Награда / Tribute (1980)

Дорошевич Александр. Сказки старого Бродвея // Искусство кино. – 1984, № 3. – С. 136-139.

Александр Дорошевич

Сказки старого Бродвея

«ЧЕСТВОВАНИЕ» («TRIBUTE»)

Бродвейский пресс-агент Скотти Темплтон попадает в больницу и, едва начав успешную атаку на одну из юных пациенток, узнает страшную истину: он смертельно болен. Тем не менее жизнелюбивый герой фильма не собирается сдаваться: миловидная Салли, даже не совсем оправившись после операции аппендицита, все-таки навещает его дома. По-

136

хоже, что Скотти, вопреки угрожающему диагнозу, никак не намерен менять ни свой – довольно беспорядочный – образ жизни, ни самые ближайшие планы. Он не хочет возвращаться в клинику, чтобы пройти рекомендованный врачами курс лечения. Ведь тогда он не сможет проводить время со своим двадцатилетним сыном Джадом, приезжающим в Нью-Йорк на каникулы. Джад появляется в отцовском доме (вернее, в квартире, которую на долгое время предоставил Скотти кто-то из родственников) в сопровождении своей матери, бывшей жены Скотти – Мэгги (Ли Ремик), ныне счастливо живущей во втором браке.

Сын Темплтона чист, наивен и скромен до застенчивости, у него – серьезные интересы (Джад хочет стать историком, увлекается фотографией) и несколько идеализированные представления о людях; в глубине души он тяжело переживает развод родителей. Сын – полная противоположность отцу, балагуру и выдумщику, несмотря на груз лет сохранившему увлеченную преданность «радостям жизни», к которым хотел бы приобщить и Джада, преодолев тем самым «разрыв поколений».

С этой целью Скотти устраивает Джаду «случайную» встречу с Салли. Хитрость, впрочем, быстро обнаруживается, вызвав лишь огорчение Джада, успевшего увлечься девушкой. Вскоре обида еще более усугубляется, когда сын застает обоих родителей в пикантной ситуации, не подобающей их нынешнему статусу разведенных супругов. И тогда Мэгги, щадя чувства бывшего мужа, раскрывает сыну глаза на истинное положение вещей, а Джад, уяснив, что за внешней бравадой Темплтона скрыта боль легко ранимого и любящего сердца, уговаривает отца лечь в больницу. Джад постоянно находится рядом со Скотти, помогая переносить тяготы долгого и мучительного лечения, которое, кажется, дает положительный результат. Когда же Темплтон возвращается домой, сын и многочисленные друзья устраивают ему в зале одного из бродвейских театров роскошное юбилейное чествование, завершающееся трогательным эпизодом: отец и сын, обнявшись, покидают сцену под улыбки и аплодисменты собравшихся…

Предполагается, что Скотти Темплтон, всеобщий любимец, должен понравиться и зрителю. Чем же? Похоже, прежде всего своим неистребимым юмором и остроумием, с которыми не расстается даже в самые драматичные моменты. Действительно, в речи героя одна острота сменяет другую, образуя цепочку коротких эстрадных реприз, вроде такой, например: «Вам не нравится быть писателем?» – «Нет. Мне нравится быть писателем, просто я ненавижу писать» – «Как так?» – «Понимаете, писатель должен находиться в комнате один, а я не могу без общества, как официант без публики».

Подобный обмен репликами, когда слова одного персонажа тут же должны вызывать остроумный ответ другого и т. д., характерен не столько для кино, сколько для театра.

137

где таким способом достигается «сценический» тонус диалога. Кстати, фильм «Чествование» и поставлен по пьесе того же названия. Написал ее канадский драматург, живущий в США, Бернард Слейд. И написал не просто для Бродвея, но в расчете на конкретного исполнителя главной роли – Джека Леммона, который после успешного выступления на сцене просто-напросто повторил роль в кино.

Последнее обстоятельство многое объясняет в фильме режиссера Боба Кларка (чье имя, впрочем, можно было бы и не упоминать, поскольку в картине, собственно, нет никакой режиссуры). Во-первых, становится ясно, почему так переигрывает Леммон, подавая каждый эпизод как небольшой сольный номер с идущей от бродвейской сценической традиции преувеличенной жестикуляцией, мимикой и постоянным акцентом на комическую сторону роли. Во-вторых, получает хоть какое-то оправдание тот факт, что характеристика ведущего персонажа выводится не из его поведения, а из реплик других действующих лиц (у протагониста просто нет на это времени – надо успеть произнести слишком много текста). Так что уверовать в талант, доброту и отзывчивость героя мы должны в основном со слов второстепенных персонажей. В-третьих, можно не принимать всерьез чисто внешнее противопоставление жизненных позиций отца и сына: «конфликт поколений» выглядит в данном случае несколько облегченным. Вот как высказывается по этому поводу сам Скотти: «Меня беспокоит Джад. Он какой-то заторможенный. В нем нет искры, свойственной юности… Единственное… что у меня хорошо получалось, – умение веселиться. Я могу научить его этому, значит, я для него что-то сделаю».

Итак, все перечисленные изъяны должны быть как бы списаны за счет издержек самого жанра «бродвейской пьесы», которая, будучи ориентирована прежде всего на основного исполнителя (с тем чтобы как можно полнее выявить его возможности), обязана быть в меру остроумной, в меру глубокомысленной, в меру трогательной, а главное – умело, профессионально соединять в себе все эти качества.

Так, в «Чествовании» тема веселого и беззаботного «savoir vivre» центрального персонажа приобретает определенную весомость и неоднозначность на фоне его смертельной болезни. Более того, мелодраматический прием не просто дополняет грустной нотой эскапады Скотти, но призван сообщить некоторую глубину побочной, по сути дела, теме «отцов и детей».

Ведь сколь ни поверхностна, развлекательна и далека от реальной жизни должна быть – по определению – «бродвейская пьеса», дух времени и его настроения обычно ощущаются в ней. Хотя бы косвенно, хотя бы намеком. Тема же «отцов и детей» – особенно в последнее время – весьма актуальна для западного искусства и западного общества, что уловил автор «Чествования», хотя он и не счел нужным сколько-нибудь серьезно ее разрабатывать. Заметим, однако, что пьеса вышла к зрителю несколькими годами раньше, чем одноименный фильм, снятый в 1980 году, – в ту пору тенденция еще не успела оформиться. А вот сегодня можно назвать уже группу картин, которые критика поспешила отнести к жанру «новой мелодрамы».

«Новой» она названа потому, что в качестве главных фигур здесь выступают не женские персонажи, к чему зритель мелодрамы был приучен издавна, а мужские. Вспомним шедший на нашем экране американский фильм «Крамер против Крамера», где увлеченная феминистской идеей реализовать себя как личность мать семейства оставляет мужа и ребенка. Муж, до того слишком поглощенный работой и самим собой, вдруг оказывается в положении хранителя домашнего очага. С этой ролью он успешно справляется, как бы заново завоевывая доверие малыша сына, сумев стать ему и отцом и матерью одновременно, то есть восстановив разрушенную было «модель» семьи.

Аналогичным образом приходится завоевывать любовь и доверие детей герою ленты «Стол для пятерых» (картина демонстриро-

138

валась во внеконкурсной программе XIII МКФ в Москве), взявшему их у бывшей жены на время круиза по Средиземному морю. Пока они путешествуют, приходит известие о гибели матери, попавшей в автокатастрофу, после чего отцу предстоит нелегкая борьба с отчимом за право опеки над сиротами.

В качестве примера можно было бы привести и другие фильмы, для которых общим является присутствие центрального персонажа – мужа, мужчины, отца, – попадающего в трудную ситуацию и преодолевающего ее в тот момент, когда удается восстановить или обрести заново близость с «поколением детей».

В случае со Скотти Темплтоном нам постоянно напоминают, что нынешнее положение героя «Чествования» отнюдь не соответствует его творческому потенциалу. По всем признакам Скотти – неудачник. Но когда-то он был подающим надежды писателем. Потом решил попробовать свои силы в Голливуде. Там ему не понравилось: «лицемерие, дешевка, вульгарность» (слова Темплтона). Тогда он стал продюсером, оставив честолюбивые планы заниматься настоящим творчеством. Теперь Темплтон – средней руки пресс-агент…

Легкий укол, упрек в адрес «индустрии культуры», убивающей в человеке творческое начало, почти незаметен, но зритель вряд ли должен пропустить его мимо ушей. Тем более что в другом месте Лу, ближайший друг Скотти, убеждает Джада: «Твой отец не использовал свой талант. Не умел приспосабливаться к обстоятельствам». Естественно, максималист сын понимает это по-своему – как измену призванию и, еще не зная о болезни отца, жестоко бросает ему: «Что ты делаешь здесь, на земле, кроме того, что занимаешь место?»

А что же дальше? Дальше следует примирение, поскольку сын признает, что ошибался: теперь главным в оценке личности отца он считает его замечательные душевные качества, его редкий дар «в самый тяжелый миг вызвать у человека улыбку и заставить его забыть о невзгодах». Пусть в системе данного фильма эта сентенция (ее произносит все тот же Лу) и звучит отчасти апологией старого американского принципа «Keep smiling!» – «Улыбайся несмотря ни на что!», тем не менее, в перспективе той жанровой тенденции, которую представляет «Чествование», перемена в отношениях Скотти и Джада содержит намек на настроения целого поколения.

Каким хочет быть Скотти? Какими хотят быть герои «Крамера против Крамера», «Стола для пятерых» и подобных картин? Прежде всего – человечными и именно за это достойными уважения, каковы бы ни были прочие обстоятельства. Темплтон, пожалуй, самый старший из них, ему – пятьдесят пять. Стало быть, речь идет о поколении, чья молодость пришлась на 50–60-е годы, когда кинематографическим идеалом был сильный, как правило, одинокий мужчина, живущий страстями и свободный от социальных условностей. Назвать его нонконформистом или, тем более, бунтарем, было бы, наверное, преувеличением, но атмосфера бурного времени наложила на него свой отпечаток. И вот теперь, оглядываясь на прошлое, герои, подобные Скотти Темплтону, хотят доказать нынешнему молодому поколению, что, как бы там ни было, они – «симпатичные ребята», достойные если и не любви, то уж, во всяком случае, уважения и сочувствия. Что они надеются на понимание…

Так «новая мелодрама» пытается сблизить поколения, фокусируя свой интерес в первую очередь на «отцах», им же отдавая свои симпатии. «Дети» же нередко, как и в «Чествовании», выглядят бледными статистами. А существо конфликта поколений и социальные истоки «драмы отцов» остаются за кадром.

Да, создателям «Чествования» очень хотелось, чтобы зрители полюбили их Скотти – Джека Леммона, приняли искренность его устремлений достичь душевной гармонии с поколением молодых, насколько это позволяет «новая мелодрама». Попытаемся поверить им на слово…

139