Набережная туманов / Le quai des brumes (1938)

Савосин Дмитрий. Вещая анаграмма фамилии // Видео-Асс Премьер. – 1995, № 25. – С. 9-12.

ВЕЩАЯ АНАГРАММА ФАМИЛИИ

Старенький, в белых густых клубах пара поезд прибывает ранним утром на вокзал. Из него высыпают веселые молодые люди, приехавшие отдохнуть в Ножан – парижский пригород, где так приятно провести выходной день. Но вот незаметно сгущаются сумерки, наступает пора меланхолических песенок и невольных мыслей о завтрашнем дне, уже рабочем. И все-таки воскресенье было прекрасно… Эти кадры двадцатилетний фотограф Марсель Карне снял в 1929 году, выбрав темой первого короткометражного фильмика жизнь молодежи, к которой принадлежал и сам. Монтировал он его дома, борясь с несовершенствами пленки, аппаратуры и своим собственным. Хотя Марсель уже поработал ассистентом Жака Фейдера, кинорежиссура пока не являлась его мечтой. Просто ему нравилось фиксировать процесс живого, брызжущего задором бытия.

Он родился в Батиньоле, одном из живописнейших округов Парижа. Отцу, скромному столяру-краснодеревщику, исполнился 31 год, когда умерла его жена – мать Марселя. Занятый работой, папаша не слишком уделял внимание воспитанию мальчика, который, впрочем, и не давал поводов для беспокойства – смышленый, вполне самостоятельный и способный постоять за себя. Девятилетним, совсем не зная столицы, он следовал за похоронными процессиями Сары Бернар и Анатоля Франса. Бог знает как находя обратную дорогу.

Каждую неделю Марсель получал пять су «на развлечения» и бегал в синема на углу. Первый фильм, который он увидел, показывал на экране страшенных крокодилов и змей. Три ночи после этого пацана мучили кошмары, но страсть к «киношке» превозмогла их.

В пятнадцать он увлекся мюзик-холлом, куда его привели старшие друзья – «посмотреть на девочек». Позже Карне становится завсегдатаем знаменитых кабаре «Фоли Бержер» и «Мулен Руж». А днем молодой человек постоянно в гуще парижской толпы. Сняв «Ножан», он опубликовал в модном тогда журнале «Синемагазин» статью под названием «Когда, наконец, камера выйдет на улицу?». И сам покажет тому пример. Что при этом снимать? Да безразлично – прекрасны все жизненные проявления.

В середине 30-х общественность Франции оказалась расколотой на два лагеря – правых и левых. Писатель-коммунист Поль Вайан-Кутюрье организовал Ассоциацию революционных художников, пытаясь объединить интеллигенцию перед угрозой наступающего фашизма. Не колеблясь, Марсель Карне вступает в нее. По заданию организации он отснял своей портативной камерой грандиозную демонстрацию 14 июня 1935 года, которую возглавляли Даладье, Блюм и Торез. Через месяц Карне вызвали в «штаб партии». Там Морис Торез предложил ему в преддверии национальных выборов сделать фильм о борьбе французского пролетариата за свои права. Смущенный Марсель объяснил, что он только лишь начинающий режиссер, но если надо… Арагон, бросив на него испепеляющий взгляд, перепоручил дело Жану Ренуару, который «во всем с нами согласен».

В документальной ленте «Жизнь принад-

9

лежит нам», очень важной для Народного фронта, остались кадры, снятые Карне. «Однако ни Ренуар, ни кто-либо другой не сочли необходимым поставить в титрах имя того, кто их принес», – иронически заметил Карне позже.

Свою первую полнометражную картину «Женни» он поставил по сценарию Жака Превера. Их сотрудничество продолжилось и в дальнейшем. Трагична атмосфера рока, преследующего «положительных» и неустроенных героев в поэтически-тревожных шедеврах партнеров «Странная драма», «Набережная туманов» и «День начинается». «Превер никогда не вмешивался в мою работу, – писал Карне. – Если он придумывал персонаж, то звонил и говорил: надо бы повидаться… Мы сидели за столиком в кафе, долго спорили, уточняя то или это. Иногда он заявлял: нет, я не согласен, но ведь фильм делаешь ты, – и вносил исправления, которые мне были нужны». Судьба подарила Карне еще одну счастливую встречу, без которой не было бы его «поэтического реализма», – с замечательным актером Жаном Габеном.

В период подготовки «Набережной туманов» Габен – уже звезда европейского класса. Он куда более известен, чем Карне. Узнав о предложении, продюсер возмутился. Ах, как это грязно: поцелуи возле фургона, любовная сцена в дешевом отеле, убийство, самоубийство… Месье Габен не станет делать ничего подобного! Однако артист, прочитав сценарий, одобрил его целиком.

Съемки начинались в Германии. «Холод в немецких студиях, гигантских по размерам, царившая там прусская дисциплина, работа без всякого энтузиазма не доставляли радости, – вспоминал Карне. – Когда я хотел объяснить оператору, какое мне нужно освещение, тот огрызался, что знает свое дело сам. Может быть, он действительно его знал, но до какой степени плохо! Дело не ладилось, процесс приостановили. Кому-то звонили, согласовывали… Наконец получили ответ: «Мы ни за что не отвечаем. Все решает доктор Геббельс». Я впервые тогда услышал эту фамилию. Мы плюнули и переехали в Гавр.

И все-таки «Набережная…» стала фильмом в своем роде революционным как по форме, так и по духу. Экраны тогда были заполонены комедиями, музыкальными или нет, но блестящими и солнечными. И сюда-то я вторгся с пустой ночной забегаловкой, туманом, мокрой мостовой под уличным фонарем…»

Еще напряженнее действие следующей картины Карне «День начинается», где судьба габеновского героя по-настоящему безысходна. А вот сам Габен после нее поднялся к вершинам славы.

В молниеносно оккупированном немцами Париже Карне мается от невозможности сопротивления. «Однажды Жак спросил меня, что я собираюсь делать, – рассказывал режиссер, – а у меня не было ни одной стоящей идеи. Он решил взять историческую тему, чтобы избежать вишистской цензуры, и предложил выбрать эпоху, какая мне больше по нраву. Минуту подумав, я ответил: средние века… После премьеры «Вечерних посетителей» зрители шептали друг другу, что эти события далекого прошлого полны аллюзий с современностью». Окрыленный успехом. Превер пишет сценарий «Детей райка» в жанре французского «авантюрного романа». Снимавшийся три года фильм вышел на экраны уже освобожденной Франции.

Вместе они сделали еще «Врата ночи» (с совсем молодым Ивом Монтаном), после чего сценарист внезапно к кинематографу охладел, целиком отдавшись поэзии.

Зато состоялась вторая встреча с Габеном, вспомнившем о своем давнем проекте – экранизации романа Жоржа Сименона «Мария из порта» – и предложившем постановку Карне. Фильм вышел в 1950 году и имел успех, равно как и «Воздух Парижа», снятый три года спустя тоже с Габеном в главной роли. А киноверсия «Терезы Ракен» с Симоной Синьоре и Рафом Валлоне стала их общим триумфом.

Но время идет, и маститому мэтру начали нахально намекать, что он постарел, его обгоняют… «Каждую неделю. – сетовал Карне, – два или три малоизвестных критика, которые подписывались Франсуа Трюффо. Клод Шаброль и Жан-Люк Годар, нещадно крыли все французские картины, правда, за исключением ренуаровских. Я пожелал узнать, что они думают обо мне. Оказалось, по их мнению, моя душа в смятении, и я не умею выбирать сюжеты».

Так началось соперничество мастера с киномолодежью. которой суждена в будущем мировая слава. Герои его «Обманщиков» – мальчишка и девчонка, безумно любящие друг друга, счастью которых ничто не препятствует, кроме табу, придуманных ими самими… Однако мягкая, но назидательная интонация – как раз то, чего терпеть не могла французская «новая волна». А появившегося в маленькой роли юного Бель-

10

мондо критики назвали «свиноподобным дурачиной», оконфузив себя. «Ничего не могло быть дальше от правды, – замечает Карне. – Да, он дурен, но у него не было случая проявиться. Впрочем, в отличие от прессы, многие зрители заметили артиста, и в их числе некий Годар. Дальнейшее известно…» (Режиссер имеет в виду годаровский фильм «На последнем дыхании», прославивший Бельмондо.)

Ленты Карне «Молодые волки» и «Убийцы именем порядка» так же посвящены «молодежной теме», и, пожалуй, секрет их неуспеха в той самой тональности заботливой обеспокоенности и стариковского всепонимания, от которой новый кинематограф напрочь отказался, предложив свои, совсем иные подходы. И в 70-е годы Карне вынужден изменить стилистику. Да так, что «Чудесный визит» получил приз в Голливуде за лучший фантастический фильм, а «Библия» – документальная лента на материале сицилийских фресок – стала лауреатом экуменического жюри в Канне.

Но и сейчас 85-летний патриарх не отошел отдел. У него множество планов, среди которых – экранизация прозы Мопассана с молоденькой Жюльетт Бинош, чья звезда еще только восходит…

«Да, чуть не забыл, – заключает свои воспоминания режиссер. – Однажды приятель спросил, какую анаграмму можно составить из букв моей фамилии (Carne)? Я догадался – это слово «экран» (ecran). Правда, забавно?»

Дмитрий САВОСИН

12