Назад в СССР (1992): материалы

Фикс Сергей. Американец в Москве // Видео-Асс Премьер. – 1992, № 8. – С. 6-7.

АМЕРИКАНЕЦ В МОСКВЕ

Назад в СССР (Back in the USSR)

С тех нор как perestroika открыла границы страны для западных киногрупп, американцы перестали снимать Россию в Финляндии или Югославии. Первыми ласточками были «Красная жара» У. Хилла и «Русский отдел» Ф. Скепси, которые с разной долей привкуса «клюквы» показывали нашу страну. И вот – новый фильм «Назад в СССР» (так еще «Битлз» пели, помните?) Д.Сарафьяна. Основной съемочный период потребовал десяти недель работы в Москве. Но сначала о сюжете.

«Мы не ищем легких путей. Мы сами себе создаем трудности и стойко их преодолеваем». Видимо, именно этой крылатой фразой руководствовался молодой американский турист Арчи Слоан (Ф. Уэли), решивший о свой последний день увидеть настоящую, а не лубочную Moscow. Он честно ездил на такси но ночной столице, но, видимо, так ничего и не понял, ибо по возвращении и гостиницу вместо того, чтобы запереться накрепко и своем номере и просидеть там до отъезда, ввязался-таки в авантюру. Да в какую! Когда любознательный Арчи входил в двери вестибюля, из них пыталась выйти «молодая и красивая» (видимо, бывшая komsomolka) девушка и вынести некую не принадлежащую ей вещь. А бдительный швейцар не давал это сделать. Галантный Арчи помог очаровательной москвичке и очень зря, ибо вещью этой была очень ценная ikona. В результате ночного незнании реалий жизни Москвы 1901 года, из-за наивности и веры в

6

непогрешимость действий родного посольства, господин Слоан втягивается в сложную авантюру, сопровождаемую убийствами, драками, воровством, сквернословием и прочими правонарушениями, имеющую конечной целью вывоз за рубеж бесценной русской ikona.

Казалось бы, американцу должны помочь посольство и милиция, но они не оказали ожидаемой поддержки. А помогли Арчи в трудную минуту Лена – та самая девушка (Н. Негода), а также некоторые местные мафиози и дельцы подпольного бизнеса, крупные и не очень… В роли одного из «крупных» – Курилова – снялся знаменитый Роман Поляньски, режиссер, поставивший «Тесс», «Китайский квартал» и ряд других известных картин…

Но вот фильм окончился. Впечатление странное. Ну «клюква», понятно, есть. Но, в общем, вроде бы неплохо. Что же про него сказать? Видимо, проект предполагался «крутой», одни имена чего стоят: режиссер Деран Сарафьян, обративший на себя внимание фильмом про вампиров «Умереть за…» в 1988 году и упрочивший свой успех канадско-американским «Ордером на смерть» с неистребимым Ван Даммом, оператор Юрий Нейман (теперь уже «директор фотографии», но все равно «Жидкое небо» было снято лучше), актеры Фрэнк Уэли, игравший, например, у О. Стоуна в «Рожденном 4-го июля» и «Группе «Доорз», самая известная за океаном русская киноактриса Наталия Негода (это ее кинодебют в американском кино) и Роман Поляньски, режиссер, снявший «Отвращение», «Пиратов», «Неистового»…

Стоп, вот оно! «Назад в СССР» оказался всего лишь слепком (пусть и не самым худшим) с «Неистового». Те, кто его видели, помнят, что герой Харрисона Форда, американский врач-кардиолог Ричард Уокер, приехавший в Париж на медицинский конгресс, выйдя из душа, который он принял по приезду в отель, обнаружил, что его жена Сандра… исчезла. Французского языка он не знает (Арчи не знает русского), посольство США фактически отказывает в помощи, но ему помогает очаровательная парижанка. Мишель, знающая английский (Лена его тоже знает), также замешанная в истории с исчезновением жены героя Форда… Что ж, если фильм Поляньского сравнивали с шедеврами Хичкока, ленту Сарафьяна можно сравнить с профессиональной работой Поляньского…

Но, может быть, мои оценки – лишь каприз «переевшего видео киномана»? Вон ведь снимает сейчас Сарафьян очередной боевик «Серый стрелок» со столь любимым этим самым киноманом Кристофером Ламбером – значит, доверяют ему продюсеры. И как говорят, в мире всего 25 сюжетов, и стало быть 26-го не придумать. А что «клюква» – так ведь американцы тоже в русских фильмах про себя много накладок находят… Может быть…

Сергей Фикс

7

Наталья Негода: «В Америке я – российская патриотка, в Москве – наоборот…» // Видео-Асс Премьер. – 1995, № 25. – С. 44-47.

НАТАЛЬЯ НЕГОДА: «В Америке я – российская патриотка, в Москве – наоборот…»

Валентин Эшпай: Вы знаете, что в современных американских справочниках из постсоветских актрис найти можно только вас?

Наталья Негода: А у меня фамилия легко транслитерируется на английский.

– Однако, если серьезно, чувствовали ли вы себя в какой-то момент лидером своего поколения?

– Нет, никогда лидером себя не считала. Да. я стала популярна после «Маленькой Веры», но это все-таки достаточно случайное падение карт. Перестройка, Горбачев, Пичул, Хмелик, Зайцева, Назаров… Дело не во мне.

– Есть такой американский термин «неправильно выбранный типаж». Когда я смотрел «Веру», то видел московскую девушку из интеллигентной семьи, талантливую актрису, которая очень удачно изображает безнадёжную совковую девчонку. Я не прав?

– Помню, сначала мне было неудобно в роли, у меня ничего не получалось. Поэтому мы сперва снимали легкие сцены, в которых я просто ходила, молчала, как-то пыталась ассимилироваться. А на премьере в Доме Кино к нам подошел известный кинематографист и говорит Пичулу: «Слушай, классное кино у тебя получилось… И девку в провинции классную нашел!» Пичул удивился. А мне понравилось, что меня за уличную приняли. Дело в том, что перед Съемками я бегала в кафе «Метелица», где и подсмотрела «отвязанную девицу» в мини-юбке, чулках в сеточку и с большими клипсами в ушах.

– Есть актеры, играющие, в сущности, всю жизнь одну роль, скажем, Джеймс Дин, Джек Николсон, а есть выступающие каждый раз по-новому, как, например, Джениффер Джейсон Ли. К какому типу вы относите себя?

– Эго несколько умозрительно. Просто наше постмодерное поколение не в такой степени склонно к сотворению кумиров, как родители. Мне это напоминает Лос-Анджелес, город, не имеющий центра. Такая супердеревня – кто-то разбросал здания, будто игральные кости на сукне, и соединил их дорогами. Нет таких понятий как «улица Горького» или «Невский проспект». Так и в кино – каждый сам по себе.

– Поступательное и победоносное движение героинь советского экрана остановилось после неудачной попытки самоубийства совсем маленькой Веры?

– К нам потом часто подходили кинематографисты, говорили: «Вот, гады, развалили все, что теперь делать?» В этом смысле мы были последними.

– И все же фильм стал мощной бомбой, взорвавшейся под фундаментом советской ментальности?

– Когда мы закончили монтаж и озвучивание, в Госкино разгорелся страшный

44

скандал. Фильм стали готовить «на полку». Я звонила Пичулу, рыдала, требовала, чтобы он шел хоть на какие-то компромиссы. Он отвечал, что его заставляют уродовать замысел, и это не пройдет. А я думала: режиссер потом все равно что-нибудь снимет, мне же не повторить то, что сделано, настолько там выложилась… Кстати, на съемках «Назад в СССР» Дэран Сарафьян постоянно повторял: «Наташа, ты особо не напрягайся, делай все, как в «Маленькой Вере», и довольно».

– Этот Сарафьян – странное явление. Ставит не то чтобы фильмы серии «Б», а скорее плохие фильмы серии «А».

– Большие студии боятся лент с какими-либо заморочками. Им проще дать 25 миллионов Сарафьяну и сделать гладкую, не вызывающую ни у кого раздражения картину, которая себя наверняка окупит. Он поклонник «монтажей аттракционов», спецэффектов, а голубая мечта – устроить самый большой взрыв в Голливуде, чтоб сразу попасть в книгу рекордов. У него для меня были две установки: «Наташа, в этой сцене стань более сексуальной» и «Наташа, будь как маленький ребенок», причем без расшифровки. Что я должна была – юбку задрать или в пеленки завернуться – непонятно. Вообще в Америке я только один раз столкнулась с настоящей работой режиссера с актером – на съемках сериала «Закон и порядок». И сразу же все получилось. Там с актерами совсем не работают, как здесь. Ставят свет, замеряют экспозицию, располагают тебя в мизансцене, и все, поехали, вперед…

– Вы согласны с известным чикагским критиком Роджером Ибертом, который писал: «Секс в «Маленькой Вере» страстный и потный, но совсем не эротичный»?

– Наверно так, а что вы хотите услышать от меня?

– Сенсационных подробностей, конечно!

– Скандал с откровенностями в «Вере» наложился на скандал с фотографиями в «Плейбое». Когда журнал попал на нашу территорию, начался какой-то глухой шум. Я по наивности думала, что здесь ничего не узнают. Тем не менее дошло. Ну, а американцы, они люди простые, в подробности не вдаются, заявлено в их масс-медиа, что я секс-звезда, значит так оно и есть. Вообще я заметила, что они только про секс и говорят. И вместе с тем постоянно лицемерят. Помните замечательную сцену из «Энни Холл» Вуди Аллена, когда он приглашает Дайан Китон на первое свидание? Они разговаривают о незначительных пустяках, а в это время внизу экрана идут титры, информирующие о том, что герои думают на самом деле. У янки очень большой зазор, в отличие от русских, между тем. что они представляют из себя, и тем. чем являются на самом деле. Не знаю, как им это удается, но они все время ходят как бы под колпаком. И кино, кстати, – один из моментов, помогающих поддерживать такое состояние. Наверно поэтому в Штатах постоянно говорят и о кино. В любой беседе, длящейся более пяти минут, тебя обязательно спросят по поводу той или иной новинки. Сейчас такого в России нет. А они смотрятся в кино, как в зеркало.

– Американцы ищут и с успехом находят в своих картинах поведенческие модели…

– Кино – может быть, единственный культурный продукт, которым США кормит весь мир.

– Голливудский фильм – самодостаточное явление?

– Одно дело смотреть Спилберга и совсем другое – Годара. Это как другой вид искусства. Я, например, после Тарковского три дня ничего другого видеть не могу. Настроившись на его волну, мне сложно с нее «сойти».

– Андрей Кончаловский как-то заметил, что если бы большевики свободно отпускали своих актеров за рубеж, все они стали бы там звездами. Правильно?

– Проблема проблем – язык. Американцы очень избалованы, они не любят акценты. Потом, если певца, скажем делает хит, то и актера делает знаменитым хороший драматургический материал. А в Голливуде нет выбора – тебе дают то, что есть, а из этого материала обычно хита не получается. И тогда актер превращается в рядового исполнителя. Да я и не уверена, что по технике советские и постсоветские актеры самые лучшие. Для нашего артиста важен процесс, для ихнего – результат. Нашим нужен партнер, много репетиций, он долго раскачивается. Американцам раскачка не требуется, они включаются с полуоборота. У наших так не получается – нужно с партнером найти общий язык, войти в состояние. А американцы играют сами с собой – им даже не нужен партнер.

– Тут, по-моему, дело прежде всего в ментальности. Американцы – индивидуалисты, коллектив им обычно в тягость.

– Но, мне кажется, этому можно научиться. Года три-четыре потратив. А влететь в совершенно по-другому функционирующее общество, тем более в такую специфическую субкультуру как актерство… Нет. с ходу вряд ли удастся.

– Что вы думаете по поводу американских римейков европейских лент?

46

– Тут все связано с прибылью. Каким бы гениальным не был европейский фильм, в прокат и успех у зрителей ограничен Нью-Йорком, Сан-Франциско и Чикаго. В глубинке, центральных штатах, где в основном и делается касса, средний американец на такие фильмы не ходит. Он не любит субтитры, незнакомые лица. Поэтому, как только продюсеры видят перспективную, с их точки зрения, картину, то сразу же делаю вариант для «внутреннего потребления».

– Кто из молодых американских актрис произвел на вас наибольшее впечатление в профессиональном плане?

– Джульетт Льюис в «Калифорнии».

– А как Патриция Аркетт в «Настоящем романе»?

– Она хороша, конечно, но сам фильм меня раздражил. Холодная конструкция. Однако часто возникают ситуации, когда картина, которая даже не очень-то рекламировалась. получает невероятный успех. Такое случилось с «Красоткой». Что-то было эдакое в воздухе в 1990 году, все почему-то захотели Джулию Робертс. Хотя ее внешность достаточно нетрадиционна для американского стандарта женской красоты. Когда, будучи еще неизвестной, она искала работу, специалисты ей говорили, что «с такими губами, девушка, вам в кино делать нечего». Правда, потом именно эти губы и сделали ее звездой.

– И почему же широкие массы ее «захотели»?

– В ней есть непредсказуемость, она играла все «наоборот». Например, все ожидали, что она заплачет, а она начинала вдруг хихикать, невпопад вскрикивала, неадекватно смотрела на партнера чистым невинным взглядом и т.д. Зрителям это понравилось.

– Вы в Америке часто в кино ходили?

– Раза два-три в неделю. Здесь совсем не хожу, ничего смотреть невозможно. Процветает страшный непрофессионализм, особенно бросающийся в глаза после жизни на Западе. Нельзя так снимать, так монтировать, так ставить свет. Не говоря уже о том, что неудобно за актеров, разыгрывающих на экране черт-те что.

– А как складываются ваши отношения с этим кинематографом?

– Практически никак. Большинство людей, кажется, уверены, что меня здесь нет. Ходят слухи, будто у меня страшный характер, я всех посылаю… А из конкретных предложений… Последний раз мне приносили сценарий года два назад – это было нечто! Я подумала, надо мной просто издеваются. Если судить по тому, что я видела, лучше вообще не сниматься. Это раньше я не представляла себя вне актерской профессии, а теперь поняла, что какое-то время могу существовать без нее. Особенно в Америке. Научилась наслаждаться каждым днем. Там запросто можно найти миллион радостей.

– После вашего проживания за рубежом стали ли вы, так сказать, «человеком мира», то есть перешли ли в то состояние, когда все равно, где жить и работать?

– Ну, я скорее приобрела мироощущение «туристки». Раньше мне казалось, что нигде, кроме Москвы, жить не смогу. Сейчас обитаю в Лос-Анджелесе как американка

– квартира, машина, мебель, знакомства… Но знаю, что всегда готова набить чемодан и улететь. В Москве, однако, сразу становлюсь страшной патриоткой Америки. Возвращаюсь туда – и снова превращаюсь в российскую патриотку, всем рассказываю, как здесь хорошо и замечательно.

– Кончаловский говорил, что при пересечении границы туда он превращается из западника в славянофила.

– Да, похоже. Через некоторое время я и в Лос-Анджелесе начинаю чувствовать себя туристкой… Когда в Америке меня спрашивают, как долго я могу тут жить, я отвечаю, что не живу, а останавливаюсь. А вообще в Штатах меня принимают за кого угодно – за аргентинку, итальянку, но только не за русскую. Хотя вот Елена Сафонова без особых усилий стала же чуть ли не коренной Французской актрисой. С другой стороны, не надо забывать, что эталон французской женщины Изабель Аджани наполовину арабка, наполовину немка.

– Вы сами как оцениваете «Назад в СССР»?

– Да ничего особенного, но все-таки работа по профилю. А то ведь с нашего курса только два-три человека остались актерами. Мне кажется, мы были последними, кому хотелось во МХАТе играть классику. Рощина, Розова… Шатров однажды сказал: «Наташа, когда будете знаменитой, не забудьте упомянуть, что в первый раз вы появились на сцене в моей пьесе…» В России я сильно чувствую годы. На Западе – как бы учусь заново ходить. А здесь сразу возникает груз воспоминаний, люди, которых знала, куда-то исчезают. Живешь как бы в вакууме. Хотя и «там» ты тоже находишься в вакууме, потому что сложно приобрести друзей. Друзья – они из молодости, это те. с кем вместе учился, с кем коленки разбивал. Все-таки я не космополит…

Беседу вёл Валентин ЭШПАЙ

17

Карцева Елена. Россия: Взгляд из-за океана // Видео-Асс Премьер. – 1995, № 27. – С. 45-49.

И даваем американском фильме «Путешествие в страх» актриса в рол русской горничной, покидая помер, в котором жил главный герой, произнесла: «Спи спокойно, дорогой товарищ!» Это отнюдь не было проявлением черного юмора. Просто авторы полагали, что именно так в России желают друг другу спокойной ночи. В нашем прокате картина не шла, иначе хохот зрительного зала заглушил бы все остальное. А ведь режиссер снимал не комедию – шпионский боевик.

45

Беда этой и многих других заокеанских картин о нас, как, впрочем, и наших об Америке, в недостаточном знании чужой жизни, что сильно мешает делать правдивые ленты друг о друге. Трудно представить себе, например, чтобы Андрей Тарковский, не повидав как следует Соединенные Штаты, не прочувствовав эту страну, взял бы сценарий о нью-йоркской интеллигенции или техасских миллионерах. По тем же мотивам вряд ли будут интерпретировать русскую жизнь знающие ее лишь книжно Артур Пенн или Роберт Олтмен. Поэтому чаще всего за постановку такого рода лент берутся режиссеры-ремесленники. нередко родившиеся в нашей стране.

В годы войны Грегори Ратофф (Григорий Ратов) снял «Песнь о России, которая демонстрировалась и у нас, снял доброжелательно, с осознанием той роли, которую играл СССР в разгроме фашизма. В эту историю об американце, полюбившем русскую девушку, были вставлены хроникальные кадры, показывающие довоенную Москву такой, какая она была. Но лишь доходило до игровых эпизодов, тут же вступал в дело стереотип. Правда, не в полном объеме. Здесь не было бородатых мужиков, хором поющих под балалайку «Дубинушку», а между куплетами пьющих водку под черную икру. Они остались в других картинах. Но зато наши крестьянки все как одна напоминали барышень, сошедших со старинных полотен. Жили они в избах, больше напоминавших французские шале, кланялись до полу и водили хороводы. После этого было много фильмов «а ля рус», действие иных развертывалось в СССР, других – в Америке, третьих – и там, и здесь. И в них хватало смешных, на наш взгляд, деталей. Жаль, что вместо процесса лучшего узнавания друг друга возникало взаимное раздражение, сыпались упреки и обвинения.

Время от времени на американские экраны выходили картины, которые у нас тут же объявляли антисоветскими. Между тем, все было отнюдь не столь однозначно. И если в таких лентах первой половины 80-х, как «Красный рассвет», «Вторжение в США» или телесериале «Америка» их авторы вполне сознательно запугивали соотечественников русской угрозой, то в фильмах, затрагивающих внутреннюю жизнь СССР, содержалась порой горькая для нас правда. Это касается прежде всего трагических тем массовых репрессий и насильственного подавления инакомыслия, для нас долгие годы запретных.

И стоило писателю или режиссеру заговорить об этом, как произведение тотчас же запрещалось или замалчивалось. Это правило действовало и по отношению к нашим художникам, и к зарубежным. С романа Пастернака «Доктор Живаго», исследовавшего сложнейшую, полную драматизма коллизию – интеллигенция и революция – ярлык «клевета» в период перестройки был снят. Не стоит его оставлять и на одноименной картине Дэвида Лина (1965).

В ней немало эпизодов, поставленных с незаурядным мастерством. В свое время Козинцев и Трауберг, снимая «Шинель», показали монументальные памятники царям с нижней точки. Они, подобно пушкинскому Медному всаднику, нависали над тщедушной фигуркой Акакия Акакиевича, давили на него, пригибали к земле. К этому же приему прибег и Лин в «Докторе Живаго». Казаки, словно конные статуи, возвышаются над испуганными людьми. Этот эпизод несомненно имеет символическое звучание.

Удался авторам и образ метели, проходящий через весь роман. Ревет буря за окном в ночь после похорон матери. Вьюга сопровождает бегство героя из партизанского отряда. Ветер швыряет в стекла его дома комья снега, заунывно воет, словно бы поет

46

отходную по жизни Юрия. Несмотря на то, что съемки шли в Канаде, Финляндии и Испании, оператору Фредди Янгу в большинстве случаев удалось передать пастернаковское ощущение природы, неброское, но столь притягательное очарование русского пейзажа. Тактично использованы композитором Морисом Жарром мелодии национальных и революционных песен.

Но, на мой взгляд, в фильме не получилось главное. Хотя роман Пастернака по жанру – лирическая эпопея, он, как и все вершинные произведения нашей литературы, еще и роман социальный. В картине же бытовая история доктора преобладает над его духовной сущностью. И сделано это совершенно сознательно, в угоду исконным голливудским традициям. Однако «политическим пасквилем» экранный «Доктор Живаго» никак считаться не может.

К числу таких, «реабилитированных» в наше время американских картин о России и ее людях, можно отнести также «Николая и Александру» Ф. Шефнера, «Убийство Троцкого» Д. Лоузи, «Сахарова» Д. Голда и «Красные» У. Битти. Правда, последняя лента всегда стояла несколько особняком. Приступая к работе над ней, известный актер обратился к СССР с предложением о совместном производстве. Тогдашнее руководство Госкино отказалось, хотя соображения, которые оно высказывало, были явно несостоятельны. Дело в том, что почти в это же время С. Бондарчук намеревался сделать «Красные колокола» по Книге Джона Рида «10 дней, которые потрясли мир». К тому же тесное переплетение «революционной» и «любовной» линий у Битти показалось чиновникам кощунственным для ленты о Ленине и Октябре. Постановщик, мечтавший о создании такой картины 15 лет, развил бурную деятельность и нашел необходимые ему 35 миллионов долларов. Фильм был снят в Финляндии и получил одобрение как публики, так и критики (три Оскара за 1981 год).

Уоррен Битти с профессиональным драматургом Тревором Гриффитсом написали сценарий, положив в основу не только опубликованные работы Рида и мемуары умерших его современников, но и воспоминания живых – друзей, соратников, недругов. Эти уже очень старые люди появляются на экране в конце наиболее важных эпизодов, своими репликами внося мотивировки в различные периоды биографии Рида и окрашивая ее лирическими, юмористическими или драматическими оттенками. Ведь они помнят не только достоинства Джона и Луизы, но и их слабости, недостатки, изъяны, то человеческое, что никому не чуждо.

Столь удачно найденный прием сразу же создал атмосферу неофициальности и искренности. Эти короткие комментарии весьма разнообразны: от самых похвальных до равнодушных или резко критических. Калейдоскоп страстей, предубеждений, привязанностей и старых счетов придает фильму удивительное обаяние. «Красные» изначально были рассчитаны на самые разные вкусы. В результате они понравились как американской компартии, так и тогдашнему президенту Рейгану. Когда специальная репертуарная комиссия США поставила на разрешительном сертификате гриф «Только для взрослых», режиссер сумел убедить ее членов, что в картине изображены события, которые должен знать каждый школьник, и добился разрешения на всеобщий показ.

В отличие от «Красных» – фильма,

47

хотя у нас и не демонстрировавшегося, но встреченного довольно благожелательно, комедия «Москва на Гудзоне» Пола Мазурского (1984) сразу же после ее выхода на экраны Запада собрала в нашей центральной прессе обильный урожай уничижительных и даже фельетонных статей. А между тем, как и в случае с «Доктором Живаго», в ней надо было разобраться гораздо тщательнее. Ибо в фильме правдиво отражены многие реалии эмигрантской жизни, и в подтексте кроется верная мысль о том, что в Америке каждый должен плыть по волнам житейского моря в одиночку, к чему трудно привыкнуть людям из другого мира, воспитанным в иных, коллективистских, традициях.

Те же мотивы ощущаются и в американском документальном фильме «Русские здесь», показанном по нашему телевидению под названием «Бывшие», и в новой картине «Маленькая Одесса». Большинство лент на «русскую тему» делается по образцу упоминавшейся «Песни о России»: любовь нашей красавицы и американского журналиста («Девушка с Петровки»), британского издателя и книжного редактора («Русский дом», знакомый и российским зрителям) – и только в «Парке Горького» действующие лица, следователь и диссидентка, местные. Показываются все эти любовные перипетии главным образом на фоне московских реалий. Но если раньше при этом всячески подчеркивались бытовые трудности советской жизни (так, в качестве подарка внук приносил деду рулончик туалетной бумаги), то в «Русском доме», выпущенном уже в период перестройки, Катя (Мишель Пфайфер) потчует своего любимого изобилием собственноручно приготовленных блюд национальной кухни.

Нас многое разъединяет с Америкой. И не только общественно-политические основы, но и способы национального бытия и мышления. Однако не случайно в последние годы публицисты и социологи столько пишут о том. что жителей обеих стран не стоит показывать в виде марсиан: они – люди, во многом похожие друг на друга. Надо сказать, что в кинематографе американцы нас тут опережают. Уже в середине 1987 года на экраны вышел фильм Рика Розенталя «Русские». Не мудрствуя лукаво,

48

его авторы положили в основу сюжета ту же коллизию, которая пять лет назад принесла ошеломляющий успех «Е.Т., Инопланетянину» Стивена Спилберга. Только здесь неведомое существо прибыло не из далекой Галактики, а из кажущейся не менее далекой России. И не на ракетном корабле, а на подводной лодке, терпящей бедствие у берегов США во время шторма. Одного из спасшихся на шлюпке моряков находят дети – обычные школьники, воспитанные на комиксах, где злодеями обязательно были «коммуняки» чуть ли не с ножами в зубах. А Михаил Александрович Пушкин оказывается симпатичным блондином с голубыми глазами и открытой улыбкой – совсем таким, как молодые американцы. и недаром троица с ним быстро подружилась: он развлекает их исполнением песни «Шаланды, полные кефали»… У Дианы же – сестры одного из мальчиков, вправившей «пришельцу» вывихнутое плечо с помощью тяжелого тома «Войны и мира», возникает к нему более теплое чувство… Миша, хотя его сердце и отдано Диане, не может остаться: он любит свою родину и вернется туда. Но на прощанье признается: «Все, что я слышал об Америке, и правда, и неправда». Только близкое

48

знакомство со страной помогает по-настоящему понять ее. Теперь Пушкин и его новые друзья твердо знают: можно верить друг другу.

В 90-е, когда эйфория первых лет перестройки уже несколько улетучилась, американские фильмы о России стали гораздо более жесткими и по содержанию, и по стилистике. Название «Чернобыль: последнее предупреждение», где доктора Гейла играл Йон Войт, а Горбачева – артист МХАТА Владимир Трошин, говорит само за себя. «Сталин» чеха Ивана Пассера, вот уже два десятилетия живущего и работающего в США, показывал преступления тирана главным образом в личном, семейном плане. Картина «Назад в СССР» Дерена Сарафьяна, сделанная в 90-м, была показана по нашему телевидению. Там снимались многие известные русские актеры: Наталья Негода, Всеволод Сафонов, Олег Анофриев, Владимир Дружников. Но сюжет, вертящийся вокруг похождений молодого американца-туриста в современной Москве, нашпигован стандартной «чернухой»: иконы, проститутки, ночная жизнь, мечты о загранице. Нет ни характеров, ни подлинной картины нашего быта.

То же и в ленте Пола Тикела «Цинковые мальчики уходят в подполье», снятой в нынешнем году. Начнем с названия, заимствованного у Светланы Алексиевич. Те, кого она так назвала, уже никуда не могут уйти, ибо давно похоронены. Режиссер же, видимо не уловив этой тонкости, окунул ветеранов Афганистана в сегодняшнюю московскую жизнь. Они или торгуют в коммерческих ларьках, или занимаются рэкетом. И все поголовно мечтают податься из России на Запад. Лишь изредка через хитросплетения сюжета пробивается ощущение того морального надлома, который пережили эти молодые люди, столкнувшись сначала с ужасами неправой войны, а потом – с новыми реалиями жизни на родине.

Если же речь идет о русских в США, то там переживаются все те же мотивы судьбы эмигрантов. В «Пленнике времени» Марка Левинсона (1994) Елена Корнеева играет русскую писательницу-диссидентку, приехавшую в Соединенные Штаты за литературной премией. Там она встречается со своим бывшим любовником (Олег Видов) – художником, пережившим былой успех и оставшимся не у дел. От картины как будто отдает нафталином. Таким устаревшим представляется сегодня и ее тематика, и художественное решение.

В заключение хотелось бы отметить: сама природа кинематографа такова, что несколько ложных бытовых подробностей, несоответствие исполнителей национальному типу, невероятность примет, нехарактерных или давно исчезнувших, могут настолько испортить даже самый благородный в своей основе замысел, что в сознании зрителей страны, о которой идет речь – в данном случае – России, возникнет искаженный образ своей родины, своего быта, своей культуры. Эта опасность угрожает и нашим фильмам об Америке. И только очень немногим лентам по обе стороны Атлантики удается ее избежать.

Но, тем не менее, сам факт, что сегодня мы можем смотреть (хотя бы на видео!) «закрытые» ранее зарубежные ленты и писать о них, радует и окрыляет, ибо свидетельствует о грандиозных переменах.

Елена КАРЦЕВА

49

А что у вас? // Экран. – 1992, № 06. – С. 2-3.

а что у вас?

НЕГОДА БРОСАЕТ ВЫЗОВ МОСКОВСКОЙ МАФИИ. ПОЛАНСКИЙ ПРИНИМАЕТ ВЫЗОВ

После некоторого перерыве Наталья Негода вернулась назад в СССР. Возвращение е упраздненную страну так же странно и иллюзорно, как иллюзорна картина американского режиссера Дерзка Сарафьяна «Назад в СССР», свежеиспеченная одним из отделений знаменитой студии «XX век Фокс« – «Ларго энтертейнмент» – в сотрудничестве с нашим «Мосфильмом». Там у Негоды одна из главных ролей. Фильм снимался в Москве, и наша славная столица предстает здесь как город вырождающийся и обреченный. Невероятное количество мафиозных группировок, действующих в городе, настолько запутывает сюжет, что окончательно разобраться в его перипетиях не удается ни героям, ни отечественным зрителям.

Что касается Негоды, то она выглядит в роли гостиничной проститутки Лены, увы, довольно бледно. Впрочем, присутствовавшему на первом просмотре картины в Москве американскому журналисту фильм безоговорочно понравился. Тем более что пахана советских мафиози Курилова сыграл сам Роман Полянский, вложивший о эту роль, кажется, всю ненависть к социализму (не к русским?), накопленную за многие годы.

«ТРОИЦКИЙ МОСТ» ЧЕРЕЗ ЕВРОПУ

– Я глубоко убежден, что сегодня нам надо становиться людьми с космополитическим мышлением, работать, не отделяя себя от остального кинематографического мира, сотрудничая с ним, – говорит художественный руководитель студии «Троицкий мост» киноассоциации «Ленфильм», режиссер Игорь Масленников. – Нашему объединению повезло: два года назад две наши картины «Такси-блюз» и «Замри – умри – воскресни» были представлены – и представлены небезуспешно – на Каннском фестивале. Благодаря этому мы получили возможность сотрудничать, например, с 7-м каналом французского ТВ «Ля сет» и запустить в производство семь киноэкранизаций русской прозы. Подчеркиваю: речь идет не об оказании услуг, а именно о совместной работе – снимают наши режиссеры, у нас, мы имеем все права на прокат о России, правда, после премьерного показа картин по каналу «Ля сет». Кстати, их увидят зрители всей Европы: фильмы, поставленные по русской прозе, будут показаны по общеевропейскому телеканалу.

Некоторые из этих работ уже закончены. Александр Муратов снял фильм «Рукопись» по Л. Чуковской, Александр Рогожкин экранизировал повесть В. Зазубрина «Щепка» (фильм «Чекист»), Павел Чухрай – роман М. Алданова «Ключ». Завершена и моя картина «Тьма», поставленная по рассказу Л. Андреева. В ней снимались Олег Янковский и студентка ВГИКа Ксения Качалина. Идет работа над фильмами «Дитя» по Вс. Иванову (режиссер Виктор Титов), «На Иртыше» no С. Залыгину (режиссер Вячеслав Сорокин), молодой режиссер Роза Орынбасарова экранизирует прозу А. Битова.

Политика «Троицкого моста» – о гибком сочетании коммерческого с некоммерческим, в привлечении к работе и мастеров, и молодежи. Мы только что выпустили фильм Бориса Фрумииа – ныне американского режиссера – «Черное и белое», уже начинают съемки Евгений Лунгин (младший брат Павла Лунгина, создателя «Такси-блюз») и Юрий Мамин, который, как всегда собирается снимать комедию…

• Продолжить свой исторический сериал собирается Виталий МЕЛЬНИКОВ. Он пишет сценарий к следующей (после «Царской охоты») исторической картине – «Царевич Алексей». За основу взяты одноименная пьеса Д. Мережковского и его роман «Петр и Алексей» (из цикла «Христос и антихрист»). Снимать предстоит в Вене, куда царевич бежал от Петра, в Неаполе, где он скрывался, – можно себе представить, сколько будет стоить этот проект. Сотрудничество с итальянцами, считает режиссер, неминуемо. И очень желательно…

• Ивана Грозного сыграл Иннокентий СМОКТУНОВСКИЙ о фильме «Иван Федоров – первопечатник», телепремьера которого состоится летом. Кроме того, он собирается сниматься в двух совместных картинах: российско-итальянской «Золото» – здесь у него роль римского полководца, и российско-англо-американской «Пушкин», где ему предстоит сыграть сразу двух персонажей – дедушку Натальи Гончаровой и русского эмигранта, возвращающегося на Родину, дабы совершить паломничество в пушкинские места.

• Ушел из кино Станислав РОСТОЦКИЙ. «Подобного тому, что ставят сегодня, – говорит он, – я снимать не стану – не для того жил, а то, что хотел бы, не могу – никто не даст на это денег, это сейчас никого не интересует. Пока я простой советский пенсионер, и рассказывать обо мне нечего».

ПРЕЗИДЕНТОМ БОЛЬШЕ, ФЕСТИВАЛЕМ МЕНЬШЕ?

Конфедерация союзов кинематографистов назначила Александра Абдулова президентом Московского кинофестиваля, о чем он и объявил в интервью, данном радиостанции «Эхо Москвы». В «Совинтерфесте» про это назначение узнали так же, как и мы. – по радио. Здесь пожимают плечами – дескать, мало ли кто себя кем назначил. Конфедерация?

А при чем здесь Конфедерация? Абдулов, в свою очередь, спрашивает: при чем здесь «Совинтерфест» – я, мол, теперь президент, захочу – их назначу, а нет – так вообще выгоню…

Самое забавное в этом споре, что борьба за стулья идет в пустой комнате. Быть или не быть Абдулову президентом – вопрос совершенно праздный, поскольку существование самого фестиваля снова кажется проблематичным.

В этом году его не будет. Хотя бы потому, что по существующей очередности в июле пройдет МКФ в Карловых Варах, и мы должны вежливо пропустить того, чья очередь. Тем более что денег на фестиваль у нас все равно пока что нет.

По самым скромным подсчетам. МКФ обойдется сегодня миллионов эдак в 15. И если в прошлом году он едва не сорвался из-за того, что гостиницы брали с иностранцев только валюту, то теперь ему точно крышка. Надежда только на то, что за год удастся найти спонсора. Нет – значит, вопрос о президенте отпадет сам собой… Вместе с фестивалем.

И ЗАПЕЛА ИРИНА МИРОШНИЧЕНКО

– В кино у меня, к сожалению, пауза, которая длится вот уже год. После «Зимней вишни-II» и картины «Мир о другом измерении» от нескольких сценариев отказалась – они были совсем уж из рук вон.

У меня есть планы с Игорем Масленниковым, с которым я уже работала и которого очень люблю, но объявлять о них пока что рано. Моим основным занятием на сегодня остается все-таки театр. Играю во МХАТе имени Чехова. Кроме того, собираюсь работать с Романом Виктюком. С ним у меня были уже две постановки – «Татуированная роза» и «Украденное счастье», – а сейчас есть замечательная американская пьеса для двух актеров, которую мы с ним очень хотим сделать. С другой стороны, я ищу и новые пути. В феврале выходит в эфир первый выпуск новой телепередачи о кино. Он называется «Максима». А Константин Эрнст и я будем постоянными ведущими. Есть концертная программа, с которой езжу по городам и в другие страны. Это мой монолог актрисы. И, помимо отрывков из спектаклей, стихов, в нем звучат и песни. Поющей меня мало слышали. Пожалуй, только в роли Перламутровой Зинаиды, из которой и родилась эта программа. Сейчас с автором и композитором Андреем Никольским работаю над первой своей пластинкой.

2

СНОВА ЗИМНЯЯ КАРТИНА

– Мне 67. И снова я, на свою голову, затеял тяжелую зимнюю картину, – рассказывает режиссер Петр ТОДОРОВСКИЙ. – Если оглянуться, то зимними были и мой первый фильм «Верность», и «Городской романс», и «Военно-полевой роман», и «Фокусник». Я, как Тургенев, который по нескольку месяцев мог путешествовать за границей, но, когда подходило время писать, говорил: «Мне нужно попасть в Россию. Мне нужна вьюга, нужен снег…» Сам не могу это объяснить. Были и летние картины, но если я снимаю что-то свое, близкое мне душевно, то почему-то чаще зимой.

«Анкор! Еще анкор!» – так называется мой сценарий, и, думаю, такое же название будет у фильма. Я взял его у передвижника Федотова. Есть у него такая картина: утро, офицер проснулся после попойки, он держит палочку, а маленькая собачка прыгает через нее: «Анкор! Еще анкор!»

Картина прежде всего о людях, которые носят военную форму. Не об армии, а о военных. Действие происходит в «17-м году. Я люблю стиль ретро, тем более что сам в то время служил в армии. Нет, эго не автобиографический фильм. Хотя я, конечно, опирался на воспоминания, но они были лишь исходной точкой.

Люди в шинелях давно волновали меня. Видно, то, что закладывается в молодости, – это уже навсегда. Многое с тех пор, конечно, изменилось – нет больше таких бараков, появилась другая техника, – люди-то остались те же, и страсти у них такие же, как и у нас, штатских. У них все на виду: любовь и измены, свадьбы, похороны – все происходит о замкнутом пространстве военного городка.

В общем, хочется, чтобы картина получилась живой, и поэтому все наше внимание – на человеческие отношения, на актеров. А они замечательные: Валентин Гафт, Ирина Розанова, моя любимая Лена Яковлева. Сергей Никоненко и молодой актер Евгений Миронов. И еще хочется упомянуть фирму «Домино-XXI», без которой картина была бы невозможна.

КЛУБНИЧКА ДЛЯ ГЕНЕРАЛА?

Изможденный человек в стеганке зека, не дрогнув ни единым мускулом, выслушивает слова: «Вам, заключенный Горбатов, возвращается звание командира корпуса. Вы полностью реабилитированы».

Так начинается фильм «Генерал».

Режиссер Игорь Николаев, фронтовик, командир минометной батареи, верен воинской теме в искусстве («День командира дивизии», «Атака»). Но приверженность не означает канона. Конфликт нового фильма необычен: талантливый военачальник, любящий солдата и привыкший «беречь людей», сталкивается с интригами не хуже нравов при дворе: город N необходимо взять к некой славной дате! В лепешку разбейся! Положи хоть половику наличных сил! Но непременно к такому-то дню. к такому-то часу!

Главная роль доверена В. Гостюхину.

Среди действующих лиц зритель увидит, с одной стороны, Мехлиса (А Жарков), с другой – Пастернака (А. Хочимский).

Но вот вопрос: увидит ли?

Запускало картину Госкино СССР, пообещав добавочные средства в связи с инфляцией. Инфляция есть, нету ни СССР, ни союзного Госкино, выступая недавно на «Полевой почте «Юности», Игорь Николаев получил совет по прямому телефону закончить «картину о Горбатове – Жукове», сияв порнофильм… Совет от души, но поневоле подумаешь: «О времена! О нравы!»

• Алексей ГЕРМАН начинает новую картину. Запущена она на «Лен-фильме», но на французские деньги, а большая часть съемок пройдет в Москве. Сценарий, написанный им е соавторстве со Светланой Кармалитой, называется «Хрусталев, машину!». Действие происходит в 1953 году, в канун смерти Сталина. «Это гипотетическая история моего детства, – рассказывает режиссер, – где все события выдуманы. Для людей моего поколения то время связывается со страхами, но реально-то мы вспоминаем, как катались на коньках. И, значит, приходится фантазировать…»

• «Планов громадьё» и у Владимира НАУМОВА. Неизвестно, какой раньше осуществится. Вот самые интересные из них. Недавно Наумов побывал в Италии, где с Тонино Гуэрра они работали над сценарием. Вернувшись в Москву, он продолжил работу уже вместе с Владимиром Вардунасом. Сценарий условно называется «Музей восковых фигур». Другой проект – Наумов плюс Леонид Зорин – называется «В России идет снег». Герой этой истории – корреспондент французской газеты, которого судьба и профессиональное любопытство заносят в Россию.

• Мечта Элема КЛИМОВА об экранизации «Мастера и Маргариты», увы, по-прежнему остается призрачной. Экономическая ситуация в стране, разумеется, не способствует реализации дорогостоящего, технически сложного проекта. Пока Элем Германович занимается общественной деятельностью, ищет сюжет для другой, более дешевой постановки. И, возможно, будет снимать документальную картину, какую – пока секрет…

• Режиссер Александр ЗАРХИ – консультант в совете при дирекции киноконцерна «Мосфильм». Он помогает молодым режиссерам, снимающим свои картины, готовит второе дополненное издание книги «Мои дебюты», занимается журналистикой, публикуется в газетах. Что касается собственно режиссерских планов, то имеется сценарий, но снять фильм по нему, по словам А. Зархи, можно будет, лишь когда нормализуется ситуация с кинопроизводством.

• Главная забота Сергея ЮРСКОГО – постановка гоголевских «Игроков» во МХАТе имени Чехова, постановка серьезная и дорогостоящая. До начала репетиций Юрский снялся в остросюжетном фильме режиссера Л. Глаголева «Экстрасенс» и в картине Я. Кидавы-Блоньского со странным названием «Дневник, найденный в горбу». Несмотря на то, что режиссер из Польши, фильм снимался у нас и посвящен нашей собственной истории. Сергей Юрьевич необычайно изумлен судьбой своего фильма «Чернов, Chernov», снискавшего одобрение критиков, призы на кинофестивалях и полнейшее равнодушие проката…

• В одной тональности созданы три картины М. Разбежкиной «Успение», «Концерт по заявкам» и «Конец пути» (студия «Современник»). Психиатрическая больница на острове Свияжске, безумные, кривляющиеся перед камерой люди. Голоса Сталина и Хрущева вместе с цитатами из «Книги о вкусной и здоровой пище». Пенсионерка тетя Соня, которая с гармошкой веселит народ, но замолкает, когда ее спрашивают о пенсии. Одинокий человек в пустой деревне, которую должны были затопить, но почему-то не затопили. И железнодорожный путь, заброшенный и заросший, как кладбище…

3