Персона / Persona (1966)

Полнометражный фильм.

Швеция.

Продолжительность 85 минут.

Режиссёр Ингмар Бергман.

Автор сценария Ингмар Бергман.

Композитор Ларс Йохан Верле.

Оператор Свен Нюквист.

Жанр: драма

Краткое содержание
Заведующая больницей (Маргарета Крук) рассказывает молодой медсестре по имени Альма (Биби Андерсон) о пациентке, за которой ей предстоит ухаживать. Актриса Элизабет Фоглер (Лив Ульман) однажды впала в странное состояние на сцене, во время исполнения роли Электры, прямо на глазах у изумлённой публики, и с тех пор — то ли не в силах, то ли сознательно отказывается говорить. Последовав совету, женщины отправляются в летний домик у моря, пребывание в котором должно послужить отдыхом и произвести терапевтический эффект.

Также в ролях: Гуннар Бьёрнстранд (господин Фоглер), Йорген Линдстрем (сын Элизабет).

Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com

Рецензия

© Евгений Нефёдов, AllOfCinema.com, 02.09.2013

Авторская оценка 10/10

(при копировании текста активная ссылка на первоисточник обязательна)

«Сегодня мне кажется, что в «Персоне» – и позднее в «Шёпотах и криках» – я достиг своего предела. Что я свободно прикасаюсь к бессловесным тайнам, выявить которые способен только кинематограф». К высказыванию Ингмара Бергмана¹ есть резон прислушаться, тем более что именно эти фильмы (наряду с шедеврами предшествующего десятилетия, «Седьмая печать» /1957/ и «Земляничная поляна» /1957/) снискали наибольшее признание, вызывали разноречивые, но непременно взволнованные отклики, вдохновляли на творческие споры и ещё чаще – на подражания. Коллеги шведского мастера, от итальянца Пьера Паоло Пазолини до американца Стэнли Кубрика, поспешили выразить восхищение, искусствоведы (допустим, в лице Сьюзан Зонтаг) очень высоко оценили художественные и философские поиски, а, например, по итогам очередного – проведённого в 1972-м году – опроса журнала Sight and Sound лента заняла пятое место среди лучших кинокартин за всю историю. Возможно, постепенно ощущение новизны формы несколько притупилось, и сегодня «Персона» не покажется столь же загадочной и непостижимой, вызывая ощущение чётко выстроенного, продуманного, внутренне цельного произведения. Ингмар писал сценарий, когда проходил лечение в клинике Софияхеммет от двустороннего воспаления лёгких и пенициллинового отравления, пытаясь преодолеть кризис – переосмыслить негативный опыт, полученный во время работы на посту руководителя театра «Драматен». Любопытная параллель с сюжетом, не так ли?.. Но, право, не устаёшь поражаться тому, как из глубин глубоко личного замысла подчас вырастают некие универсальные принципы – проступают черты только-только формирующейся парадигмы. В данном случае подразумевается постмодернистское направление, с готовностью вобравшее сделанные открытия. Прямое или косвенное влияние картины просматривается, в частности, в поведанной Робертом Олтменом истории о «трёх женщинах», в грустном рассказе Алана Паркера о друзьях, вернувшихся с вьетнамской войны, в изощрённой притче Дэвида Линча о начинающей актрисе и незнакомке, потерявшей память. А Дэвид Финчер в «Бойцовском клубе» /1999/ надоумил Тайлера Дёрдена, подрабатывающего киномехаником, повторить дерзкую бергмановскую выходку – вмонтировать изображение эрегированного пениса (мелькающего на экране долю секунды, оставляя зрителя в сомнении, действительно ли кто-то посмел так дико пошутить?) и вдобавок развил саму идею повествования от лица человека, не ведающего о собственном раздвоении личности. Не случайно же монолог Альмы, показанный её глазами, а следом – ещё раз, с точки зрения Элизабет, с ужасом взирающей на говорящую жестокую правду медсестру, завершается кадром, когда разные половинки лиц героинь сливаются в одно лицо, словно речь шла вовсе не о двух женщинах.

Впрочем, режиссёр изначально – сразу, как только исчезает привычная заставка Svensk Filmindustri – настраивает нас на особое (расширительное? иносказательное?) восприятие излагаемых событий, а рабочее название, «Кинематография», помогает лучше понять искания. В его предостережениях нет восторженности дельцов с «фабрики грёз» (All That Cinema! That’s Entertainment!) – лишь стремление напомнить об иллюзорности предлагаемого зрелища, являющегося в лучшем случае отражением, а никак не картиной, не куском реальности, непосредственно открывающейся наблюдателю. Вслед за прокручиваемой под стрекот кинопроектора киноплёнкой на какое-то время возникают образы, взывающие к глубинным пластам подсознания, будь то воспоминания из детства (отрывок из какого-то наивного мультфильма) или религиозные чувства. Вернее, якобы взывающие, поскольку вбиваемый в ладонь гвоздь всё-таки заставляет усомниться (обратите внимание на фон!) в добросовестности отсылки к распятию Иисуса Христа, а перерезаемое ягнёнку горло оказывается, как выясняется тут же, частью не ритуала жертвоприношения невинного агнца Богу, а процесса мясозаготовки на скотобойне. И от макабрического фарса в духе ранних мельесовских кинопримитивов (использован номер трио «Братья Брагацци», снятый для «Тюрьмы» /1949/) естественно перейти к более сложному обману – к галерее неподвижно лежащих и накрытых белыми простынями людей: как только уверяешься в мрачной мысли, одна из мнимых покойниц открывает глаза. В финале и вовсе «непроизвольно» попадают в кадр увлечённые процессом члены съёмочной группы… Яснее, кажется, не выразить желания творца предостеречь публику от отождествления жизни с тем, как она воспроизводится и преломляется в искусстве. Но все мы подобно ребёнку из экспозиции (по-видимому, тому самому сыну, отвергнутому Элизабет, о котором говорила Альма), оторвавшемуся от книги Михаила Лермонтова «Герой нашего времени»² и тянущемуся к гигантской проекции лица матери, заворожены стремительным бегом образов на полотне киноэкрана.

Парадокс и, безусловно, огромная сила этого шедевра заключается в том, что, вопреки честному предупреждению автора, безоговорочно веришь драме, с таким вдохновением, на пределе эмоций разыгранной Лив Ульман и Биби Андерсон. Искушённая и не обделённая проницательностью женщина-доктор озвучивает здравое предположение, что безмолвие Элизабет – выражение тоски великой лицедейки по правде, гамлетовское стремление «быть», а «казаться». Однако куда больше говорят об истинных причинах странного обета молчания кадры с фру Фоглер, не могущей сдержать слёз, смотря телевизионную хронику с актом самосожжения (судя по всему, в знак протеста против американской агрессии во Вьетнаме) буддистского монаха или разглядывая фотоснимок с детьми в нацистском концлагере. Дар и проклятие художника в том, что он обострённее чувствует боль всего мира, слышит оглушающие крики скорби и отчаяния. Если для медсестры с «говорящим» именем³ непрекращающиеся рассказы о своём прошлом (о сексуальном приключении на пляже, об аборте, о нелюбимом женихе и т.д.) постепенно уподобляются исповеди, то у её пациентки это превращается в часть собственного внутреннего опыта, который с некоторых пор стыдно делать достоянием общественности. Забавно и грустно, что древние называли «персоной» театральную маску, однако постепенно слово стало чаще употребляться в переносном значении, в качестве синонима понятий «индивид», «личность» и… «лицо». Жизнь и искусство, грубая реальность и упоительная имитация тесно переплелись – и требуется глубокая, самоотверженная рефлексия, чтобы их различить, добраться до сути вещей и явлений. Не говоря уже о том, что надлежит с предельной осторожностью относиться к используемой методологии, к средствам познания себя и окружающегося мира, в идеале – следуя бэконовскому примеру в разработке нового органона.

Нет оснований полагать, что уверения режиссёра в том, что в отношении картины, имевшей исключительное значение для него персонально («Однажды я упомянул, что «Персона» спасла мне жизнь. Это не преувеличение»⁴), Бергману впервые было безразлично, как постановку примут зрители, неискренни. Но при всей сложности киноязыка фильм оказался сравнительно неплохо принят (в том числе за океаном, где прокатная плата составила $250 тыс.) публикой, прочувствовавшей, вероятно, что за мрачной атмосферой, за печальной и дисгармоничной музыкой Ларса Йохана Верле всё же таится светлая надежда на потенциальную возможность восстановить утраченную монолитность человеческого естества.

.

__________
1 – Бергман И. Картины. – Москва-Таллинн: Музей кино, 1997. – С. 67.
2 – Любопытно, что упоминание нашей литературной классики служит связующим звеном с предыдущей постановкой Ингмара, «Молчание» /1963/.
3 – По-испански  «alma» означает ‘душа’.
4 – Бергман И. Картины. – Москва-Таллинн: Музей кино, 1997. – С. 66-67.

Прим.: рецензия публикуется впервые

---

---

Материалы о фильме:
Швеция. «Персона» // Искусство кино. – 1967, № 7. – С. 63.
Рязанова О. Не говоря уже обо всех этих женщинах // Видео-Асс Фаворит. – 1994, № 08. – С. 17-19.

Материалы о фильме (только тексты)