Нюрнбергский процесс / Judgment at Nuremberg (1961)
Полнометражный фильм.
США.
Продолжительность 186 минут.
Режиссёр Стэнли Крамер (номинация на премию «Оскар»).
Авторы сценария Эбби Манн по своему оригинальному сюжету (премия «Оскар»); Монтгомери Клифт (без указания в титрах).
Композитор Эрнест Голд.
Оператор Эрнест Ласло (номинация на премию «Оскар»).
Жанр: драма, исторический фильм, военный фильм
Краткое содержание
1948-й год. Судья Дэн Хэйвуд (Спенсер Трейси, номинация на премию «Оскар») приезжает в Нюрнберг, чтобы исполнить обязанности старшего судьи на одном из так называемых Последующих, или Малых, Нюрнбергских процессов. Обвиняемыми в преступлениях против человечности выступают доктор Эмиль Яннинг (Берт Ланкастер), Эмиль Хан (Вернер Клемперер), Вернер Лампе (Торбен Мейер) и Фридрих Хофштеттер (Мартин Брандт), занимавшие видные посты в судебной системе нацистской Германии. Их адвокатом выступает амбициозный и очень способный немецкий юрист Ганс Рольфе (Максимилиан Шелл, премия «Оскар»), убеждённый в том, что подзащитным несправедливо инкриминируют злодеяния, за которые несёт ответственность политическое руководство Третьего рейха. Однако полковник Тед Лоусон (Ричард Уидмарк), представляющий обвинение, полон решимости убедить трибунал в обратном.
Также в ролях: Монтгомери Клифт (Рудольф Петерсен, номинация на премию «Оскар»), Марлен Дитрих (фрау Бертхольт), Джуди Гарленд (Ирен Хоффман, номинация на премию «Оскар»), Уильям Шетнер (капитан Харрисон Байерс), Кеннет МакКенна (судья Кеннет Норрис), Джозеф Бернард (майор Эйб Раднитц), Алан Бакстер (бригадный генерал Мэтт Мерин).
© Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com
Рецензия
© Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com, 25.05.2013
Авторская оценка 9/10
(при копировании текста активная ссылка на первоисточник обязательна)
Как бы странно это ни выглядело, основой для фильма Стэнли Крамера, ставшего одним из принципиальных, поистине рубежных произведений в истории не только американского, но и всего мирового киноискусства, послужил одноимённый эпизод в скромном телевизионном альманахе «Театр 90», вышедший в эфир 16-го апреля 1959-го года. Естественно, писатель и кинодраматург Эбби Манн не мог упустить возможность, предоставленную Голливудом и более основательно и продуманно (в том числе – благодаря увеличению хронометража вдвое) изложить обстоятельства процесса, тщательно изученного по архивным документам. Любопытно, что партией герра Рольфе заинтересовался Марлон Брандо, однако режиссёр и сценарист, даже преклоняясь перед талантом «суперзвезды», отдали предпочтение сравнительно малоизвестному тогда Максимилиану Шеллу (правда, австрийцу, а не немцу), блестяще повторившему1 роль, исполненную на малом экране. Не менее удивителен тот факт, что столь, казалось бы, благодатный для театральной постановки материал был адаптирован для сцены (самим Манном) лишь сорок лет спустя, причём пьеса не произвела фурора, выдержав в нью-йоркском театре «Лонгакр» 56 представлений. Да и картина Крамера, вообще-то успешно начинавшего на продюсерском поприще, а на сей раз получившего в распоряжение солидный производственный бюджет в $3 млн., поначалу не вызвала ожидаемого зрительского резонанса – и лишь постепенно (вероятно, благодаря повторным выпускам) прокатная плата увеличилась до $5 млн.
Для зрителя, только открывающего для себя ленту и не ознакомившегося заранее с её сюжетом, наверняка станет сюрпризом, что авторы, вопреки названию, не обратились к главному Нюрнбергскому процессу – и вообще не намеревались (подобно советскому документалисту Роману Кармену в «Суде народов» /1947/) показать хронику этого эпохального события. Однако самоограничения, на которые пошли Крамер и Манн, в конечном итоге не просто не помешали реализации замысла – послужили обязательным условием для углубления в тему, для постижения сути явления. Скажем больше. Среди Малых Нюрнбергских процессов значились дела о генералах юго-восточного фронта и всём военном командовании, о расовых преступлениях, об айнзацгруппах, о врачах и даже о Главном административно-хозяйственном управлении СС – каждое позволяло осветить важные аспекты механизма функционирования нацистской Германии. Относительная – на фоне других, более громких злодеяний – внешняя «незначительность» инцидента тонко подчёркнута в фигуре старшего судьи, приглашённого из заокеанской «глубинки», отошедшего от дел, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что был выбран отнюдь не за прошлые заслуги, который тем не менее демонстрирует исключительную (похоже, для кого-то неожиданную) настойчивость в стремлении докопаться до истины. Но здесь уникальна (по-видимому, беспрецедентна) ситуация как таковая – обвинение в адрес тех, кто по роду своей деятельности призван соблюдать законность, кто априори ограничен рамками принятого законодательства и в идеале не имеет права поддаваться личным эмоциям, если вдруг сочтёт происходящее несправедливым. Естественно, это по максимуму использует представитель защиты, тем более что Рольфе прекрасно разбирается в тонкостях юриспруденции других стран, настаивая на том, что Яннинг с коллегами не нарушали общепринятых норм, и прозрачно намекая, что многие радикальные меры (например, стерилизация психически неполноценных людей), практиковавшиеся при фюрере, находили сторонников в тех же США. Почему судьи, «всего лишь» подписывавшие документы об отправке неблагонадёжных сограждан в Дахау, должны нести ответственность за творившиеся там зверства2, о которых они формально и не ведали? Не служит ли, напротив, свидетельством мужества то обстоятельство, что обвиняемые не подали в отставку, приняв решение оставаться на важном посту в непростое для страны время? Как можно осуждать убеждённых патриотов (качество, поощряемое всюду!) за поддержку, оказанную режиму в тот момент, когда достижения Адольфа Гитлера представлялись большинству бесспорными, особенно по контрасту с предшествовавшими годами разрухи и морального упадка?..
Наверное, если б речь шла об отвлечённой, чисто академической полемике, аргументы защиты одержали бы верх. Судья Хэйвуд вполне искренне выражает восхищение адвокату, отмечая безупречную логичность приводимых доводов и эмоциональную убедительность речей, не говоря уже о том, что юрист преследует по-человечески понятную цель – помочь родному народу сохранить остатки самоуважения. Хуже того, за прошедшее с Победы небольшое время радикально изменилась политическая ситуация, обострились и вылились в «холодную войну» идеологические разногласия между капиталистическим блоком и Советским Союзом. Угроза с Востока остаётся главной надеждой обвиняемых, и Эмиль Хан3 гневно бросает: «Сегодня вы выносите приговор мне – завтра большевики вынесут приговор вам!» Одновременно и Хэйвуд, и полковник Лоусон подвергаются осторожной, но настойчивой обработке (иначе не скажешь!) со стороны доброхотов, по-дружески просящих принять во внимание всю сложность положения и учесть, что сейчас требуется завоевать симпатии немцев, а не бередить старые раны. Но… как там у Ключевского? История – не учительница, а надзирательница, она ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков?.. Разве не в том суть, что обвиняемые некогда допустили постыдный компромисс с совестью и пошли на поводу у текущей конъюнктуры? Сложно предугадать, как бы повернулся процесс, если б не чистосердечное раскаяние и глубокое осознание своей вины (в первую очередь в морально-этическом, а уже затем – в юридическом смысле) доктором Яннингом, выступившим, вопреки настойчивым призывам адвоката, со страстной обличительной речью. Но и выдающийся (с мировым именем!) правовед втайне надеется на понимание, если не прощение, коллеги из-за океана, с удивлением, точно откровение, выслушивая очевидный вывод, к которому тот пришёл: большое начинается с малого.
«Это не должно повториться» – с такой мыслью завершаешь сеанс, даже узнавая из заключительных титров, что получила подтверждение прозорливость Рольфе. Справедливость не всегда логична, но нельзя, недопустимо, немыслимо, чтобы цивилизация, в известной степени сама ставшая объектом обвинения на деле, базировалась на сухом рационализме – на внешнем соответствии, а не на сути. В более узком смысле – на следовании букве, но не духу закона. Стэнли Крамер, начавший повествование с очень сильных, приобретающих символическое звучание кадров (взрыв свастики, водружённой на здание, сменяющийся панорамой развалин Нюрнберга), проявил недюжинное художественное чутьё, сведя к минимуму внешнюю эффектность действия – сосредоточившись на человеческих характерах. Режиссёр, всегда с редкостным мастерством подбиравший исполнителей, нередко предоставляя кумирам (как в данном случае Джуди Гарленд) шанс радикально изменить сложившееся амплуа, добивается от них потрясающих результатов. Стараниями мэтра каждому – от Спенсера Трейси и Берта Ланкастера до Шелла и Уильяма Шетнера – удаётся предельно ярко раскрыть собственную индивидуальность, причём это ни в коем случае не перерастает в бесплодную битву талантов и амбиций. За конкретными судьбами просматриваются контуры противостояния важных (быть может, стержневых для современности) идей.
.
__________
1 – Кроме того, из оригинального состава был приглашён Вернер Клемперер.
2 – Стэнли использует документальные кадры, снятые союзными войсками сразу после освобождения концлагерей.
3 – Почти цитируя слова Юлиуса Штрейхера, сказанные перед казнью.
Прим.: рецензия публикуется впервые
Материалы о фильме:
Соболев Р. Голливуд. 60-е годы. – М.: Искусство, 1975. – С. 24-25.
Стэнли Креймер: «Искать пути к взаимопониманию и миру» // Искусство кино. – 1983, № 12. – С. 60-62.
Карцева Е. Парень из нашего штата // Видео-Асс PREMIERE. – 1995, № 27. – С. 107-110.
Материалы о фильме (только тексты)
Добавить комментарий