Проект А / ‘A’ gai wak / Project A (1983)

Джекки Чан. Останется мое имя… // Мы. – 1992, № 2-3. – С. 135-139.

Кумиры и звёзды

Джекки Чан. Останется мое имя…

Имя известного гонконгского киноактера Джекки Чана не нуждается в особых комментариях.

Десятки миллионов человек смотрели фильмы с его участием в нашей стране, но особой популярностью Джекки Чан пользуется у молодежи, которая видит в нем преемника великого Брюса Ли. И в то же время о самом Джекки Чане нам известно немного.

И как показывают приходящие к нам письма, читатели хотели бы знать об этом неординарном человеке гораздо больше.

Выполняя их просьбу и рассказывая о Джекки Чане, мы решили пойти не по совсем обычному пути и сделать своеобразное интервью с Джекки Чаном, используя его выступления на страницах зарубежных газет и журналов.

Свое интервью мы решили начать с простого вопроса:

– Кто вы, мистер Джекки Чан!

– Я? Неужели в вашей стране так плохо знают мои фильмы, что необходимо отвечать на такой вопрос?

– Ни в коем случае, Джекки… Поверьте мне на слово, вас знают так же хорошо, как, скажем, в вашем родном Гонконге или в Японии. Но пока вы нам известны только как прекрасный артист и мастер кунг-фу. А вот что за человек Джекки Чан, чем он живет, что он любит, как снимает свои фильмы, мы не знаем. И поэтому в все-таки повторю свой вопрос еще раз: кто вы, мистер Джекки Чан?

– Если ответить на ваш вопрос коротко, то я бы сказал, что я очень счастливый человек!

– Ответ довольно редкий. Обычно те, кого нам приходится интервьюировать, более сдержанны…

135

– И тем не менее это так!

– Вероятно, нам остается только сделать вывод, что вы родились под счастливой звездой!

– А вот этого бы я, принимая во внимание мое детство, не сказал… Ведь я родился в такой нищете, что даже видавшая виды акушерка, принимавшая роды, была изумлена той жалкой обстановкой, в которой мы жили, и посоветовала, как мне говорили позже, сразу же отдать меня в какой-нибудь приют. Она серьезно опасалась, что я просто-напросто не выживу в тех страшных условиях. Конечно, мои родители не сделали этого, но, поверьте, я и теперь не могу без содрогания вспоминать свое детство, которое ассоциируется у меня с голодом, лачугами, нищетой…

– А потом вы остались в Гонконге одни?

– Да… Мои родители в поисках лучшей доли уехали в Австралию без меня, так как у них не было денег, чтобы купить мне билет на самолет. Правда, надо отдать им должное, на произвол судьбы они меня не бросили, определив в одну из многочисленных гонконгских школ так называемой «китайской оперы», в которой готовили… знаете, я даже затрудняюсь сейчас сказать, кого в ней готовили. Что-то среднее между самодеятельным артистом и мастером боевого искусства. Но тем не менее дала мне эта школа очень много благодаря тем огромным нагрузкам и строжайшей дисциплине, которые царили в ней. Чего мы там только не изучали! Различные виды кунг-фу, пластику, работу с оружием, хореографию… Достаточно сказать, что с нами занимались более двадцати преподавателей, каждый из которых вел отдельную дисциплину. И как вел! Строго, придирчиво и, я бы сказал, ревниво… Да что там говорить, это была жестокая школа, но она пошла мне на пользу. Во-первых, она приучила меня к тяжёлому, часто через «не могу», труду, без которого, поверьте, нет ни великого артиста, ни большого спортсмена. Во-вторых, она хорошо закалила меня как физически, так и духовно. Да иначе и не могло быть, ведь любой человек, если будет работать по восемнадцать часов в сутки, а мы работали в школе именно так, будет развиваться, хочет он того или нет. И, в-третьих, эта школа заложила в меня прекрасную базу для дальнейшего совершенствования. Уже позже я самостоятельно изучил некоторые стили кунг-фу, каратэ, хапкидо именно благодаря этому фундаменту, и надо сказать, что я делал это без особого усилия. И я смело могу сказать, что без этой «китайской оперы» не было бы того Джекки Чана, который сейчас добился кое-каких успехов…

– И вы уже тогда начали подумывать о кино?

– Нет… Я думал тогда совсем о другом: о том, что мне делать после окончания школы. Ведь мне была слишком хорошо известна судьба многих ребят, покидавших школу, и судьба эта была далеко не такой счастливой. Большинство из них становилось профессиональными гангстерами, состояли «на службе» в должности боевиков или телохранителей. Естественно, мне такая участь не нравилась. Но кто знает, чем бы все это закончилось, выбирать-то мне особенно не приходилось, если бы в один прекрасный день владелец нашей школы не решил создать при ней небольшую актерскую группу для участия в фильмах, которые вошли в историю под названием «фильмы кунг-фу»… К величайшему своему удовлетворению, в эту сферу попал и я. Меня заметили и стали приглашать для участия в этих фильмах многие известные режиссёры. Правда, и в этой группе мне приходилось работать до седьмого пота…

136

– А Вас не пугало то, что уже «гремел» некоронованный король кунг-фу Брюс Ли?

– Пугало, конечно. Ведь Брюс Ли был кумиром миллионов людей, и в том числе моим. Я помню, как буквально десятки раз просматривал фильмы с его участием, изучая каждое его движение, каждый жест, а потом целыми днями повторял их. Но с другой стороны работа Брюса и вовсе не означала, что никто другой не должен сниматься в подобных фильмах. Другое дело, что я мог сыграть слабее. Но ведь если, скажем, Ален Делон сыграл в каком-то фильме гангстера, то это вовсе не означает, что никто больше не должен играть его! К тому же, мои фильмы в корне отличаются от фильмов с участием Брюса Ли.

– И главное это отличие заключается в том, что…

– …что Брюс Ли всегда играл суперменов. Да, все положительные герои любого его фильма всегда с ним, но он далеко не с ними. Брюс Ли постоянно держит дистанцию человека выдающегося, который только в силу каких-то обстоятельств окружен простыми смертными… У меня же этого нет. Мои герои – самые обыкновенные ребята, порой наивные, порой смешные, но никогда не жестокие, в отличие от героев Брюса Ли. И далеко не случайно на моих фильмах часто звучит смех.

– А нельзя ли это понимать так, что любой смертный способен овладеть боевым искусством так, как им овладели вы и Брюс Ли?

– Наверное, все-таки нет… Любой человек, занимаясь самым серьезным образом кунг-фу, несомненно, может достичь довольно высоких результатов. Но чтобы достичь уровня Брюса Ли, ему надо по крайней мере Брюсом Ли родиться. Хотя я опять же повторю, что, даже родившись Брюсом Ли, надо и тренироваться так, как тренировался Брюс Ли.

– Насколько мне известно, вас довольно сурово критиковали за некоторую, я бы сказал, опереточность в постановке боевых сцен, особенно в первых ваших фильмах…

– Да, так оно и было… Что поделаешь, публика не любит эрзацев ни в каком виде. Но, с другой стороны, что я мог поделать? Ведь у меня никогда не было «уличной» школы драк, которая была у того же Брюса Ли, и я переносил на экран то, чему меня учили в «китайской опере» с ее мягкостью и пластикой. К тому же, как известно, стиль человека – это сам человек, а у меня, насколько я помню, никогда не было жестокости по отношению к окружающим меня людям. И вполне понятно, что мне пришлось перестраиваться уже на ходу, делая ударение в тренировках на силу и скорость. Как писали те же критики, уже в фильме «Проект A» мне удалось отойти от чистого кунг-фу и приблизиться к жестокой реальности жизни…

– Но от трюков вы тем не менее не отказались. Более того, вы продолжаете их усложнять…

– Да, трюки – это моя слабость… Я начинаю думать о них, когда читаю сценарий того или иного фильма. И по мере того, как растет количество фильмов, растет и число трюков, и их сложность. Но ведь иначе и быть не может. Ведь завтра зритель уже не пойдет смотреть то, что он видел вчера. И самое страшное для меня, если он вдруг скажет, что Джекки Чан повторяется. Сейчас очень много классных каскадеров в разных странах, и мне приходится проявлять чудеса изобретательности, чтобы находить каждый раз что-то новое, что могу пока делать только я один. Но как только мое умение становится достоянием других, я должен идти вперед.

– И платите вы за это, насколько я знаю, довольно высокую цену.

137

– Да, это, к сожалению, так… У меня слишком мало осталось целых сухожилий, костей и мышц после всех моих трюков. Иногда я не в силах согнуться над умывальником. А какие боли я испытываю иногда по ночам, знаю только я один. К тому же некоторые из моих трюков просто-напросто опасны для жизни. Так было, например, в «Доспехах Бога», когда я, прыгнув с большой высоты на крону дерева, попал на ветку, которая сломалась, а я рухнул на землю. На съемках «Проекта A» я неудачно прыгнул с пятидесятифутовой высоты и упал на бетонную площадку. Меня спасли только великолепные хирурги, сделавшие мне операцию мозга…

– И невольно возникает вопрос, Джекки. Стоит ли потерянное здоровье той славы и даже богатства, купленных такой дорогой ценой?

– Вы знаете, на этот вопрос я не могу ответить даже себе, если на него вообще, конечно, можно ответить. Зачем больной Брюс Ли работал по восемнадцать часов? И мне кажется, что я уже не волен в своем выборе, это происходит помимо меня. Наверное, таково мое предназначение на земле, которому я и следую по мере сил. Не помню, в какой книге один из героев говорит, что дело не в том, какие дороги мы выбираем, а в том, что внутри нас выбирает эти дороги… И как знать, отнимите у меня эту возможность рисковать, я, может быть, умру скорее.

– И вы не испытываете при этом никакого страха?

– О если бы это было так! Боюсь, и еще как боюсь! Иногда меня бросает в дрожь только при одной мысли, что я должен буду сделать. Но как только я оказываюсь на съемочной площадке, в меня вселяется какой-то бес. Я иду на все. Я ломаю себе руки. Я могу сломать ногу. И это меня не беспокоит. В такие моменты я становлюсь одержимым. Конечно, временами я дрожу и делаю страшные трюки, потому что люди их ждут от меня. Хотя поклонники – вот тот адреналин, который вселяет силу и стремление совершить невозможное. Если бы этого не было, я бы посчитал сумасшедшим любого, что предложил бы мне прыгнуть с крыши многоэтажного дома или нырнуть головой вниз в узкий вертикальный люк глубиной в 70 футов… Наверное, поэтому я не очень-то люблю сниматься во всяких любовных сценах. Ведь это может сделать любой. То же, что делаю я, я должен по возможности делать один. И поймите меня правильно, это не поза, а желание радовать зрителей и оставаться как можно дольше в кинематографе. Ведь зрители любвеобильны, но и безжалостны, и часто вчерашний кумир сегодня становится посмешищем.

– Но ведь это же адский труд!

– А вы видели много людей, которые становились звездами без труда. Я – нет. Знаете, как снимал боевые сцены Брюс Ли? Так, что и он сам, и его артисты буквально падали к концу дня без сил. К тому же после того, как я несколько отошёл от чистых фильмов о кунг-фу, мне надо было учиться многому другому, что необходимо знать и уметь артисту тех фильмов, которые мы ставим теперь и которые называем фильмами действия.

– Скажите, Джекки, только честно, вас не утомляют все эти прыжки и?..

– Гримасы, хотите вы сказать? В какой-то степени утомляют, чем старше я становлюсь, тем больше я размышляю над тем, что мне делать дальше… Конечно, я прекрасно понимаю, что являться на суд, и порою безжалостный суд зрителей в пятидесятилетнем возрасте все с теми шутками и улыбкой по крайней мере несолидно. И я думаю, что со временем попробую себя

138

в других жанрах, вплоть до трагедии. Но пока… Пока я еще молод и не сказал своего последнего слова в фильмах действия.

– А что Вы думаете о том влиянии, которые Вы, как и каждая кинематографическая и спортивная звезда, оказываете на молодежь?

– Если признаться честно, то я думаю больше о том, как сделать это влияние более положительным. Я никогда не снимаюсь в фильмах с наркотиками, пьянством и прочей грязью. Мне это просто неприятно. Ведь на свете нет ничего прекраснее молодости, и тратить ее на какие-то сомнительные удовольствия я считаю преступным. Наоборот, мне хочется привить молодым людям любовь к жизни, к труду, к окружающим их людям…

– И к ушу…

– Да, конечно, и к ушу. Ведь трудно найти более замечательное средство для достижения той знаменитой гармонии духа и тела, о которой написано в древних философских трактатах. Ушу, если, конечно, к нему относиться серьезно и бережно, способно воспитать настоящего человека, сильного, смелого и свободного.

– Свободного от чего, Джекки?

– От всего того, что принижает человека, делает из него раба. Человек, который через ушу если и не познает, то хотя бы приблизится к познанию тех великих законов, которые правят нашей Вселенной. И, поверьте, такой человек будет свободен и от зависти, и от злости, и от ненависти. Он рано или поздно познает, что миром в конечном счете правят Добро и Любовь…

– И будет таким же милосердным, как Джекки Чан?

– Возможно… я слишком хорошо познал на собственном опыте, что такое нищета и равнодушие. И именно поэтому я делаю все, чтобы помочь таким же бедным детям, каким был я сам. Я усыновил несколько сирот и взял под свою опеку около трех десятков китайских мальчишек, плачу за учебу молодых людей в университетах, довольно крупные суммы выделяю на лечение тяжело больных детей в лучших клиниках. В Гонконге есть «Фонд Джекки Чана», который выделяет средства на содержание и благоустройство детских домов.

– И тем не менее вы в то же время являетесь своего рода злым демоном для некоторых ваших поклонниц…

– О, вы затронули довольно больную для меня тему… Да, это, к сожалению, так. И поверьте, я с огромной душевной горечью думаю о двух девушках, которые покончили из-за меня жизнь самоубийством. И все же меня утешает только то, что ими двигало, наверное, все-таки не совсем здоровое чувство.

– А как, Джекки, обстоит дело с чувствами у вас?

– Иными словами, не собираюсь ли я жениться? Отвечу вам шуткой. Человеку, который на дружеской ноге с самыми красивыми девушками и женщинами Азии, довольно трудно сделать окончательный выбор…

– Но надо полагать, что в этой шутке есть и доля правды?

– Как и в любой другой…

– И традиционный вопрос, Джекки: каковы ваши планы на будущее?

– Планы у меня одни: работать и еще раз работать! Снимать не меньше двух фильмов в год. А если сказать честно, то пока о своем будущем я не беспокоюсь. Ведь сейчас я стал тем парнем, который оказался в нужном месте в нужное время. У китайцев есть старая пословица, которая гласит, что после смерти человека остается его имя. И я хочу надеяться, что после моей смерти в памяти людей останется и мое имя… А что еще надо человеку?

Интервью подготовил Геннадий АЛЕКСАНДРОВ.

139