Лолита / Lolita (1962)
Полнометражный фильм.
Великобритания, США.
Продолжительность 152 минуты.
Режиссёр Стэнли Кубрик (номинация на «Золотой глобус»).
Авторы сценария Владимир Набоков (номинация на «Оскар»), Стэнли Кубрик (без указания в титрах) по роману Владимира Набокова.
Композитор Нельсон Риддл.
Оператор Освальд Моррис.
Жанр: драма, мелодрама
Краткое содержание
Англичанин Гумберт Гумберт (Джеймс Мейсон, номинация на «Золотой глобус»), получивший приглашение преподавать в колледже Бердслей, штат Огайо, после того, как получил известность благодаря переводам французской поэзии, прилетает в США. Он намеревается провести лето в идиллическом провинциальном городке Рэмсдейл, штат Нью-Гэмпшир, и снимает комнату в доме Шарлотты Хейз (Шелли Уинтерс, номинация на «Золотой глобус»), вдовы. Гумберт боится обнаружить чувства, вспыхнувшие в груди с первого же взгляда к Долорес (Сью Лайон) — юной дочери хозяйки…
Также в ролях: Питер Селлерс (Клэр Куильти, номинация на «Золотой глобус»), Гэри Кокрелл (Ричард Т. Шиллер), Джерри Стовин (Джон Фэрлоу), Дайана Декер (Джи Фэрлоу), Лоис Максвелл (медсестра Мэри Лор), Ширли Дуглас (миссис Стэрч), Мэрианн Стоун (Вивиан Даркблум), в эпизодах (все без указания в титрах) Ирвин Аллен (работник больницы), Джеймс Б. Харрис (Брюстер), Стэнли Кубрик (прохожий).
Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com
Рецензия
© Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com, 21.04.2018
Авторская оценка 7/10
(при копировании текста активная ссылка на первоисточник обязательна)
На самом деле ответ на будто бы риторический вопрос, вынесенный на рекламный плакат («и как они смогли снять фильм о Лолите?»), достаточно очевиден. Пожалуй, постер ленты Стэнли Кубрика с главной героиней, лежащей в соблазнительной позе, бросая взгляд из-под солнцезащитных очков со стёклами в форме сердечек и держа в руке леденец, намного провокационнее, чем картина в целом. Соответствующий кадр в эпизоде разговора Шарлотты Хейз с потенциальным жильцом, когда тот впервые лицезрит Лолиту, длится несколько секунд – а больше интимных подробностей на экране, в сущности, не возникает. Ромил Соболев прав в том, что картина вовсе не заслуживает критики за отсутствие психоанализа порока, наличествовавшего в романе, и – шире – за несоответствие экранизации первоисточнику, пусть и адаптированному лично Владимиром Набоковым (правда, не без участия режиссёра, в титрах в качестве сценариста не указанного). Тем более, что публикация сценария спустя 12 лет после выхода ленты показала: на многочисленные упрощения и уступки пошёл сам писатель.
«Лолита» – действительно наименее удавшееся произведение Стэнли Кубрика, если не принимать в расчёт ранние опусы. Но вовсе не по той причине, что не является адекватным роману, опубликованному в 1955-м году (и находившемуся под запретом разное время в разных странах). В сопоставлении с прочими работами выдающегося режиссёра, который после опыта масштабной голливудской постановки отправился в Великобританию, взяв под контроль реализацию не столь дорогого ($2 млн.) проекта, картина, заинтересовавшая зрителя благодаря успешной рекламе1, представляет заметно меньший интерес с кинематографической точки зрения, чем хотелось бы. В том смысле, что традиционна в рамках своего жанра (воспользуемся для оценки критерием, из которого чаще всего исходил сам творец) и рассказывает «просто неинтересную историю о неинтересных людях»2. Уйдя «от большой жизни в среду обывателей», Кубрик сосредоточил внимание на однозначно понятом и показанном нежном чувстве европейского профессора к дочери своей недолгой супруги, даже не «нимфетке» в набоковском смысле – и не потому, что режиссёр увеличил возраст героини, а дебютантка Сью Лайон выглядит на все 18-20! В этом отношении знаменательна мелодраматическая развязка, когда омещанившуюся, погрязшую в мелких заботах и уже ждущую первенца Лолиту, вышедшую замуж за парня с заурядными устремлениями, навещает несчастный влюблённый Гумберт. Навещает в преддверии того, как наведается к неотступному, точно тень, сопернику Куильти и, убив его, скончается в тюрьме от сердечного приступа…
И тем не менее фильм производит сильное впечатление, в том числе (как бы парадоксально подобное не звучало!) из-за тех жертв, на какие вынужденно пошёл режиссёр. Речь не только об уступках требованиям цензуре. Поражает практически сознательный отказ постановщика от собственных эстетических воззрений – словно картина не предназначалась для посторонних, не создавалась на потребу публике. «Лолита», в сущности, так и осталась единственным личным, скрыто исповедальным творением мэтра, который всегда (в том числе в обманчиво саморазоблачительной предсмертной ленте «С широко закрытыми глазами» /1999/) выдерживал дистанцию по отношению к изображаемому, постигая реальность интеллектуально, хотя и выстраивая повествование таким образом, что воздействие на зрительские эмоции оказывалось безошибочным. Оригинальное решение – поместить в экспозицию изобретательную, преисполненную «чёрного юмора» кульминационную сцену с убийством Гумбертом Куильти – прочитывается цитатой из Николая Чернышевского («Что делать?»), который, помнится, честно признался, что прибегнул к «обычной хитрости романистов», начав «повесть эффектными сценами, вырванными из средины или конца её». Кубрик схоже относится к собственному «проницательному читателю» (зрителю), с каким автор литературного оригинала предпочитал заигрывать.
Режиссёр, по-видимому, сознательно спрямляет набоковский текст, перенося на экран не сюжет (в том значении, какое подразумевал Виктор Демин, поскольку как раз фабула – интрига – воспроизведена достаточно полно), а заложенный подтекст. И уже тем – добиваясь искомой многозначности. В фильме решительно нет душевных излияний профессора средних лет, анализирующего с позиций фрейдизма истоки страсти, возникшей ещё в раннем отрочестве и проявляющейся в эротических сновидениях. Персонаж Джеймса Мейсона3 действительно видится «давно и хорошо известным типом стареющего мужчины, увлечением девушкой пытающегося вернуть молодость и атмосферу «сонетов Петрарки» – и вновь точна характеристика Ромила Соболева, намекнувшего на общеизвестный факт, что великий поэт эпохи Возрождения черпал вдохновение в любви к тринадцатилетней музе. Не вызывает недоумения отсутствие эпизода с портретами растлителей, настоятельно рекомендованного кинематографистам самим героем (!), предлагавшим, чтобы его лицо постепенно превратилось в одну из физиономий на рассматриваемых фотографиях. И ничтожный и развратный интеллектуал Куильти уже не воспринимается отражением Гумберта в кривом зеркале: вспомним характерную деталь, когда в «перетягивании двери» выиграл преследующий профессор, не без иронии заметив, что муки ревности и сжигающая душу страсть привели к не столь удручающим последствиям, как бесконечные оргии. Экранный же Клэр не просто противопоставляется сопернику, но поистине возведён в ранг демиурга-манипулятора, вобравшего в себя все черты, претящие интеллектуалу-европейцу. Шелли Уинтерс удивительно точна в образе Шарлотты, самого воплощения всепоглощающей («чеховской») пошлости, даже в любви демонстрирующей худшие качества, неуклюже соблазняя постояльца и распекая уже супруга мелочными придирками, – поражает остроумием сцена выяснения отношений, когда тот вынужден, морщась, отвечать через дверь уборной. Именно будущая миссис Хейз (случайна ли перекличка с фамилией пресловутого Хейса?!), президент провинциального литературного клуба, знакомит Гумберта с неким знаменитым и жутко талантливым драматургом, напросившись на танец на балу. Далее Куильти буквально преследует профессора, принимая немыслимые обличия, а незримо присутствуя почти всюду, – с каким упоением Питер Селлерс демонстрирует искусство перевоплощения, жонглируя масками с лёгкостью необыкновенной!
Сложно согласиться с предположением, что Кубрик, сам-де будучи невротиком, а под конец жизни дойдя почти до паранойи, и в фильм настойчиво вводит соответствующую тему. Напротив, Гумберт искренне удивляется в финале, услышав от Лолиты имя «коварного соблазнителя», догадавшись, что некие неоформленные, не принимавшиеся в расчёт подспудные подозрения имели под собой почву. Возможно, трагедия героя именно в том, что он не сумел вовремя разгадать хитроумную шараду – признать тот факт, что дух Куильти словно разлит в воздухе Америки. Страны прагматичной и с наглостью заявляющей о своей исключительности (телефонным номером Шарлотты оказывается «1776», год подписания Декларации независимости!), коей нет дела до высокой поэзии и эфемерных старосветских идеалов: чтение стихотворения Эдгара Аллана По Ло игриво прерывает, скармливая постояльцу кусочки ветчины. Клэр последовательно воплощает самые почитаемые американцами явления, представая то участником конференции полицейских, остановившихся в мотеле, то драматургом, кумиром интеллигенции, то доктором Земпфом (едкий шарж на герра Фрейда), убеждающим педагога, что девочке следует предоставить больше самостоятельности, чтобы-де не было повода для сплетен и беспокойств. И уже во всей своей красе предстаёт во время дуэли, пытаясь отвлечь внимание угрожающего пистолетом посетителя. В издевательском ответе на вопрос о том, кто он («Нет, я – Спартак. Вы прибыли освободить рабов или что-то вроде того?»), и в незаконченной партии в «римский пинг-понг», содержится, естественно, ёрнический выпад против Голливуда, «принудившего» режиссёра приспосабливать талант к запросам массы, тех же самых рабов, косвенно заставив Кубрика перебраться в Великобританию. Паясничая и моментально забыв о похмелье, Куильти вовлекает в импровизированную игру находящиеся под рукой предметы, будь то боксёрские перчатки, теннисный стол и ракетки, антикварные безделушки и даже – рояль, на котором начинает наигрывать полонез Шопена, уверяя, что только что сочинил сию «прелестную вещицу», которая непременно попадёт в хит-парад. Наконец, проникнут особым символизмом кадр непосредственной, почти ритуальной расправы (названной, между прочим, Томом Савини, известным экспертом по визуальным эффектам и гриму, лучшим убийством в истории кинематографа) над неуловимым и хитрым Клэром, настигнутым пулями за портретом улыбающейся женщины, написанным «в стиле Гейнсборо», отсылающем к викторианской эпохе.
Здесь, видимо, содержится некая подсказка постановщика, который предпочёл разменявшего пятый десяток Мейсона таким не менее одарённым претендентам, как Лоуренс Оливье, Кэри Грант, Рекс Харрисон, Ноэл Кауард и Дэвид Нивен. Ведь очно-заочный поединок знаменитого основателя «школы Гейнсборо» (пусть и окрещённого так по названию киностудии Gainsborough Pictures, породившей феномен «гейнсборовских» мелодрам) с Селлерсом, заслужившим восторженные эпитеты наподобие артиста-«целой театральной труппы», выходит за рамки обычной актёрской дуэли, приобретая более глобальный оттенок. В картине не случайно ослаблено заострённое, местами гротескное представление «одноэтажной Америки», отсутствует прямодушное обличение заедающей человека провинциально-обывательской среды, чему у писателя служила не только форма романа-путешествия, но и верность традициям европейской и особенно русской классической литературы (вплоть до советских сатириков Ильфа и Петрова). Кубрик не желает принимать сторону Куильти, впитавшего те же культурные ценности, что и оппонент, но превращающего всё, к чему прикасается, в вульгарный балаган, издеваясь над пуританской западной (повсеместно принимающей черты заокеанской) цивилизацией. Однако по отношению к сопернику – выступающего «архи-Немезидой» (эпитет Тима Деркса), посмев карать за нарушение общественных и моральных норм. Поэтому нет ничего удивительного в предпочтении режиссёром, живописующим очередное приглашение на казнь, драматической, совсем чуть-чуть сентиментальной интонации, особенно – в щемящем финале, когда становится известно, что Гумберт, по сути, добровольно и со спокойной совестью ушёл из жизни.
Странно, что к идее повторной экранизации «Лолиты» спустя три с половиной десятилетия обратился Эдриан Лайн, спровоцировав скандал задолго до того, как фильм вышел на экраны (с треском «провалившись» в прокате). Дело не в том, что его версия на порядок слабее кубриковской, не говоря уже о, допустим, пронзительной картине «Прелестный ребёнок» /1977/ Луи Маля, по-настоящему деликатно раскрывшего тему педофилии и моральной проституции в Америке. И не в том, что превосходный английский актёр Джереми Айронс, даже затмив партнёров, Мелани Гриффит, Фрэнка Ланджеллу и дебютантку Доминик Суэйн, полностью уступает Мейсону, создав бледную копию образов, воплощённых им прежде (в том числе в «Ущербе» /1992/ того же Маля). Лайн и сценарист Стивен Шифт не просто повторят ошибки, вольно или невольно совершённые авторами первой экранизации, но и будут стремиться обезопасить себя от любых подозрений зрителя. Иными словами – безоговорочно примут правила игры того мира, на какой яростно обрушивались (даже не во всём сходясь) Набоков и Кубрик.
.
__________
1 – Кассовые сборы составили $9,25 млн., прокатная плата – порядка $4,5 млн.
2 – Здесь и далее цит.: Соболев Р. Голливуд, 60-годы. – М.: Искусство, 1975. – С. 161.
3 – Вопреки ассоциациям, навеваемым одной из самых известных ролей актёра – в «Седьмой вуали» /1945/.
Прим.: рецензия публикуется впервые
Материалы о фильме:
Рейзен О. Каждому – своё… // Видео-Асс Sunrise. – 1995, № 04. – С. 38-39.
Дроздова Марина. Миф о Лолите // Видео-Асс Известия. – 1998, № 01 (36). – С. 32-33.
Салынский Дмитрий. Заря с Востока // Видео-Асс Известия. – 1998, № 01 (36). – С. 33.
Зверев Алексей. Кубрик – Набоков: сродство несовместимостей? // Видео-Асс Известия. – 1998, № 01 (36). – С. 34-35.
Сергеева Тамара. Роман Виктюк: Тело и тьма // Видео-Асс Известия. – 1998, № 01 (36). – С. 35.
Материалы о фильме (только тексты)
Добавить комментарий