Последнее метро / Le dernier metro (1980)
«Звезды» мирового кино
Андрей Плахов
Катрин Денев – истинно французская актриса
На окнах парижских автобусов недавно можно было встретить афиши с изображением Катрин Денев и с телефонным номером 278-90-00. «Застанете меня (даже после 22 часов), – гласила надпись, – я вам отвечу».
И она действительно отвечает: «Здравствуйте… Спасибо за то, что позвонили. Я – Катрин Денев. И раз уж мы вступили в разговор, напомню, что в новом фильме «Хорошенькое удовольствие» мою героиню зовут Клер». Так звучит записанная на магнитофонную ленту реклама новой картины режиссера Франсиса Жиро по сценарию известной журналистки Франсуазы Жиру. Позвонив по вышеозначенному номеру, можно получить сведения и о содержании ленты (Клер, оказывается, является связующим звеном между министром внутренних дел и президентом республики), и об участии в ней Жан-Луи Трентиньяна, который, присоединяясь к беседе, доверительным тоном сообщает: «Признаюсь вам, я обожаю Катрин… Простите, Клер».
Ловкий рекламный ход? Очевидно. Но, по признанию организаторов этой кампании, успехом своим она полностью обязана Катрин Денев, имя которой в рекламе практически не нуждается. Зрителя не приходится уговаривать на очередную экранную встречу с актрисой, и все банки открывают свои кредиты для фильмов с участием первой «звезды» сегодняшнего французского кино.
Известия, принесенные зарубежной прессой, любопытны вот еще почему. Катрин Денев никогда не была, подобно другим «звездам», эталоном для подражания; находясь в центре внимания публики, она сохранила некую присущую ей недоступность. Очень часто ставила она в тупик своих почитателей, ломая представления, порожденные ее экранными образами. Находясь на виду у всех, она осталась словно бы не до конца понятой.
Передо мной – киножурналы разных лет, по которым можно проследить творческую биографию актрисы. Именно творческую – хотя на страницы падкой до сенсаций печати, разумеется, попали и торопливые свидетельства личной жизни знаменитости.
Бросается в глаза, что пресс-информация о Катрин Денев лишена налета скандальности, нередко сопутствующего кинозвездам ее ранга. Неизбежно приняв на себя многие издержки сверхпопулярности, актриса тем не менее сумела выдержать дистанцию, избежать отождествления со своими экранными персонажами. Ведет себя демократично и просто, решительно заявляет: «Во Франции, да и в Европе, больше нет «звезд». Во всяком случае, я не считаю себя таковой. Когда я спорю с людьми, у меня нет впечатления, что ко мне обращаются как к «звезде»: этого я бы не потерпела. Предпочитаю иметь с окружающими прямые отношения». Может показаться парадоксальным, но именно это сделало Катрин защищенной от всякого рода скользких вопросов. «Презираю людей, которые обнажают свои чувства перед прессой», – подчеркивает она.
Катрин Денев, кажется, еще совсем недавно не слишком уверенная в себе дебютантка, может отметить уже двадцатипятилетие работы в кино. Первые профессиональные шаги ей облегчило происхождение – в семье многие были актерами, а старшая сестра Франсуаза Дорлеак (Денев – псевдоним актрисы) считалась одной из самых способных исполнительниц в фильмах режиссеров «новой волны». Вскоре после совместных съемок двух
127
сестер в картине «Девушки из Рошфора» Франсуаза погибла в автокатастрофе, к Катрин, к тому времени уже не менее известная, оказалась невольной наследницей и ее славы…
Роли юной Денев не очень-то запомнились как ей, так и зрителям. «В то время, – говорит актриса, – мне нравилось сниматься, но целиком это не удовлетворяло меня. Я не вполне знала, чего хочу, и поэтому как бы плыла по течению. Я словно еще находилась в коконе – ждала, спала. Пока не встретила Жака Деми. Тогда все приобрело другой смысл».
Деми снял Катрин Денев в «Шербурских зонтиках» – фильме, принесшем ей мировую известность. Отмеченная в 1964 году главной наградой в Канне, эта картина снискала вскоре успех и у нас (два года назад фильм, ставший уже своего рода классикой, показали по советскому телевидению к национальному празднику Франции). Почему же именно здесь раскрылся «кокон» Катрин Денев и было раз и навсегда порушено клише миловидно-стандартной блондинки?
Тип внешности молодой актрисы – хрупкий силуэт, благородная пластика, достоинство и задумчивость по взоре – при внимательном взгляде изобличал будущую принадлежность к галерее «романтических дам» французского кино. Их королевой была Мишель Морган, чья тоска по идеалу окрашена трагизмом; их
128
«лирической героиней» – Даниель Даррье. Спустя несколько лет обеим мучилось стать партнершами Катрин Денев в фильмах «Бенжамен» и «Девушки из Рошфора», и тогда преемственность актерской традиции бросилась в глаза. Правда, к тому времени в облике Катрин проявилось и нечто не свойственное ее предшественницам…
Ещё до «Зонтиков» Денев снялась в весьма средней и претенциозной картине «Порок и добродетель». Поставил ее Роже Вадим – первооткрыватель многих «звезд»; в их числе Брижит Бардо и Джейн Фонда. В данном случае, однако, он лишь эксплуатировал типаж юной исполнительницы, не попытавшись даже штрихами прочертить се индивидуальность. «Мне кажется, – говорила потом Катрин Денев, – Вадим сожалеет по поводу того, что недостаточно хорошо оценил мои актерские возможности… Я играла вместе с Анни Жирардо. Она была порок, а я – добродетель».
У Деми Катрин досталась роль скромной провинциалки, чья пресловутая добродетель подверглась испытанию не какими-то инфернальными силами порока, а самой что ни на есть обыденностью. И оказывалось, что добродетель весьма подвержена коррозии. Пускай мир этой совершенно оригинальной кинооперы был выстроен по законам звуковой и цветовой гармонии и даже галантерейный дизайн современного города обретал на экране волнующую живописность. Все равно в идеальном облике Катрин Денев, в ее сдержанной, неакцентированной манере игры угадывался характерный для «новой волны» горько-иронический комментарий. Слишком легко перетасовываются пары, слишком эфемерны чувства, расцветающие в лучах комфорта, но вянущие, когда они подвергаются испытанию временем и расстоянием. В вечном сюжете мелодрамы обнаруживался актуальный нравственно-психологический подтекст.
Получив известность в фильмах режиссеров «новой волны», Катрин Денев не стала сознательной участницей этого направления по французском кино. («Мое участие здесь не было достаточно весомым»), но впитала принесенное им своеобразное отношение к актерскому амплуа. На какое-то время узаконенное в зрительском сознании постоянство образа, мифа перестало пленять; в цене выросли риск непосредственности, неожиданность импровизации. На экране появилось множество новых лиц. Но мало кому, подобно Катрин Денев, удалось сделать необходимый шаг от импровизации к перевоплощению без уступок канонам прежней мифологии.
Позднее критиками было неписано множество страниц с намерением выявить и объяснить загадку Катрин Денев, которую окрестили ни много ни мало новоявленной Гретой Гарбо. Особенно поражает разноликость и даже, казалось бы. несовместимость се персонажей – при сохранении удивительного внутреннего единства образов. В связи с этим говорят об особом даре Катрин Денев завораживать зрителей, о магии се «ледяной маски», о волнующей двусмысленности, которая окрашивает экранные портреты самых земных ее героинь.
Действие этой магии, по-видимому, универсально: даже в Америке, «где никогда не пользовались успехом французские вина и французские актрисы», для Катрин Денев, совсем немного проработавшей за океаном, сделали исключение, признав ее в результате опроса «самой красивой актрисой мира». Представляя Денев на американском телевидении, маститый голливудский режиссер Джордж Кьюкор говорил: «Катрин обладает необычайной властью над зрителями. Ее романтизм проявляется в ролях самых жестоких и реалистичных. Думаю также, что она не предназначена для одного типа ролей, но может играть все».
Когда Денев в середине 60-х годов предстала на экране в облике женщин с явно выраженным психическим надломом, заговорили о ее непостижимой трансформации, о том. что «Белоснежка превратилась в колдунью, которая тем страшнее, что сохраняет всю привлекательность своей красоты». В этой двойственности находили отголосок классического сюжета о докторе Джекиле и мистере Хайде, а критик Ив Алион безапелляционно писал: «Когда на экране Катрин Денев, значит, недалеко безумие, ледяное и удушающее безумие».
Думается, однако, все обстоит не столь зловеще. Конечно. Катрин Денев могла бы выступить н у мэтра ужасов Хичкока (проект их совместного фильма остался неосуществленным), а недавно в картине «Алчность» она весьма выразительно сыграла… женщину-вампира. Но ее творческие взлеты связаны все же преимущественно с другими ролями, где все решает не намеренно форсированная инфернальность, а психологическое мастерство и глубокое вживание в режиссерскую концепцию – если, разумеется, она того заслуживает. За «Денев романтической» очень скоро открылась подлинно современная актриса, умеющая зрело, до микроскопических деталей, анатомировать внутреннюю жизнь своих героинь. В этом смысле у нее были во Франции только две соперницы – Жанна Моро и Роми Шнайдер, но обе развили в себе эти качества в зрелом возрасте. Денев же еще не было тридцати, когда она сыграла многие из своих лучших ролей.
Уже тогда она попала в поле зрения ведущих режиссеров разных поколений и художественных пристрастий – и во Франции, и за границей. Сыграла у Романа Полянского в «Отвращении» (1964), у Луиса Бунюэля в «Дневной красавице» (1967) и «Тристане» (1970), у Франсуа Трюффо в «Сирене с Миссисипи» (1969). Трюффо был поражен редким актерским инстинктом Денев, всегда подсказывающим ей точное решение. В двадцать пять лет она стала идеалом актрисы для Бунюэля – классика кинематографа!
Конечно, такой быстрый взлет трудно было предсказать. Катрин Денев полушутя-полусерьезно объясняет его тем, что ее актерская карьера попала в хорошие руки – ее собственные. И вместе с тем: «Никогда не появляюсь на съемочной площадке с заранее подготовленными приемами. Оставляю это режиссеру, который раскрывает во мне то, что ищет. Люблю, когда меня ведут. Еще при выборе сценария руководствуюсь прежде всего темой и отношением к режиссеру». Плюс трудолюбие и самодисциплина – это подтверждают все, кто работал с Денев. Ее достижения связаны со строгим следованием этим принципам, а сравнительно редкие неудачи – с отступлением от них.
Порой и в сугубо коммерческих фильмах, например в знакомом нам «Майерлинге», Денев остается тонкой актрисой. Здесь даже ее природное изящество становится иным, не современным и не французским, словно преображаясь в атмосфере Вены времен Франца-Иосифа. Впрочем, поскольку фильм отнюдь не передает этой атмосферы, приходишь к парадоксальному выводу, что ее дыхание вносит сама исполнительница…
Бывает и иначе. Трижды (после «Зонтиков») снимаясь у Деми – в картинах «Девушки из Рошфора», «Ослиная шкура» и «Самая большая сенсация с тех пор, как человек ступил на Луну», – Катрин Денев сделала все от нес зависящее, но так и не повторила успеха «Зонтиков». По-хозяйски уверенно чувствуя себя в фильмах Деми, актриса – что обычно ей не свойственно – солирует, в ее игре заметен от-
130
тенок превосходства, присущего «звезде». В «Девушках из Рошфора» она откровенно демонстрирует себя, свои наряды. Пусть именно так должна вести себя юная Дельфина, для которой жизнь – сплошной праздник, ожидание счастливой встречи, премьера на балу удачи. Дело, однако, в том, что сама Катрин Денев давно выросла из этого блаженного состояния.
Уже в героине «Зонтиков» удивляло сочетание мечтательности и трезвости, простодушия и внутренней смуты. А соединение несоединимого – источник бурь и терзаний. Так что относительно спокойное, подвластное обстоятельствам течение жизни девушки из приморского городка, будь то Шербур или Рошфор, вскоре прерывается. И начинается история молодой женщины, раздираемой комплексами и противоречиями. женщины, одновременно властной и беззащитной, часто – жестокой. Апофеозом этой темы, прозвучавшей еще в «Отвращении», стала бунюэлевская «Тристана».
В ней героиня Денев поначалу предстает хрупкой добродетелью Но режиссер – выдающийся демистификатор – вскоре даст нам узнать ее настоящую цену. Осиротев и очутившись под опекой своего дядюшки дона Лопе. Тристана инфантильно уступает его влиянием – будь то назойливо прокламируемый культ свободы или обуявшее старика влечение. Далее Бунюэль словно бы развертывает – изобразительно и сюжетно – испанскую пословицу: «Бог сказал – возьми то, что хочешь, и плати за это». Дон Лопе платит предательством своих идеалов, одиночеством, презрением и ненавистью Тристаны, наконец, жалкой смертью. Тристана платит не только утратой молодости к красоты, но торжеством в се душе иссушающих бесовских сил, демонов нерассуждающей мести. Он расплачивается за то, что уверовал в собственную вседозволенность. Она – за неспособность к духовному сопротивлению.
В суровом бунюэлевском мире Катрин Денев не смягчает, но, с неподкупной актерской точностью и логикой прослеживая эволюцию своей героини, не даст поводов для разного рода декадентских, натуралистических или клерикальных толкований. Страшен физический облик Тристаны, превратившейся в калеку, но еще страшнее облик ее души, совсем недавно чистой, как лист бумаги. Абстрактная чистота бессмысленна, если за ней не стоит личностный опыт отстаивания добра. Так же как зло преуспевает в определенных условиях, когда оно сталкивается с недоразвившейся личностью, окончательно подавляя ее и оказываясь умнее своего противника. Но зло неизбежно порождает зло и обращается против самого себя. Таковы в самом общем виде философские истины Бунюэля. Художественно доказать их в «Тристане» режиссеру помогло умение Катрин Денев играть движение характера, проникая в самые его глубины.
О том, что актрисе совершенно не свойственно болезненное декадентское мироощущение,
131
свидетельствует и ее любовь к исконно французскому жанру – комедии. Сразу после съемок у Полянского, который стремился в образе героини Денев показать патологический «ландшафт одного мозга», актриса сделала поворот на 180 градусов, выступив в картине Жан-Поля Раппно «Жизнь в замке». «Я очень люблю этот фильм, – говорит она. – Я обожаю комедии. Сделать достаточно качественную комедию очень трудно – вероятно, труднее всего».
Правда, а 70–80-е годы общая ситуация во французском кино складывается так. что популярные жанры – комедия, детектив – все больше коммерциализируются. Катрин Денев, известная строгостью критериев при выборе сценариев и режиссеров, вынуждена иногда отступать от своих принципов Но при этом она не выдает желаемое за действительное Говоря о «Майерлинге», делает понимающее лицо: «Да, в самом деле… А ведь можно было кое-что сказать и в этой истории». Когда речь заходит об одной картине, которую она считает крупной неудачей. Катрин вспыхивает: «Молчу. Я не люблю говорить неприятные веши, предпочитаю ничего не говорить. Я ведь вспыльчива, и мне трудно притворяться… Единственное, что могу сказать актерам, которых судьба может свести с этим постановщиком: берегитесь! Требуйте, перед тем как подписать контракт, окончательный вариант сценария. Все».
Это не капризы, а разговор по существу об основах профессии. Вполне сознательно подчиняясь режиссеру, актер вправе и от него кое-чего ожидать. «Иные постановщики, – сетует Катрин Денев, – меня удивляют. Не понимаю, как можно стать режиссером, не научившись говорить с актером». Снимаясь у художников мирового класса, она всегда готова поддержать интересный проект дебютанта и выступить в его первой картине, если верит, что дело того стоит. Поддержать прежде всего личным участием, ибо после нескольких пробных опытов Денев отказалась быть продюсером. Почему? Ведь столь же сверх популярные Делон и Бельмондо сами финансируют свои фильмы. «Да, поскольку никто им уже не в состоянии платить, – иронически замечает актриса. – Стали продюсерами по необходимости. Со мной все иначе. К тому же, я быстро поняла: сам факт, что я продюсер, осложняет мои контакты со съемочной группой. Ненавижу отношения, основанные на силе».
Денев никогда не училась в школах актерского мастерства, не играла в театре – она актриса только кинематографическая и подчеркивает сама, что предпочитает монтажный, фрагментарный способ работы над ролью. Она сдержанна и никогда полностью не сливается с создаваемым образом, потому личность ее, бесспорно ощутимая, наполовину скрыта, лишена острых углов, четкого профиля и всегда оставляет место для зрительского воображения. В этом смысле правы те, кто говорит об особой магии Денев, о контрасте между ее внеш-
132
ностью и глубинным наполнением ролей. За этой особенностью приоткрывается главная тема Катрин Денев в искусстве. Ее можно определить как несовпадение романтической мечты и тусклой, прозаичной реальности, а на следующем этапе – как уродливую деформацию самой мечты, вытесненной в подсознание.
Пожалуй, Бунюэль, как никто, использовал эту актерскую и человеческую доминанту Денев в целях социального анализа буржуазной психологии. Как написано в одной из статей, посвященной актрисе, «это соответствует сюрреалистскому юмору Бунюэля, который открывает целый океан, пропасть между видимостью и сущностью, между внешней лощеной оболочкой буржуазии и ее кошмарами и фантазиями».
Но и этот запечатленный экраном облик актрисы не остается неизменным.
Катрин Денев утверждает: «Думается, я развиваюсь сегодня в более реальном направлении, чем прежде, что я представляю нечто более конкретное для людей». В жизни ее занимают и проблемы охраны окружающей среды, и судьбы женской эмансипации, и многое другое в охваченном тревогами мире. По ее мнению. «безответственно говорить: не имею понятия о политике». И тот ракурс, в котором Катрин Денев показывает современную женщину, тоже по-своему показателен для сегодняшних исканий наиболее талантливых художников западного кино.
На последнем Московском кинофестивале мы вновь встретились с Катрин Денев. В фильме Андре Тешине «Отель «Америк» она сыграла женщину-анестезиолога из провинциального городка. Профессия не героини символична: и в жизни она пытается утолить душевную боль случайно встреченного молодого человека, одержимого какой-то неясной смутой (одна из последних ролей Патрика Деваэра).
И все же высшим достижением Катрин Денев в ее сегодняшней работе стала главная роль в «Последнем метро» Трюффо. Картина очаровала французов тонкой стилизацией эпохи, которая при всем своем трагизме выявила духовную силу нации. Париж периода гитлеровской оккупации. Режиссер небольшого театра скрывается в подвале от нацистских преследователей, при этом пытаясь еще и руководить труппой. Главная нагрузка падает на его жену – актрису, вынужденную не только неустанно репетировать, но и улаживать финансовые дела и конфликты с зла-
133
стями. В эти полные напряжения дни в жизнь Марион входит новая любовь…
Роль Марион необычайно сложна: героиня скрывает свои переживания не только от мужа и любимого человека, но даже и от себя самой. Катрин Денев доносит до зрителей суть своих эмоций исключительно через нюансы интонаций и мимики. Они неожиданно прорываются во время репетиций и спектаклей, когда виновник волнения героини оказывается столь близко – партнером по сцене. И несмотря на все старания, Марион не может остаться непроницаемой для мужа, который слушает запись репетиций. Вспыхнувшую любовь невозможно скрыть… Классический конфликт между чувством и долгом Катрин Денев воплощает как борьбу двух разных чувств, двух привязанностей, каждая из которых имеет свое право на существование. А нравственный стоицизм, пронесенный героиней Трюффо через все испытания, как бы подчеркивает неистребимость духовной жизни даже в самые тяжкие часы истории.
«Последнее метро», как в свое время «Шербурские зонтики», красноречиво напомнило, что Катрин Денев, сколько бы она ни снималась за рубежом, истинно французская актриса. Все самое сокровенное в ней словно перекликается с женскими образами Стендаля, с полотнами Ватто и импрессионистов, с песнями парижских шансонье, с лентами Карне и Превера. Лучшее из созданного ею вчера и сегодня органично вошло в киноискусство Франции, во французскую культуру.
134
Добавить комментарий