Мужчина и женщина / Un homme et une femme (1966)

Соне Анри. В кино сказано еще не все… // Ровесник. – 1988, № 4. – С. 29-30.

О режиссерах, о том, хороший он или плохой, публика, как правило, судит по последнему фильму. Особенно публика молодая. Тем более если, как это часто бывает с зарубежными режиссерами, их фильмы появляются на наших экранах с периодичностью лет в десять.

Так случилось и с французским режиссером Клодом Лелушем, чей замечательный фильм «Мужчина и женщина» помнят, наверное, родители тех, кто сегодня смотрит посредственный «Эдит и Марсель» и недоумевает, чем же так знаменит Лелуш.

Лелуш кому-то нравится, а кому-то нет. На протяжении двадцати лет у одних он вызывал меньше симпатий, у других больше, а третьи его просто обожали, как это было в 1966 году после фильма «Мужчина и женщина», и в 1981 году, когда вышла его картина «Те и другие». Оба фильма собрали большое число зрителей, и даже люди, обычно редко бывающие в кино, смотрели их по нескольку раз. Что же последовало за этим? Обратная реакция? Клода Лелуша как будто забыли. Три неудачи одна за другой – «Да здравствует жизнь¹», «Эдит и Марсель» и особенно «Мужчина и женщина 20 лет спустя» – такое не всякий выдержит.

Но Лелуш не впал в отчаяние. Он не перестал придумывать потрясающие истории, находившие затем свое воплощение на экране через актеров, получавших сценарий в самую последнюю минуту, что заставляло их, застигнутых врасплох, играть естественно. Продолжал снимать сам, ручной камерой.

«Я – кинолюбитель и, как всякий кинолюбитель, имею больше возможностей. Я пишу сценарий, сам снимаю и монтирую фильмы, а профессионалом становлюсь лишь с момента выхода фильма на экран. Правда, в денежных средствах я ограничен. Моя следующая картина, к примеру, будет стоить гораздо дороже, чем все 29 предыдущих, вместе взятых. Как и любой кинолюбитель, я, обдумывая какой-нибудь сюжет, стараюсь использовать свои собственные наблюдения и суждения, то. с чем сталкиваюсь каждый день, или какие-то случаи, происшедшие с моими друзьями. Таким образом, если хотите, приступая к работе над фильмом, я всегда рискую. Из каждого моего предыдущего фильма рождается новый – все они образуют своеобразную цепочку. Хотя, как может многим показаться, никакой связи между ними нет, для меня, их создателя, такая связь существует. Поэтому мои отношения со зрителями где-то напоминают взаимоотношения между супругами. Здесь есть и хорошее и плохое: сегодня мы любим друг друга, а завтра швыряем упреки в лицо друг другу.

Меня спасает то, что я всецело поглощен работой над следующим фильмом, который возник из предыдущего, ведь каждый ранее снятый мною фильм дает начало новому. Думаю, Трюффо был прав, заметив, что каждый новый фильм – это удачный или неудачный вариант старого, то есть он имел в виду то же самое.

Вполне возможно, что режиссеру, потерпевшему неудачу, хочется все же вновь обрести своего зрителя. Да, как это ни парадоксально. А я люблю кино, оно доставляет мне радость, и поэтому над своим 29-м по счету фильмом я работаю так, как когда-то снимал свою первую картину. Объясняется это просто: мне хочется найти «свой» фильм. Я не перестаю искать его с тех самых пор, как стал кинематографистом, и абсолютно уверен, что когда-нибудь найду. Понятно,

29

прийти к нему я смогу только через взлеты и падения, через все то, что сегодня выношу на суд зрителя.

Последним своим фильмом «Осторожно! Грабители» я вполне доволен, поскольку он в той или иной степени отвечает моим замыслам. Как может показаться на первый взгляд, это фильм развлекательный, но за его легкостью стоят размышления о наших повседневных проблемах: о том, как должна жить семья, о взаимоотношениях отцов и детей, о том, как следует подходить к трудностям в жизни. Также, и это немаловажно, в этом фильме я еще раз попытался показать, что меня больше всего волнует: в чем слабость и сила человека, что помогает ему добиваться успехов в жизни, а также почему мы зависим от нашего душевного состояния, почему наши жизненные силы либо крепнут, либо угасают в зависимости от того, хорошо ли у нас на душе или плохо.

Итак, тема человека представляет огромнейший интерес для кинематографиста. Думаю, зрителю также небезынтересно знать о судьбе других людей, ибо в них он видит самого себя. И я иду в этом направлении, рассказываю, показываю и сам стараюсь познать сущность человека: есть ли у него душа или это просто идеально запрограммированный компьютер? А может, он – существо, движимое исключительно эмоциями? Поглотил ли нас без остатка научно-технический прогресс или нам все же удалось сохранить нашу духовную красоту? Пока я не могу ответить на вопрос, что в нас заложено изначально. Не знаю также, являемся ли мы порождением какой-то дьявольской силы, требующей от нас порабощения друг друга, чтобы мы производили на свет себе подобных, или же мы – творение чего-то прекрасного, что однажды должно пробудить в нас великодушие, ведь сейчас мы живем в обществе, где основной принцип – несчастье одних приносит счастье другим, в результате чего в людях просыпается зависть, ревность и корысть. Ответ на эти вопросы я все-таки попытаюсь найти, потому что, занимаясь своими поисками, я все больше убеждаюсь в том, что люди сами должны приносить друг другу счастье. И это было бы прекрасно! Ведь тогда мы стали бы нравственно и выше и чище.

Итак, я веду поиск, ищу, чтобы понять, ведет ли человек свое начало от дьявола или от господа бога. Но в независимости от этого человек, безусловно, существо, наделенное высокоразвитым интеллектом, именно он изобрел эту фантастическую компьютерную технику, и та, несмотря ни на что, является самым выдающимся из всех его изобретений, и я никогда не перестану поражаться и восхищаться страшными и прекрасными возможностями человека.

Нужно признать также, что человек – существо необыкновенное, и всякий раз, встречаясь с разными людьми, я задаю себе вопросы: «Что они представляют собой? Нужно ли их опасаться или же они достойны восхищения? Может, они – сама добродетель? А если это исчадья ада? Кто же они такие?»

Зачастую ответ бывает неоднозначным. Люди очень изменчивы, и за какое-то мгновение их просто не узнать: они начинают впадать из одной крайности в другую. Итак, я считаю, что в настоящее время главным завоеванием для всего человечества должен стать сам человек. Человек так еще и не познал самого себя до конца».

– Вы сказали, что больше всего в жизни любите кино, поскольку в кино все выглядит гораздо лучше, чем в жизни. Почему? Может быть, потому, что кино не ждет, а идет к своей главной цели прямо?

– Не думаю. Просто в кино все представлено гораздо удачнее, чем в жизни. Когда монтируешь фильм, человеческие слабости можно вырезать, да и потом герои кино выглядят куда более совершенными, нежели люди, с которыми сталкиваешься в жизни. То есть я хочу сказать, что в кино все значительно проще. Лично я всегда предпочитал видеть жизнь в кино, а не наяву, и мир, в котором живу, я полюбил с той самой минуты, когда впервые пришел в кино. Мне больше нравилось общаться с героями на экране, чем со зрителями в зале, потому что киногерои лишены всего дурного, что отличает их от людей, сидящих в кинозале. То есть в кино жизнь можно изобразить совершенно иначе, чем это есть на самом деле, а все, что вас в ней не устраивает, убрать.

Когда миллионам зрителей показываешь какое-то зрелище, так или иначе воздействуешь на их сознание, предлагая им героя, на которого смотреть куда более приятно, нежели на обыкновенного человека, и, несмотря на то, что зритель может оказаться таким же смелым, как и герой на экране, он все же не будет лишен определенных слабостей. А героям в кино подобные слабости не прощаются. И хотя сейчас на киноэкране можно видеть героев со слабостями, зритель все равно не перестает им симпатизировать. Я этим хочу сказать, что жизнь, да и сам зритель отстали от кино. Поэтому оно и завоевало все человечество. Ну а когда мы сами станем такими, как киногерои, кино больше не будет: оно перестанет интересовать человека. Но сегодня об этом говорить пока рано: это дело завтрашнего дня.

Перевел с французского И. АЛЧЕЕВ

_______
1 Этот фильм был представлен во внеконкурсном показе во время XV Московского международного кинофестиваля. – Прим. ред.

30