Пепел и алмаз / Popiól i diament (1958)
Полнометражный фильм (приз ФИПРЕССИ Венецианского МКФ).
Другие названия: «Пепел и алмазы» / «Ashes and Diamonds» (международное англоязычное название).
Польша.
Продолжительность 103 минуты.
Режиссёр Анджей Вайда.
Авторы сценария Ежи Анджеевский, Анджей Вайда по роману Ежи Анджеевского.
Композитор Филип Новак.
Оператор Ежи Вуйчик.
Жанр: драма, военный фильм
Краткое содержание
8-ое мая 1945-го года, Польша, освобождённая от немецко-фашистской оккупации, готовится отпраздновать приближающийся День Победы. Однако в самой стране продолжается вооружённое противостояние. Мачек Хелмицкий (Збигнев Цибульский) и его командир Анджей (Адам Павликовский), прошедшие войну в рядах Армии Крайовой, участвовавшие в Варшавском восстании, получили приказ ликвидировать коммуниста Щуку (Вацлав Застшежиньский), вернувшегося из Советского Союза и назначенного секретарём местного обкома ПРП, но по оплошности убивают двух рабочих с цементного завода. В надежде исправить допущенную ошибку Мачек снимает номер в отеле «Монополь», где остановился и партийный функционер…
Также в ролях: Эва Кшижевская (Крыстина), Богумил Кобеля (Древновский), Ян Цецерский (портье), Станислав Мильский (Петязек), Артур Млодницкий (Котович), Халина Квятковская (Станевичова), Игнацы Маховский (Вага), Збигнев Сковронский (Сломка), Барбара Краффтовна (Стефка).
Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com
Рецензия
© Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com, 02.04.2016
Авторская оценка 10/10
(при копировании текста активная ссылка на первоисточник обязательна)
Любопытно желание ряда киноведов проследить в фильме, единодушно признаваемом вершиной «польской школы» и одним из нетленных шедевров мирового киноискусства, следование голливудским традициям. В частности, ссылаются на уговор Анджея Вайды со Збигневом Цибульским, накануне побывавшим в Париже и оказавшимся в курсе последних веяний, сымитировать манеру существования на экране Джеймса Дина – вплоть до прямых цитат из картин «К востоку от рая» /1955/ (например, в прологе с отдыхающим на траве Мачеком) и «Бунтарь без причины» /1955/. Бросается в глаза и параллель с «Дикарём» /1953/, где байкер в исполнении другого кумира молодёжи, Марлона Брандо, выглядел возмутителем спокойствия в заштатном американском городке и тоже вступал в мимолётный, заведомо обречённый роман с юной барменшей. Несомненно следование урокам Орсона Уэллса и оператора Грегга Толанда в части изобразительного решения, особенно в выстраивании продуманных, многосложных глубинных мизансцен, а острая интрига, напряжённая атмосфера и жёсткий, с налётом цинизма взгляд на уютный обывательский мирок указывают на близость эстетике нуаров. Можно привести и другие примеры и, кроме того, отметить влияние «Пепла и алмаза» уже на коллег из капиталистических стран: от Рене Клера, называвшего фильм в числе любимых, до новатора и авангардиста Жана-Люка Годара, заставившего своего Мишеля Пуакара также надеть солнцезащитные очки1 и если не курить крепкие венгерские сигареты, то хотя бы – взять псевдоним Ласло Ковач. Казалось бы, всё это подтверждает достаточно распространённое мнение о третьей полнометражной постановке Анджея Вайды, с восхищением встреченной на престижном Венецианском МКФ (приз Международной федерации кинопрессы ФИПРЕССИ), как о произведении, «соединившем» Восток и Запад. Сложно было не обратить внимания и на феномен рождения нашей собственной, социалистической кинозвезды (с превращением в легенду после ранней смерти) – объекта сознательного или невольного подражания тысяч юношей.
С вышеперечисленным действительно сложно спорить, особенно если знать о негласном законе развития искусства (и кинематографа в первую очередь), стремительно усваивающего и делающего общекультурным достоянием любые яркие достижения. Но глубинные причины «культового» статуса, полученного шедевром в ПНР, равно как и в СССР2, всё же вряд ли доступны тем, кто не воспринимал изложенный конфликт, что называется, нутром, моментально улавливая полунамёки и прочитывая умолчания. Речь не о цензурных ограничениях: режиссёр всегда (во всяком случае до начала «перестройки») отличался безупречным художественным и нравственным тактом и, говоря о ключевых, жгуче злободневных проблемах современности, не просто избегал плоских, лобовых решений и простых рецептов, а крайне осторожно затрагивал «запретные»3 темы. Когда Врона, начальник отдела госбезопасности, извиняется перед Щукой за утреннее происшествие, тот справедливо замечает, что раньше, когда приходилось сражаться в лесах, было проще: не возникало вопроса – кто враг. Мачек спокойно относится к колоннам советских воинов и даже не в силах скрыть восторг от танков Т-34, запечатлённых в кинохронике. Да и прочие бойцы АК, распущенной эмигрантским правительством, как известно, ещё в январе 1945-го года, ведут борьбу, пополнив ряды подпольной (как её деликатно характеризовали, опирающейся на террористические средства) организации «Вольность и неподлеглость», не с армией-освободительницей. Мало того, что, обратившись к одноимённому (написанному по свежим воспоминаниям, в 1948-м) роману, Вайда и писатель Ежи Анджеевский сосредоточили внимание, в отличие от первоисточника, на личности Мачека. Хелмицкий всей душой тянется к мирной, созидательной жизни, жаждет счастья с такой красивой и доброй девушкой, как Кристина, всё отчётливее осознаёт бессмысленность убийств соотечественников и гибели товарищей, в память о которых зажигает символические лампадки… Но ведь и Щука ни в коем случае не является человеком извне, посланником и исполнителем воли Москвы! Вспомним сцену, когда пожилой коммунист навещает квартиру сестры жены, не догадываясь, что именно там принималось решение о покушении, и узнаёт, что сын, воспитанный в лучших шляхетских традициях, стал «настоящим поляком». Авторы обращаются к моменту исторического излома, когда нация, избавившаяся от оккупации ценой шести миллионов жизней, оказалась расколотой изнутри – по сути, на грани гражданской бойни. На стороне каждого из участников конфликта своя, омытая кровью, выстраданная человеческая правда, и важно не то, что Щука погибает под фейерверки победных салютов, а схвативший шальную пулю Хелмицкий испускает дух на свалке, издавая душераздирающие хрипы и извиваясь в предсмертных судорогах. Это именно трагедия, хотя и не замеченная в разгар празднества добропорядочными панами и паннами, уже под утро, в полубессознательном состоянии, танцующими под знаменитый полонез Михаила Огинского «Прощание с Родиной». Её, великой трагедии, ёмким символом служит разрушенный костёл, где Мачек и Кристина укрылись от дождя, не обращая внимания на сорванное и висящее вверх ногами распятие… Важно, что остался в живых семнадцатилетний Марек, которому (а не, допустим, двуличному и подлому Древновскому, информатору и карьеристу) и выпадет шанс, отвечая на извечный вопрос «Зачем ты в мир пришел?», доказать оправданность высоких надежд поэта Циприана Норвида. Надежд на то, что «Из пепла нам блеснет алмаз, // Блеснет со дна своею чистой гранью». Пример подлинно диалектического осмысления Истории…
.
__________
1 – Уже не по причине здоровья, подорванного из-за безответной любви к Родине – вследствие длительного пребывания во время восстания под землёй, в столичных каналах.
2 – По воспоминаниям современников, кадр с Мачеком, держащим в руке автомат, висел у Андрея Тарковского, а на Илью Авербаха сеанс произвёл неизгладимое впечатление.
3 – Запретные опять же не по идеологическим соображениям, но по морально-психологическим ощущениям.
Прим.: рецензия впервые опубликована на сайте World Art
Материалы о фильме:
Любах Ежи. Пепел // Видео-Асс Премьер. – 1996, № 33. – С. 122-123.
Материалы о фильме (только тексты)
Добавить комментарий