Кулаки в кармане / I pugni in tasca (1965)

Филатова Л. «Новая волна»: пощёчина или шлепок? // Ровесник. – 1970, № 1. – С. 16, 22.

Арестовали фильм Пазолини. Дважды в день на скамью подсудимых городского суда Венеции садился Пьер Паоло Пазолини, известный итальянский поэт, писатель, кинорежиссер.

Утром слушалось дело об аресте его фильма «Теорема» за оскорбление общественного вкуса. Вечером Пазолини судили за нарушение общественного спокойствия.

Этим скандалом итальянская печать читалась весь конец года. Пища была тем более обильной, что на последнем Венецианском фестивале был показан еще один фильм Пазолини, «Свинарник». Его тема – бунт молодежи. Дети современного общества, которое режиссер уподобил свинарнику, либо насильники, либо психически больные, одержимые отвратительными пороками, отцеубийцы и каннибалы. Болезненный и жестокий фильм, пожалуй, одна из самых противоречивых работ режиссера, вызвал ожесточенные споры, возможно, и потому, что он был в общем потоке с фильмами молодых. Картины молодых кинематографистов за последний год выдвинулись на первый план, их называют «молодое кино», «политический кинематограф», «новая волна».

Итальянская «новая волна» похожа на комету. Ее ядро – сверкающее талантом, но также и сумбурностью идей – уже снискало мировую известность. Эго братья Тавиани, Лилиана Кавани, Марко Беллоккио, Романо Скаволини, поражающие стремительностью мысли, полемичностью. Каждый их новый фильм – скандал. Первый фильм Марко Беллоккио «Кулак в кармане» произвел впечатление разорвавшейся бомбы, его назвали пощечиной общественному мнению. Герой фильма, выходец из провинциальной аристократической семьи, методично и бесстрастно убивает сначала слепую мать, затем брата. Он полон решимости уничтожить всех членов семьи, олицетворяющих для него проклятое буржуазное сегодня. Особенно шокировала сцена убийства младшего брата, отмеченного печатью вырождения.

Насилие и жестокость, которыми проникнут первый фильм Беллоккио, свойственны сегодняшней Италии. «Подумайте только, какое вранье», – говорил капитан римской полиции Буонавентура Провенца, когда во время студенческих волнений в Риме печать заговорила о том, что в его участке студентов избивают. (Доказательства – увечья, нанесенные студенту Антонио Руссо.) «У меня – избивают? – возмущался полицейский. – Посмотрите, на моем столе всегда цветы. После допроса я каждой девушке дарю цветок». Не правда ли, оригинально: здоровый полицейский бьет девчонку, а потом преподносит ей цветок.

Так в Риме. А вот в Милане. Восставший лицей Парини, где забаррикадировались ученики, окружен полицией. Непослушным предлагают: побаловались, и хватит, выходите. А потом, потеряв терпение, волокут упирающихся за ноги, лицом вниз, по битому стеклу…

Это было не только самоуправство полиции. Правая печать, захлебываясь злобой, кричала: «Граждане! Сами устанавливайте справедливость, выходите против этих хулиганов, воров, преступников, начиненных гашишем»

Естественно, что правым лозунг студентов «Разрушить систему! Перестроить общество!» не по душе, и они пытаются выставить их хулиганами и опереточными революционерами. Многие фильмы «новой волны» тоже ставят своей целью «сокрушить систему». Но как они это делают?

В фильме Сампиери «Спасибо, тетушка» носителем идеи протеста становится Альвизе, приехавший в большой город из провинции. Автор не случайно наделяет своего героя неизлечимой болезнью. Именно болезнь, по мысли Сампиери, резко отделяя человека от окружающего стандарта жизни, рождает необузданный дух противления. Вспомним, что и герой Беллоккио эпилептик. По мнению режиссера, только патология – гарантия того, что молодой герой радикально отличается от окружающих буржуа. Альвизе находит в городе союзницу в лице молодой тетушки, которая берется лечить его. Они любят друг друга. Но болезненная психика Альвизе подсказывает, что принять любовь богатой женщины значит принять ту форму жизни, против которой

(Продолжение на стр. 22)

16

«Новая волна»: пощечина или шлепок?

(Окончание. Начало на стр. 16)

он восстает. Альвизе стремится к смерти, которая видится ему как единственное логическое продолжение его протеста. И тетушка делает ему спасительный смертельный укол.

Почти одновременно с репортажами о процессах против Пазолини итальянские газеты сообщили, что цензурой запрещен фильм Роберто Фаэнца «H₂S». Кинематографическая судьба Роберто Фаэнца напоминает судьбу Марко Беллоккио. Первая его работа – «Эскалация» – была единодушно названа фильмом-шоком. Герой – молодой и богатый предприниматель Лука, чувствуя, что не в силах вырваться из атмосферы лжи и продажности буржуазного общества, начинает мстить всем. Он убивает жену, долго и тщательно разрисовывает труп, сжигает его и развеивает пепел. Насилие как единственный метод, единственное средство борьбы – основная мысль картины. Казалось бы, фильм-шок должен был провалиться, негодующие зрители объявить ему анафему и бойкотировать кинотеатры. Не тут-то было. «Эскалация» сразу же вырвалась на первое место по кассовым сборам, имя никому не известного режиссера замелькало на страницах газет и журналов.

Слова «бунт», «протест» не сходили со страниц газет все две недели, пока шел Венецианский фестиваль. Учитывая интерес к режиссерам «новой волны», здесь была показана специальная программа «Тенденции итальянского кино, 69», составленная только из фильмов молодых. «Тенденции» привлекли наибольшее количество зрителей. Если фильмы основной программы шли, как правило, при полупустом зале, в кинотеатр «Суперчинема», где демонстрировали произведения молодых режиссеров, попасть было невозможно. За полчаса до начала сеанса были заняты не только все места – публика сидела прямо на полу перед сценой, плотной стеной стояла между рядами.

В Риме есть ресторан, пользующийся большой популярностью, залы его всегда полны богатой и респектабельной публикой. Как только посетитель переступает порог ресторана, на него обрушивается град ругательств, отборных оскорблений на римском диалекте. Говорят, чтобы попасть в официанты ресторана, нужно пройти экзамен у комиссии местных виртуозов непечатной брани. А буржуа это нравится! Подумать, нигде ведь нет такого– человек делает официанту заказ, а тот, подбоченясь, в течение нескольких минут на весь зал осыпает его отборной бранью под всеобщий хохот и одобрительные выкрики. И чем забористее ругань, тем больше чаевых заплатит довольный клиент.

После выхода на экран фильмов «Эскалация» и «Спасибо, тетушка» западная пресса, обрушив на авторов целый поток самых разноречивых, но в массе злобно-критических слов, вдруг стала называть их «курочками, несущими золотые яйца». И действительно, оба режиссера принесли своим продюсерам сотни миллионов прибыли. Фильмы ругали, но все шли их смотреть. «Я хотел ударить публику по лицу, хотел, чтобы она покорно приняла удар», – говорил Сампиери в одном из интервью, которое было опубликовано на страницах еженедельника «Эспрессо» под заголовком «Билет купил враг». Вместе с Сампиери в разговоре участвовал и Фаэнца:

Фаэнца. Единственное мерило качества фильма – насилие. Фильм должен оглушать, только тогда он нужен…

Сампиери. Вся проблема в том, чтобы делать политические фильмы.

Фаэнца. Ты наивен, если думаешь, что можешь делать политические фильмы, или революционные, как ты их еще называешь. Революция, которую охотно распространяют по экранам страны такие промышленники от кино, как Риццоли или фирма «Титанус»?

Сампиери. Я хочу довести до зрителя мои политические идеи. Кино – это средство коммуникации… Ты можешь подложить в него какую-нибудь бомбочку, стегануть по общественному вкусу.

Фаэнца. Что же ты, по-твоему, сказал зрителю? Твой фильм замышлялся как разоблачение. Но успех обеспечило не это. Из всего твоего разоблачительного заряда до зрителя дошла только эротика. Делать такие фильмы бессмысленно, потому что все мы живем в атмосфере несвободы.

Может быть, именно поэтому многие режиссеры «новой волны» избрали иной путь. Они организуют компании, которые в финансовом смысле не зависят от кинопредпринимателей. Так возникла «Кинофирма 21 марта», кооператив молодых режиссеров, продюсеров, кинематографистов. Всем им нет и тридцати. «Только один среди нас, десяти совладельцев фирмы, немолодой, но он моложе всех молодых. Мы зовем его Джулиано – под таким именем он сражался в партизанском отряде во время второй мировой войны. У Джулиано есть опыт, потому что в 1951 году подобный кооператив выпустил фильмы «Внимание, бандиты» и «Хроника бедных влюбленных». Кооператив предоставляет режиссеру полнейшую свободу, в финансировании фильма участвуют все: режиссеры, актеры, технический персонал. Потом они получают шесть процентов прибыли». «Кинофирма 21 марта» выпустила фильм «Дикая кошка» Андреа Фрецца. Чем же он отличается от «несвободного» кино? Герой – молодой архитектор. Он считает, что насилию буржуазного мира надо противопоставлять личное насилие. Человек, который придерживается принципов ненасилия, пособник реакции. Герой излагает свои идеи на факультете, где работает ассистентом профессора. Но студенты отклоняют его предложения перейти к активным действиям, и он начинает «партизанскую борьбу». Убив профессора, который для него символ «интегрированного» интеллигента, он совершает еще ряд «политических» убийств. Фильм не только выражение идей автора, но и практическое руководство к действию. Например, подробно и обстоятельно показано, как при помощи стирального порошка приготовить бутылку со взрывчатой смесью или из пластикового пакета – самодельную бомбу. Работа Андреа Фрецца ничем не отличается от других фильмов «новой волны». Насилие, убийство, жестокость. Но отнюдь не революция.

В один день с фильмом Пьера Паоло Пазолини на Венецианском фестивале показывали кубинскую картину «Первый удар мачете». Пазолини – утром, Октавио Гомес – вечером. Свист и протесты – первому, бурные аплодисменты – второму. На другой день печать единодушно назвала молодого кубинца победителем Венеции. Правда, только печать, потому что никаких наград на фестивале не было.

А ведь в фильме Октавио Гомеса нет ни одной любовной сцены, нет длинных и подробных сцен изощренных убийств, леденящих кровь насилий, патологических извращений. Не было длинных дискуссий о том, что такое подлинная революционность. Революция обрушивалась на зрителя нарастающей мощью народной лавины, объединенной единым порывом – прогнать захватчиков-испанцев, и единством всех: рабочих, крестьян, горожан, вооруженных сознанием непобедимости восставшего народа, даже если в руках у него просто мирные мачете.

Л. ФИЛАТОВА

Венеция – Москва

22