Река / The River (1984)

Дмитриев Владимир. Американское кино по-советски // Советский экран– 1990, № 12. – С. 26.

рецензируем фильмы

АМЕРИКАНСКОЕ КИНО ПО-СОВЕТСКИ

Короткое рекламное представление картины «Река» гласит: «Фильм посвящен острым социальным проблемам сегодняшней Америки – разорению фермеров, безработице, классовым выступлениям трудящихся».

Захочет ли кто-нибудь, прочитав подобное, истратить семьдесят копеек на билет?

Владимир ДМИТРИЕВ

Наш зритель перекормлен социальными проблемами – отечественными и зарубежными. В фильмах о современной Америке ему хочется видеть не классовые выступления трудящихся, а богатые витрины магазинов, роскошные лимузины, беззвучно распахивающиеся двери перед первосортными красавицами, изобилие на столах и в холодильниках. А здесь…

Случайный посетитель кинотеатра почти сразу же после вступительных титров упрется глазами в резиновые сапоги, утопающие в грязи, услышит крик отчаяния и боли, станет свидетелем малопонятной ему попытки получить деньги под залог будущего урожая. Если он заставит себя досидеть до конца, то в ленте появится еще небольшой сталелитейный завод, будет поставлена проблема забастовки и штрейкбрехерства, классового отчуждения и классовой солидарности. Более-менее благополучный финал подарит некоторую надежду, но и она окажется неполной, замешанной на горечи и возможной неудаче, с привкусом грядущего поражения.

Означает ли это, что я настоятельно рекомендую отказаться от просмотра «Реки», тем более что мы имеем дело с фильмом шестилетней давности, не оставившем следа в американском кино восьмидесятых годов? Ни в коем случае. Настоятельно рекомендую всем любителям выкроить два часа и посмотреть картину в кинотеатре, поскольку в видеосалоне ее не увидишь. Умный зритель о потерянном времени не пожалеет.

Не пожалеет потому, что «Река» представляет собой не столь уж часто встречающееся кинематографическое образование: это традиционный советский фильм о традиционном американском исполнении.

Режиссер Марк Райделл уже был один раз представлен на наших экранах комедией «Гарри и Уолтер следуют в Нью-Йорк», картиной малоудачной и для него нехарактерной, поэтому вряд ли запомнившейся. По своим художественным пристрастиям он консерватор, тяготеющий к стилистике пятидесятилетней давности, любящий ясность, избегающий любых авангардистских ухищрений, требующий от актеров максимального правдоподобия, а от оператора – четкости в проработке деталей. Его вряд ли заботит вопрос сохранения своего имени о истории кино, поэтому в пределах близкой ему эстетики он чувствует себя свободно и не напрягается от натуги, пытаясь выразить ему неподвластное. Он в меру жёсток, чуть сверх меры сентиментален, достаточно точен и достаточно сдержан. Режиссеров, подобных Райделлу, в Америке множество, и они, как правило, так и остаются мастерами второго, а то и третьего ряда, если вдруг не нисходит на них свыше некая благодать. позволяющая вырваться вперед, на новое место, где остаться несравненно сложнее, чем объявиться. Так было с предыдущей лентой Райделла «На золотом озере», актерском бенефисе великих стариков Кэтрин Хэпбёрн и Генри Фонды (эту ленту у нас, к глубокому сожалению, не показали), в «Реке» же режиссер полностью равен самому себе и старательно представительствует от имени традиционного американского кино.

Мне трудно сказать, как смотрели зрители Соединенных Штатов эту картину, какие аллюзии и ассоциации она у них вызывала, с чем ее сравнивали и от чего отторгали. Вероятно, если отбросить чисто публицистический момент (обнищание фермеров, произвол богатых землевладельцев, разложение общины), то их в первую очередь интересовали модификации американского характера, стойкого и беззащитного, упрямого и готового на компромисс, открытого добру и, не терзаясь угрызениями совести. творящего зло. От нас это достаточно далеко, поэтому и увидим мы в ленте другое: наши отечественные фильмы двадцатых – тридцатых годов о стахановском движении, о крушении индивидуального сознания, о покорении природы, о превосходстве коллективного разума. Мы увидим не только наши сюжетные схемы, разумеется, с поправкой на американские реалии, но и наш принцип монтажа, наш принцип построения кадра, нашу безыскусность, когда, например, любовные переживания изображаются при помощи смены соответствующих пейзажей, и, наконец, нашу патетику.

При этом можно поручиться, что Марк Райделл, родившийся в 1934 году, наверняка не смотрел наших картин. Может быть, только опосредовано, через знаменитый фильм Кинга Видора «Хлеб наш насущный», он встретился с замечательной лентой Юлия Райзмана «Земля жаждет» и перенес что-то из нее в свою картину. Во всяком случае, ее финал заставляет об этом задуматься. Во всем же остальном о прямом заимствовании не может быть и речи. И дело здесь, вероятно, в ином.

Наученные нашей горькой историей, мы проклинаем сейчас отечественное кино тридцатых годов за ложь, за фальшь, за создание вымышленной реальности, за утверждение культа и за сотни других грехов. Но, правые в своем гневе, мы забываем о том, что идея переустройства мира на коллективистских началах не принадлежала монопольно нашей идеологии. В довоенной Америке и Франции, в Италии после 1945 года идея эта имела миллионы сторонников, искренне уверенных в плодотворности ее осуществления.

В «Реке» нет и не может быть той безоглядной веры в идею, которой была пропитана лента Кинга Видора. Фильм Райделла существует как бы на ее обломках: человек должен до последнего лично сопротивляться обстоятельствам, идти до конца в осуществлении своего индивидуального права на свободу, но, когда все исчерпано, когда зло готово восторжествовать, он имеет право обратиться за помощью к людям, и люди обязаны, отбросив свои интересы, идти на выручку, даже если это грозит им бедой.

За сходством старых советских фильмов и «Реки» (и не только «Реки», легко назвать еще немало подобных лент) стоит, разумеется, не прямое заимствование, а некий общий закон мирового кинопроцесса. Подобные сюжеты с их открытой идеологической направленностью могут, вероятно, решаться только в крайне близкой эстетической манере, на одинаковом фундаменте и с одинаковой степенью пафоса и восторга. Это еще одно подтверждение тому, что мировое кино едино, едино целиком и полностью – от лент братьев Люмьер до современных опусов. Как едино все человечество.

То, что снято во Франции, неожиданно отыгрывается на Тайване. Лента из Южной Кореи оказывает влияние на шведскую, опыты молодых венгров странно вторгаются в коммерческую продукцию Австралии. Продолжать можно бесконечно.

Как жаль, что у нас, и не только у нас, это стали понимать совсем недавно. И как хорошо, что понимать начали.

26