Мастер и Маргарита / Master i Margarita (1994)

«Похоже, Мессиру что-то не понравилось!..» // Видео-Асс Известия. – 1998, № 38 (03). – С. 108-110.

«Похоже, Мессиру что-то не понравилось!..»

Кто не знает этих магических строк из романа Булгакова «Мастер и Маргарита»: «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат». Выйти-то он вышел, но до экрана так и не дошел. Многие режиссеры мечтали дать роману кинематографическую жизнь, однако словно какие-то потусторонние силы противились этому. Не осуществился замысел Элема Климова, не дошла до зрителей картина Юрия Кары.

А может быть, героям романа просто пока нечего делать на нашем экране? И Воланд со своей странной свитой лучше любого режиссера знает, когда ему появиться перед публикой?

Юрий КАРА: «БУЛГАКОВА НЕЛЬЗЯ ПЕРЕПИСОВАТЬ»

– Юрий Викторович, когда у вас впервые возникла идея сделать экранизацию романа?

– Я отдавал себе отчет в том, что экранизировать столь сложную вещь – прерогатива классиков. Кроме Климова, насколько я знаю, «Мастера и Маргариту» мечтали поставить и Рязанов, и Быков, и Полока, и Наумов, и Аскольдов. А то, что моя мечта стала реальностью, дело случая.

– А не было опасений по поводу возможного вмешательства потусторонних сил?

– Поначалу – нет. Но потом иной раз просто руки опускались… Во-первых, было это не только у нас. Когда К. Райкин решил переложить прозу Булгакова юмористическими стишками, в театре начались сплошные ссоры, склоки, распри, скандалы. Все перессорились, и отношения нормализовались только после того, как отказались от самой идеи постановки этого спектакля.

А во МХАТе – мне рассказывал исполнитель роли Воланда – на каждом спектакле гас свет. И однажды, придя домой, он, продолжая размышлять об этой чертовщине, открыл книгу и прочитал: «МЕССИР НЕ ЛЮБИТ ЭЛЕКТРИЧЕСКОГО СВЕТА»!..

И это не все: говорят, когда Левитин собрался ставить роман у себя в «Эрмитаже», ему позвонил его консультант и посоветовал категорически с Воландом не связываться. Так как якобы в монтажной у Климова ночью прорвало трубы, и весь отснятый материал нашли утром плавающим под потолком. Тот посмеялся, но едва повесил трубку, как лопнула батарея парового отопления, и струя кипятка ударила прямо в него… Он, говорят, все тут же бросил, и до сих пор регулярно кропит углы театра святой водой… Зря смеетесь. Может, и я бы отнес это все к разряду театральных баек, но когда мы начинали снимать «Мастера» – именно в саду «Эрмитаж» – Левитин с пламенным воззванием к нам обратился: бросьте вы, говорит, это дело, все равно ничего не выйдет! Пришлось посылать за батюшкой – он нам и группу освятил, и камеру… Нормально сняли – брака не было. Жалко только, что продюсеры на съемках не присутствовали, может, тогда и они бы по-людски поступили.

– Почему же они оказались в «противоположном лагере»?

– Да они, собственно, с самого начала не скрывали, что фильм был для них лишь предлогом, чтобы делать деньги, а как произведение искусства он их не интересовал. Финансировали нас с постоянными задержками – видно, прокручивали деньги. И вот картина снята, смонтирована, озвучена, зарегистрирована в Роскомкино, получила разрешительное удостоверение на прокат, но на экран так и не вышла…

– Какие перспективы у зрителей увидеть фильм?

– Я сужусь с продюсерами уже несколько лет, суд принимает решения, а они их не исполняют. С нового года начали действовать судебные приставы, и, я надеюсь, им будет по силам исполнить решение суда.

– Дал бы Бог! Обидно, если зрители фильм так и не увидят…

– Конечно! Там, например, потрясающая музыка Шнитке! А актеры! Михаил Ульянов, Николай Бурляев, Евгений Весник, Лев Дуров, Леонид Куравлев, Спартак Мишулин, Александр Филиппенко, Владимир Стеклов, Виктор Павлов, Сергей Никоненко, Игорь Кваша, Виктор Раков, Анастасия Вертинская – давно вы столько звезд сразу встречали?!

108

– А интересно, как вы Маргариту выбирали?

– Многие прекрасные актрисы хотели сыграть эту роль, но Вертинская, мне кажется, ближе всех к булгаковской героине – умная, интеллигентная, породистая, благородная… На Воланда планировал моего любимого Евгения Евстигнеева – не успели… Но и Гафт сыграл, на мой взгляд, великолепно!

– А что определило выбор исполнителя роли Иешуа?

– Я собирался снимать в этой роли Плотникова, уже сыгравшего своего Христа в «Восхождении», а Николаю Бурляеву хотел предложить Иванушку Бездомного. Но на пробах Коля меня переубедил – он настолько верующий человек, что ему не надо играть веру, он сам заражает ею людей…

– Насколько ваша версия отличается от романа? Что не вошло в фильм?

– Линии все вошли, сцены – выборочно. Я полтора года работал над сценарием. Мы читаем роман в канонической версии 1938 года, а Булгаков до последних дней что-то дописывал, переделывал.

Я изучил все тетради, черновики, и в фильме есть некоторые вещи, не вошедшие в книгу. Теоретически можно было попытаться сделать вещь более драматургичной, но я точно знаю, что по отношению к этой вещи существует целая система запретов. Ну как в «Сталкере» – гаечку кинуть надо!.. Первое – нельзя Булгакова переписывать – ни у кого, кто пытался это сделать, до финала дело не дошло. Вот начали мы снимать сцены с Понтием Пилатом в Судаке – не тут-то было! То пленку не привезли, то Бурляев вдруг сниматься отказался, то снег в октябре лег – это в Судаке-то, сроду там такого не бывало! Начали все снова в Израиле – как будто помогал кто… Вплоть до того, что на бутафорскую кровь слепни слетелись, как на настоящую… Да много чего еще было – не про все говорить можно…

Вот такая чертовщина идет сейчас от продюсеров, что я иногда думаю: может, это неспроста, может, мы сделали что-то такое, что Мессиру не понравилось?..

Беседовала Наталья МИЛОСЕРДОВА

Элем КЛИМОВ: «ЭКРАНИЗАЦИЯ ОБРЕЧЕНА НА ПРОВАЛ»

– Элем Германович, что вы можете рассказать об этом проекте? В чем была особенность вашего замысла?

– Этот замысел – моя неутихающая боль. И мне не хочется сыпать соль на незаживающие раны.

– Сколько времени заняла подготовительная работа?

– Как никогда много. Сценарий мы сочиняли с моим братом Германом. Нами было прочитано, изучено, исследовано, найдено, обработано, мягко говоря, море материалов. Даже не знаю, сколько суток, недель, месяцев потребуется вам для того, чтобы прочесть и обсудить все то, что мы с братом прочли и наработали!

– Не могли бы вы назвать свои самые любимые эпизоды в книге?

– Их немало, но самый главный один. Его я не выдам, так как это пик фильма, маленькая звездочка, которая освещает весь наш замысел. Можно бесконечно долго говорить о «Мастере и Маргарите».

– Не боялись ли вы дьявольских штучек Воланда? Режиссер Юрий Кара, осуществивший постановку «Мастера и Маргариты», рассказывал, будто бы у вас в монтажной ночью прорвало трубы, и весь отснятый материал нашли утром плавающим под потолком.

– В первый раз слышу об этом. Ничего подобного в действительности не имело да и не могло иметь места, ведь мы практически не приступали к съемкам. Работа над фильмом остановилась на стадии написания сценария. Так что это все мифы, ничто нас не затапливало. Это Кара затопил всех пошлятиной. Он же пошляк, и фильм снял такой, что даже банкиры не рискуют показать такую продукцию зрителям.

– Композитор Гевиксман написал оперу на тему «Мастер и Маргарита» и, насколько я знаю, собирался показать ее вам…

– Да, он передавал мне оперу, но я совсем не уверен, что такое многосложное литературное произведение можно выразить средствами оперного искусства. Если и доступно создать более-менее адекватный вариант, то все-таки только в кино. Причем при одном условии: если режиссер не пойдет по пути экранизации. Потому что самое страшное в кино – это экранизация. Кара пошел путем экранизации, и это неизбежно было обречено на провал. Мы с братом делали фантазию на тему «Мастера и Маргариты» и, кстати сказать, довольно смелую фантазию. Мы отталкивались от первоисточника, а не следовали за ним.

– Что, все-таки, было главным в вашем замысле: любовный роман, идейный поединок Иешуа с Понтием или

109

сатирическое описание быта и характеров московских обывателей?

– Все вместе: и то, и другое и третье, но все это было переплавлено через любовную историю Мастера и Маргариты.

– Представим на минутку, что ваш фильм снят. Он бы отвечал на вопрос, как жить?

– По Христу.

– Вы думали об актерском ансамбле? Кого вы видели в центральных ролях?

– Конечно, думали, но что толку сейчас говорить об этом? Мы полагали, что самым сложным будет найти исполнительницу роли Маргариты.

– А самым сложным оказался вопрос финансирования картины?

– Да, немыслимой сложности замысел требовал и огромных денег.

– И все-таки вы решили взяться за этот многосложный проект. Почему?

– Я пробовал себя во всех возможных жанрах, начиная с комедии «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» и кончая трагедией «Иди и смотри». Снимал и документальные фильмы, и «Фитили», чего я только не делал. Поэтому мне лично снимать очередное кино было неинтересно. Этот фильм – я говорю о «Мастере и Маргарите» – для меня был неким поступком, деянием, скажем так. Картиной, в которую я, будучи уже в немолодом возрасте, готов был вложить все, что во мне есть. Если бы нам все же удалось снять на пленку то, что мы наработали… Но это настолько дорого стоило, да и не о рублях шла речь

– Нужна была валюта, чтобы купить пленку, нужны были связи, чтобы достать технику, оборудование…

– Да связи-то были, но все дело в том, что на Западе другие законы и другой зритель. И чтобы добиться там успеха, надо было ориентироваться на того зрителя, то есть, надо было наш замысел очень сильно упростить, а значит, в какой-то мере перестать быть самим собой. Я не мог с этим согласиться. Вот та драма, которую мы все пережили.

– В какую сумму укладывался бюджет фильма?

– Точную сумму не назову, но деньги очень большие. Что говорить о бюджете самой картины, когда мы не нашли денег даже на то, чтобы рассчитать сам бюджет. Ведь для съемок требовались совершенно новые технологии, а это стоит очень дорого. Но давайте не будем углубляться, потому что тогда весь наш разговор сведется к тому, что нет денег.

– Как вы сегодня оцениваете перспективу вашего проекта?

– Проект ждет, а может, и не дождется своего часа.

Беседовал Игорь ЛОГВИНОВ

110

«Мастер…» // Видео-Асс Известия. – 1998, № 38 (03). – С. 110-111.

«Мастер…»

Музыку легче сочинять в автомобиле, когда едешь один. Чем дальше, тем лучше думается. Запомнится музыка, – значит, она того стоит.

Нет – туда ей и дорога.

Это признание композитора Виталия Гевиксмана, автора музыки более чем к 50 фильмам и многих симфонических произведений. Его путь к опере по мотивам «Мастера и Маргариты» был долгим…

В Москве оказался чудом.

Помните, были такие полублатные песенки:

«Здесь жил знаменитый писатель

Граф Лев Николаевич Толстой».

Или:

«Венецианский мавр Отелло

Один домишко посещал…»

Так вот, эти песни написали Володя Шрайберг и Сережа Кристи, брат кинорежиссера Леонида Кристи в конце сороковых – начале пятидесятых годов. Они часто ездили на могилу Льва Николаевича Толстого в Ясную Поляну – очиститься духовно. В вагоне нищий просил копеечку, и они ему сказали: «Старик, мы тебе напишем песню, и ты заработаешь». Вот эти ребята и были зачинателями песен московских бардов. Сейчас они оказались забытыми, как и Охрименко, который был еще более к этому причастен. Правда, песни не все были приличными… Это очень интересная компания, где бывали и Эрик Неизвестный, и Юра Визбор, и Коля Эшлиман (священник отец Николай, приятель Глеба Якунина, который при Хрущеве написал письмо Римскому Папе о том, что наша церковь вся пронизана кэгэбэшниками, после чего Эшлимана из священников выгнали). А первым из них, с кем я познакомился, был Володя Шрайберг. И вот при каких обстоятельствах…

Я окончил консерваторию в Свердловске у Шебалина по композиции и у Нейгауза по классу фортепьяно и хотел вернуться в родной Ленинград. Но шел 1948 год, грянуло постановление о формализме. Формалиста нашли в моем лице. Я остался не у дел. Отправился в Москву, попал по знакомству на ЦСДФ. Студия была режимная – Сталин просматривал хронику. А у меня нет московской прописки. Что делать? Иду в кафе «Париж» на Арбате (думаю, напьюсь, да уеду в Свердловск), заказываю графин водки. Делаю приглашающий жест аккордеонисту – он доигрывает до паузы, подходит ко мне и спрашивает: «Что, старик, мрачный?» – «Прописка!» – «Какие проблемы!». Стащил он у мамаши своей домовую книгу, дал две бутылки водки знакомому участковому, и к утру у меня стоял штамп в паспорте. Аккордеонистом этим и оказался студент ВГИКа Владимир Шрайберг. Вот так я и остался в Москве.

– А как в кино началась работа?

– Я стал музыкальным редактором на ЦСДФ и начал писать музыку к фильмам. Работал с Сергеем Герасимовым, «Утро Индии» делал с Романом Карменом. Для фильма Владислава Микоши написал песню «Индонезия» – она в те времена была очень популярна, кормила меня лет двадцать. Так же как и песня на стихи Булата Окуджавы «Чайка летит, ветер гудит.

110

шторм надвигается…» к фильму Ивана Правова «Цепная реакция». В кино ее исполнила Майя Кристалинская.

– Что из вашей киномузыки вы сами считаете главным?

– Работу над эпопеей Романа Кармена «Великая Отечественная». Я написал музыку к десяти из двадцати серий. Первой была блокада Ленинграда. Мне даже показалось, что в хроникальных кадрах я увидел себя… Здесь я выложился полностью. Это моя лучшая музыка. Ведь меня все лично касалось, буквально зацепило за пережитое. Я ленинградец. В шестнадцать лет пошел санитаром в госпиталь. Когда не стало даже каши из дуранды – толченной березовой коры, нас эвакуировали по Ладоге. Доехали до Вологды, открыли наш фургон: я – тощий, но живой, а половина была мертвых… На просмотре первой серии эпопеи в Америке в Карнеги-холле, говорят, все плакали – для них это, на самом деле, была неизвестная война. Посыпались взносы, и мы дальше смогли продолжить работу над картиной. А лейтмотивом всех двадцати серий стала моя песня «Березовые сны».

– Музыку, которую вы писали для фильмов, могли бы написать и без кино?

– Вряд ли. Кино обязывает к определенному стилю, который рожден сценаристом и режиссером. Эта музыка для зрителей, она не может быть сложной, ее задача – усилить эмоциональное состояние конкретного эпизода. Здесь все должно быть доходчиво. Все-таки работа в кино для композитора является прикладной, потому что настоящая музыка не нуждается в зрительном ряде.

Как ни странно, но больше всего я был самим собой в мультфильмах, ведь там сначала пишется музыка, а потом рисуется фильм. Мне только давали схему, а я мог выбирать любой стиль. И все же в кино композитор не столько творец, сколько исполнитель.

– В киномузыке меньше творчества?

– Нет, без творчества ничего нельзя делать. Другое дело, что главным для себя я считаю работу вне кино.

– А если б вы не писали музыку к фильмам?

– Наверное, не стал бы композитором – такой вот парадокс. Киномузыка меня выдрессировала. Ведь начиная работать на ЦСДФ, я познакомился с симфоническим оркестром. Это помогло освоить такие истины, которые в консерватории не преподавали. И многие композиторы сочиняют, только догадываясь, как это может звучать. Что дает кино? Утром – пишешь, а вечером – слышишь в симфоническом исполнении. Для композитора очень важно сразу проверить достоверность своего замысла.

– Кто вам интересен из композиторов, работающих для кино?

– Самые гениальные, безусловно, – Сергей Прокофьев и Дмитрий Шостакович. А из более позднего поколения – Альфред Шнитке и Вячеслав Овчинников.

– Современная тематика могла бы вас заинтересовать?

– Современникам, на мой взгляд, не дано оценить то, что сейчас творится.

– Но все же у вас есть свое мнение о происходящем?

– Думаю, лет через пятьдесят кто-нибудь оценит сегодняшнюю жизнь. Она настолько серая, что у меня не вызывает эмоционального отклика. Я ищу вдохновение в событиях далекой истории, точнее – в истории христианства.

– Если бы не кино, вы, наверное, писали бы только религиозную музыку?

– Религиозная музыка у меня началась с оперы «Мастер и Маргарита», над которой в общей сложности я работал пятнадцать лет. Вообще с момента прочтения романа я впервые всерьез задумался о религии, о том, насколько сильными оказались идеи Христа. Булгаков так глубоко проник в историю Иешуа и Пилата (как он это сделал – его тайна), что роман не вызывает никаких противоречий с Библией.

Когда я решил написать оперу «Мастер и Маргарита», понимал, что она не может повторить конструкцию самого романа. Первый вариант либретто я показал музыковеду Игорю Федоровичу Бэлзе, он посоветовал сократить литературную часть и сделать на эту тему-мюзикл. Так сначала появилась «Черная магия» – двухактный мюзикл. На основе булгаковской прозы я сделал белые стихи, ведь в опере должны быть арии. С помощью театрального режиссера Сергея Решетова работа над литературной основой завершилась. В музыке главная трудность состояла в том, чтобы исторические сцены стилистически монтировались с современными, но в то же время одно от другого и отличалось. Музыку я сочинял три года. За это время написал концертную мессу в 12 частях (песнопения на древний латинский текст), которая и стала основой образов Иешуа, Пилата и Мастера и. в конечном итоге, помогла завершить работу над оперой – произведением для меня очень важным.

– Виталий Артемьевич, говорят, вы потомок старинного княжеского рода Долгоруких…

– Да, действительно, мой отец был внебрачным сыном генерал-губернатора Тифлиса Александра Александровича Долгорукого, который рано овдовел, и гувернантка его детей (немка из Восточной Пруссии) заменила ему жену. Два старших сына от законного брака были эсеры, их расстреляли в 19-м году. Мой отец спасся под фамилией матери, однако долго скрывался. Его младшего брата в 37-м расстреляли как врага народа, а его сестра вышла замуж и после революции укатила в Штаты, след ее потерялся.

Но я всегда считал, что о человеке надо судить не по его предкам, а по его делам…

С композитором беседовали Наталья МАЗУР и Дмитрий САЛЫНСКИЙ

111