Лолита / Lolita (1962)

Салынский Дмитрий. Заря с Востока // Видео-Асс Известия. – 1998, № 01 (36). – С. 33.

3АРЯ С ВОСТОКА

Вы как хотите, а я-то думаю, что все дело в загадочной русской душе. Хотя Лолита и американка. Да ведь суть не в том, что она американка, а в том, что увидена глазами русского. Глазами человека, который видит душу человеческую там, где иные усматривают социальные отношения, психоанализ и прочие железобетонности.

Первую экранизацию романа Набокова «Лолита» не могли принять американцы, не могли принять французы. Не принимали и советские инстанции. Ровесникам моего сына, тинэйджерам, это, может быть, и неизвестно и не очень интересно, но я помню, как при советской власти сию книгу объявляли жуткой порнографией, что, впрочем, нашу публику того времени (50 – 60-х годов) не очень волновало, так как она и знать не знала, о чем речь: романа никто не читал. Солидарность советских держиморд от литературной критики с их заграничными коллегами объяснялась одним и тем же свойством: безразличием к душе. Ведь к «странностям любви» можно относиться по-разному. Например, кавалер Де Грие тоже отчаянно любил беспутную французскую Лолиту XVIII века – Манон Леско, но там, в романе Прево, страсть была понята как приключение. А приключение – это всегда преодоление какой-то материальной, в смысле – физической, вещественной – преграды. Манон ускользала, изменяла, Де Грие преследовал ее, вновь сходился с ней, и в конце концов в слезах похоронил на американском берегу, зарыв в землю дворянской своей шпагой. Гениальный финал. Суть той истории: преодоление. Суть набоковского варианта противоположна: что делать человеку, когда преодолевать нечего, когда он любит и любим, и счастлив в страсти, а жуть в том, что любит ребенка и любим ребенком, что и противоестественно, и аморально, но любовь чудовищным образом не хочет со всем этим считаться. Ситуация не романтическая, а уродливая, гротескная – но, опять-таки, что делать человеку со своей душой, если нет ему выхода из этой ситуации? Толстовский вопрос, из «Анны Карениной», из «Воскресения». Вопрос Достоевского. В «Преступлении и наказании» Свидригайлов, девицей попользовавшись, задумался – и «уехал в Америку», застрелился на мосту через канал. И вынырнул под именем Гумберт Гумберт, уже действительно в Америке. Набоков – продолжатель этой традиции, нашей, исконно-посконной, возросшей на вековой безысходности россиянина, когда ему только и оставалось, что в душе своей копаться, поскольку вещественно-материальная российская действительность никакому противодействию упорнейшим образом не поддавалась. Ситуация эта в его романе обострилась до карикатуры. Но не стала карикатурой лишь потому, что Набоков продолжил и другую традицию – поисков «сверхстиля», уже отчасти только русскую, от Серебряного века идущую, но еще более французскую, от Пруста, когда не стиль оформляет повествование, а само повествование рождается ради того, чтобы оправдать стиль. Ведь «Лолита» – шедевр не только по новизне и парадоксальности фабулы, но и прежде всего по языку, по стилю. И красота ситуации – при всей ее внешней дикости – выявляется в поразительном языке, каким она рассказана. Чтобы в этом убедиться, нужно, однако, книгу читать, а не кино смотреть. А всякие там идеи насчет психоаналитического восприятия Америки как юной страны – это сбоку.

Дмитрий САЛЫНСКИЙ

33

Pages: 1 2 3 4

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Можно использовать следующие HTML-теги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>

Яндекс.Метрика Сайт в Google+