет Джек Николсон.
Удивительно, как этот признанный мастер широкого экрана уже на самой заре его появления тогда же, в конце 60-х годов, боялся браться за кинорежиссуру. Теперь кажутся смешными рассказы Николса о том, как он сидел в монтажной и, с горечью разглядывая отснятые кадры, отмечал, что единственное удачно получившееся лицо на них – это он сам, то есть нет ни одного. После того памятного семилетнего перерыва режиссер обрел, наконец, уверенность, необходимую на съемочной площадке. Теперь он точно знает, что ему нужно, и редко переснимает уже готовые кадры. Есть также «удовольствие», в котором Николс ну никак не может себе отказать, а именно: как можно больше выкинуть «слов» из каждой своей «песни». Как сам режиссер не раз хвастался, «режет» он гораздо больше, чем снимает. «Испортив» таким образом большую часть пленки, любезно предоставленной ему продюсером, Николс в конечном варианте фильма оставляет только самое необходимое – то, без чего сюжет был бы непонятен. Разумеется, от подобной экономии зрительского времени лента только выигрывает, становясь более динамичной.
Я не имею точных сведений о политических пристрастиях господина Николса, но думаю, что по натуре он консерватор, несмотря на ту вызвавшую откровенность, которая переполняет его ранние фильмы. За 27 лет работы в кино он усиленно, как мы выяснили, «проводил в жизнь»
46
свою театральную методику и умышленно не отступал от намеченного курса. Когда у него спросили, как он совершенствовал свое мастерство, снимая разные картины, он ответил, что никак. Что это вовсе не нужно и что режиссер, изобретающий новые приемы, подобен писателю, придумывающему для своей книги новые слова. «Я вообще стараюсь как можно меньше думать», – добавляет он.
Как бы там ни было, но фильмы Николса, «написанные» по старинке, смотреть все равно интересно, не правда ли?
Валентина ДУДКИНА
47
Келли Китти. Всё на продажу // Ровесник. – 1982, № 8. – С. 12-13.
ВСЕ НА ПРОДАЖУ*
Китти КЕЛЛИ, французская журналистка
Лиз и Ричард были супруги, влюбленные друг в друга, и, «ели шли рядом, держались за руки. Она была очарована его интеллектом: «Ричард – это океан». Что касается его, то он был просто покорен. Еще бы! Двенадцатый из тринадцати детей, сын служанки и шахтера женился на самой красивой женщине мира, на семой знаменитой женщине мира. Он так и говорил журналистам: «Я женился на самой красивой женщине мира». При случае показывал драгоценности, подаренные жене: «Вот этот бриллиант обошелся мне в миллион с лишним», и наблюдал эффект, произведенный сей цифрой. Деньги для него имели значение глубоко личное, ибо всю свою жизнь он мечтал стать самым высокооплачиваемым актером в мире. Ему даже нравилось, когда о нем говорили, что он слишком жаден до денег.
Критики называли его лучшим исполнителем Шекспира. В Бостоне, где Ричард участвовал в репетициях «Гамлета», супруги жили в отеле «Король Эдвард». Однажды Лиз и Ричард Бертоны пригласили к себе друзей из театра. В номере рядом с портретом предыдущего мужа Лиз гости могли созерцать бриллиант в 29,7 карата, вставленный в кольцо, подаренное Ричардом Лиз в честь их помолвки.
Каждый вечер Лиз приходила в театр. В большинстве случаев она оставалась за кулисами: с бутылкой шампанского в одной руке, с книгой в другой она следила по тексту за монологами мужа.
Все остальное время Лиз занималась тем, что искала надлежащую прическу, платье, меха, украшения, в которых вечером появлялась в зале. Все семнадцать недель, покуда шли репетиции «Гамлета», Лиз ни разу не была в одном и том же наряде.
Всякий раз, когда супруги под руку выходили из театра, конная полиция была вынуждена разгонять огромные толпы ротозеев.
«Гамлет» принес Бертону славу и пятнадцать процентов шестимиллионного дохода от постановки. С этого момента Ричард Бертон и Элизабет Тейлор – символ славы, богатства, семейного счастья. Каждый из них в зените своей актерской карьеры.
«80 дней вокруг света» и «Клеопатра» принесли Элизабет около семи с половиной миллионов долларов. Элизабет создала акционерное общество «Интерплэнит продакши», Бертон – «Атлантик программс лимитид». Впоследствии ими были созданы и некоторые другие фирмы, призванные умножать состояние Бертонов.
Элизабет приняла британское подданство, ибо британские подданные, проживающие в США, пользуются налоговыми преимуществами.
– Дело не в том, что я люблю США меньше, чем Англию. Но еще больше я люблю мужа и хочу быть, как он, англичанкой – и телом, и душой, – сказала тогда Элизабет.
С каждого фильма, в котором она снималась, Элизабет получала по миллиону долларов. Гонорары Бертона за фильм достигали семисот тысяч долларов. Вместе они сделали одиннадцать фильмов. Деньги, вложенные в ценные бумаги, принесли им более пятидесяти миллионов долларов в швейцарском банке.
– Я хочу быть столь же богатым, как Элизабет, – признался однажды Бертон. Когда Бертона спросили, какую роль в его жизни играет искусство, он сделал гримасу:
_______
* Из книги Китти Келли «Элизабет Тейлор, последняя звезда». Париж, 1982.
12
– Мне плевать на искусство, я хочу, хочу быть богатым – и точка.
Про одну из их картин критика писала: «За этот фильм мисс Тейлор и м-р Бертон получили миллион семьсот пятьдесят тысяч долларов, но я не советую его смотреть».
– Когда-нибудь весь мир полюбит простые фильмы, – заявил Бертон. – Впрочем, мы не собирались делать шедевр.
Чем более умножалось состояние Бертонов, тем восторженнее Бертоны говорили друг о друге в прессе.
Однажды Ричард передал журналистам то, что жена сказала ему по телефону: «Когда тебя нет, все так странно. Прошлой ночью я увидела, как наша собачка дерет твои носки. Я их отняла, смотрела на них и мечтала».
– Я был польщен, – заключил Ричард.
В кругу же близких друзей Бертон говорил о супруге несколько иначе:
– Какой вздор – весь этот шум вокруг Элизабет. Кто сказал, что она самая красивая женщина мира? Скорее хорошенькая. Не больше. Согласен, у нее красивые глаза. Но двойной подбородок! А большая ступня, ноги как дорожные столбы.
Во время съемок фильма «Кто боится Вирджинии Вульф?» Бертоны проводят все вечера в буйных попойках. («Без выпивки, – пояснял Бертон, – я кажусь себе провинциальным тюфяком, преподающим литературу банде сопляков, которым на нее наплевать».) И в ссорах, агрессивность которых все возрастает.
– Мадемуазель уродина, – часто обрывает Бертон.
– Заткни свою пасть, – парирует Элизабет.
В одном из эпизодов героиня фильма Марта, которую играет Элизабет, бьет мужа, которого играет Бертой, в живот и пытается выцарапать ему глаза. В свою очередь, муж пытается ее задушить и бьет головой о кузов автомобиля. Сцены из реальной жизни семьи очень напоминают этот эпизод. Когда ссорились Бертоны, дрожали стены, прислуга, дети разбегались прочь, не рискуя попасть под горячую руку. Но чаще Ричард погружался в молчание и закрывался я своей комнате, Элизабет часами колотила в дверь, требуя впустить ее. После боя пара умиротворялась и выказывала любовь восторженными заявлениями для прессы.
– Мы выставляем себя идиотами, – сказал Бертон в интервью «Дейли миррор», – потому что именно этого от нас жаждет публика. А наши бурные сцены не более чем демонстрации.
Бертон постоянно покупает и дарит Элизабет драгоценные камни. Бриллиант «Крупп» в 39,19 карата дал Бертону неслыханную рекламу, об этом подарке написали все солидные газеты. После «Круппа» были подарены «Перигрина», жемчужина стоимостью в триста тысяч долларов, бриллианты, рубины, броши, колье, диадемы стоимостью тоже в сотни тысяч долларов, и о каждой покупке немедленно сообщалось всему миру. Гордостью семейной коллекции стал бриллиант «Картье-Бертон» в 69,42 карата. Он обошелся Бертону в миллион пятьдесят тысяч долларов.
«Картье-Бертон» был выставлен на всеобщее обозрение в магазине ювелирных украшений «Картье» в Нью-Йорке. В небольшое окошечко, с расстояния более чем сто метров ньюйоркцы могли любоваться покупкой Бертона.
В «Нью-Йорк таймс» появилась статья: «…целую неделю простофили простаивают в очереди у «Картье», чтобы увидеть «бриллиант величиной с отель «Ритц»*, предназначенный для шеи супруги Ричарда Бертона. В эпоху разгула вульгарности, эпоху войн, обнищания одних и пресыщения других все труднее достигать вершин вульгарности. Подлинная вульгарность сегодня доступна лишь тем, у кого есть миллионы – и, увы, ей поклоняются те, у кого этих миллионов нет».
– Да, я вульгарна, ну и что? – отвечала Элизабет. – Но именно за это меня так любят.
Элизабет быстро обрастает бриллиантовыми кольцами и браслетами на обе руки, подвесками, диадемами, брошами и прочее. Увидев ее такой, с ног до головы обвешанной драгоценностями, журнал «Лук» писал: «Воистину – королева экрана».
У Бертонов огромный обслуживающий персонал. Когда пара входит в очередной отель, сопровождаемая ста пятьюдесятью шестью чемоданами, четырьмя детьми, гувернанткой, тремя секретарями, парикмахером, нянькой, четырьмя собачками, морской черепахой, двумя сиамскими кошечками в бриллиантовых колье, кортеж всякий раз фотографируется и описывается многочисленными журналистами.
Перед сорокалетием Элизабет Бертон устроил пресс-конференцию, на которой сообщил, что собирается подарить Лиз бриллиант в форме сердца стоимостью в пятьдесят тысяч долларов с надписью-клятвой в вечной любви.
– Я бы подарил ей Тадж-Махал, если бы не так дорого его демонтировать.
Позируя фотографам, Ричард повесил бриллиант на лоб.
После «Вирджинии Вульф» персонаж «самой красивой женщины мира» претерпел ряд метаморфоз. Фильмы с участием Элизабет Тейлор шли плохо, ее имя уже не фигурировало среди десяти лучших по кассовому сбору. А вместе с тем закатывалась и звезда дуэта Бертонов.
Однажды агент по рекламе Бертонов дал сообщение в прессу, что его знаменитые клиенты согласились сняться в телефильме, сценарий которого написан специально для них. Фильм назывался «Развод». По иронии судьбы вскоре после выхода фильма в свет (полный провал) Элизабет Тейлор сделала в печати заявление, что пятый муж ее также не устраивает, и она намерена развестись.
Сенсации были отданы первые полосы всех газет, новость расположилась рядом с материалами об «уотергейтском деле»**.
В музее восковых фигур мадам Тюссо в Лондоне фигуры Бертона и Элизабет разъединили и поместили в разные залы.
Развод был оформлен 26 июня 1974 года. 10 октября 1975 года пара объединилась снова, устроив «тайную» и пышную свадьбу в одной из африканских деревушек, на берегу реки среди гиппопотамов, ибисов и зеленых обезьян, в Ботсване. Комиссар района скрепил подписи молодоженов. Экзотические фотографии бракосочетания появились во всех крупных журналах мира.
Семья просуществовала недолго. На сей раз о решении развестись заявил Бертон. А позже Элизабет узнала, что Бертой находится на Гаити***.
В тот день Элизабет отправилась на вечеринку, устроенную знаменитым модельером ювелирных украшений Эльзой Перетти. Элизабет пришла в иранском кафтане, была представлена симпатичному молодому человеку.
– Мы вышли на балкон, – вспоминает Элизабет, – и развлекались тем, что бросали клубнику в дам с помпезными прическами.
Перевел с французского В. СИМОНОВ
Прочтешь такое, и становится неловко: ведь речь идет об известных актерах. Мы привыкли видеть в людях искусства некие идеалы, к которым сами пытаемся стремиться. Но вот рассказ о «семейной» жизни американских актеров Элизабет Тейлор и Ричарда Бертона: предается искусство, теряется человеческое достоинство, жизнь превращается в уродливую пародию, единственная цель которой – деньги и слава, пускай скандальная. Бертоны того не скрывают, напротив, делают откровенные признания в прессе, и это для них вполне естественно: таковы законы успеха в западном обществе. Делаются деньги, чтобы потом сделать еще больше денег, покупаются бриллианты, их уже столько, что ими обвешивают домашних кошек, но они покупаются еще и еще, чтобы публика разинула рот – и не закрывала: о, короли экрана! Что тут скажешь? Противно.
_______
* Так назывался один из рассказов Ф.-С. Фицджеральда. – Здесь и далее примеч. пер.
** Политический скандал, в результате которого Р. Никсон был вынужден уйти с поста президента США.
*** На Гаити существует закон, позволяющий за определенную плату оформить развод иностранцев без согласия одной из сторон.
13
Добавить комментарий