Шербурские зонтики / Les parapluies de Cherbourg / Die Regenschirme von Cherbourg (1964)
Рубанова Ирина. Катрин Денёв – грёзы и правда // Советский экран. – 1986, № 9. – С. 20-21.
Гости наших экранов
Катрин Денёв – грёзы и правда
Ирина РУБАНОВА
«Если я не работаю, я чувствую себя несчастной», – призналась она в недавней беседе с корреспонденткой «Пари-матч».
Катрин Денёв прошла свою артистическую дорогу ровной поступью, не узнав, что такое творческий простой. Ей 43 года и она снялась больше, чем в 60 фильмах. Она переиграла множество несовпадающих часто противоположных женских психологий. Она представала ангелом чистоты (фильмы «Порок и добродетель», «Майерлинг») и демоном разрушения («Отвращение», «Дневная красавица»), она была само изящество («Жизнь в замке», «Бенжамен, или Дневник целомудренного юноши») и сама вульгарность («Самая большая сенсация с момента, когда человек ступил на Луну»). Она снималась практически во всех известных киножанрах, включая фантастику («Голод»), полицейский фильм («Полицейский»), приключенческую комедию («Африканец»), и всегда с легкостью прилаживалась к задачам, которые каждая жанровая форма выдвигает перед актером. К тому же, она работала не только у себя на родине, во Франции но также на студиях Италии, Англии, ФРГ, США
Вероятно, секрет долголетия ее популярности следует объяснять желанием и умением играть разное и по-разному. Это во-первых. Во-вторых, достойной подражания самодисциплиной и неувядающей работоспособностью. Два года назад в интервью журналу «Премьер» она сказала: «Сначала я вообще не была актрисой и лишь теперь постепенно начинаю ею быть». Принцессу Грезу французского экрана отличает трезвость самооценок. Скромность, неудовлетворенность сделанным – это, по-видимому, также стимулы неустанного поиска правды о мире и о женщинах, которых достается играть актрисе.
Она получила от природы дар скрытый и странный. Чтобы понять ее, чтобы им разумно владеть, потребовались время усилия и самой актрисы, и тех, кто с нею работал.
У К. Денёв видимое, явное пребывает в постоянном диалоге со скрытым заповедным. Иногда сущность опровергает видимость, иногда они сливаются в гармонии, иногда друг другу враждебно противостоят.
Она выросла в актерской семье. Ее мать Рене Симон, ее отец Морис Дорлеак были известными театральными исполнителями. Ее старшая сестра Франсуаза Дорлеак в 15 лет с успехом играла в инсценировке популярной повести писательницы Колетт «Жижи». Но Катрин Дорлеак стать актрисой не намеревалась.
Ей нравилось, как играли родители, она была в восторге от девочки Жижи в исполнении сестры, о себе же знала: ничего подобного ей не создать. Сказывались врожденная скромность, а также другая особенность ее натуры: с виду искренняя и общительная, она замыкается, как только замечает попытку извне преступить ей одной ведомую линию – вызвать на откровенное высказывание, заставить поделиться глубоко личным. Ее хорошо воспитали, привили безупречные манеры, бытовой и художественный вкус, обучили языкам, музыке, танцам. Родителям, сестре, много снимавшейся, а также молодому режиссеру Р. Вадиму, слывшему открывателем новых «звезд», удалось уговорить Катрин появиться на киностудии. Роли, которые доставались ей поначалу, были так примитивно скроены и так наскоро сшиты, что играть в них было решительно нечего. Оставалось присутствовать в качестве некоего декоративного элемента.
Катрин, теперь уже не Дорлеак, а Денёв (чтобы не путали с сестрой, она придумала себе псевдоним), обычно предлагалось изображать нежную иногда немного шаловливую, чаще же благовоспитанную юность. Пока К. Денёв не снялась у Л. Бунюэля в «Дневной красавице» и «Тристане», у Р. Полансксго в «Отвращении» и у Ф. Трюффо в «Сирене Миссисипи», она казалась заблудившейся в веках вневременной актрисой. На ее точеной фигурке отлично сидел замысловатый костюм прошлых эпох: ее скользящая, чуть замедленная походка: ее изысканный жест: ее тихая мимика – не смех, а полуулыбка, не горе, а тень печали – все вместе удивительно отвечало вкусам минувших веков. Право же, не требовалось большого воображения, чтобы представить ее в придворном спектакле – в идиллической пасторали или галантной комедии. Она и получала приглашения сниматься в костюмных и стилизованных лентах пробовавших воспроизвести быт и театр прошлого. К тому располагал и характер ее внешности классической лепки лицо высокий, чистый лоб, глубокий взгляд больших серо-синих глаз, нежно-золотой ореол прекрасных волос. Наша современница? Конечно. Но и девушка из группы господина де Мольера, и молоденькая аристократка Вены конца прошлого века, и существо из сказки, «принцесса сновидений», как называет ее персонаж одного из фильмов, в котором она когда-то снималась. Красота К. Денёв не имеет пометок истории. Она – на все времена, потому что приближена к тому, что можно назвать абсолютом женской привлекательности. Это и определило с одной стороны, многожанровость ее работ с другой – то обстоятельство, что популярная актриса не воспринимается представительницей и, как следствие, выразительницей какого-то одного поколения. Это случается нечасто.
К. Денёв начинала актерскую работу в момент, когда во французском кино происходила перестройка. Пришли новые люди – сценаристы режиссеры операторы, принесли новые темы, новых героев новый взгляд на мир и кинематограф. Это обновление получило наименование «новой волны». «Новая волна» отрицала предшествующее кино, боролась с ним. Замелькали незнакомые исполнительские лица. К. Денёв тоже была «незнакомым лицом», но на актеров «новой волны» походила мало. Те культивировали импровизационность, раскованность, непосредственное самораскрытие перед камерой, нервный, порою рваный стиль игры Денёв не давались экспромты. Им нужна форма, выверенная и точная. Об отношении к самораскрытию уже была речь. Поэтому в 60-е годы актриса снималась в фильмах как бы параллельных «новой волне», в чем-то с нею спорящих, в чем-то ее смягчающих и социально конкретизирующих.
Ее Пигмалионом стал Жак Деми, режиссер примерно того же возраста, что большинство деятелей «новой волны», но лишь отчасти разделявший их вкусы. Деми любил старое французское кино. Его «Шербурские зонтики» и «Девушки из Рошфора напоминают фильмы Рене Клера «Под крышами Парижа» и «Ночные красавицы» с их чудесным сплавом лирики юмора и фантазии.
В фильмах, сделанных на музыку Мишеля Леграна. Деми снял лунную красоту К. Денёв ее хрупкую юность.
Героиня «Шербурских зонтиков» переживает первую любовь, кажется, очень искренне переживает. Но когда от любимого, призванного на войну в Алжире, нет долго писем, она без особого сопротивления уступает ухаживаниям богатою ювелира и уговорам собственной маменьки. В этом фильме актриса впервые сказала хоть и не новую, но все же печальную истину о жизни: бывает, что дочерняя покорность, уступчивость оборачиваются предательством. В ту пору ей еще не хватало драматических красок, но в «поющих» фильмах Деми в них не было нужды, чарующая музыка смягчала контуры катастрофы.
В «Девушках из Рошфора» (1967) и «Ослиной шкуре» (1970) персонажи, которых играла К. Денёв, как
20
бы переживали сюжет «Спящей красавицы». Сначала они пребывали в ожидании, предчувствии чего-то невыразимо прекрасного, потом, как от поцелуя принца, пробуждались, и прекрасное осуществлялось наяву. Правда, настоящий принц был лишь в «Ослиной шкуре», сделанной по сказке Перро. В «Девушках из Рошфора» его заменял смуглолицый матрос с американского корабля, пришвартовавшегося в гавани.
Незадолго до «Девушек из Рошфора» и в год этого фильма К. Денёв появилась в картинах, в которых ее менее всего ожидали увидеть. В этих лентах решительнее, чем раньше, выводилось вовне, объектировалось то тайное, что прячет от посторонних глаз молодая женщина из буржуазного слоя.
В «Дневной красавице», поставленной великим Бунюэлем по одноименному роману Кесселя, представлен вполне патологический случай, но из области патологии социальной. Беспощадный критик буржуазного мироустройства, Бунюэль воспользовался в этой картине шоковым приемом: он вывернул наизнанку показную благопристойность господствующего класса, то, что в другом своем фильме он назовет «тонким очарованием буржуазии», и показал ею грязные кулисы. Актриса К. Денёв умно и активно ему в этом помогла.
Еще большего успеха они достигли в другой совместной работе – экранизации романа классика испанской литературы Б. Переса Гальдоса «Тристана» (1969). Девушка Тристана живет бедной родственницей в доме дона Лопе аристократа по рождению, либерала по речам, гуманиста по уверениям. Очаровательную родственницу дон Лопе не только опекает, но и растлевает. Правда, овдовев, женится на ней.
К. Денёв была предложена ситуация, отчасти ей уже знакомая. Надо было сыграть последствия уступчивости, покорности некоего, казалось бы, безмятежною компромисса. В случае Тристаны эти последствия оказались страшными. Она бежит от старика Лопе к молодому художнику Орасио, но и здесь встречает эгоизм, потребительство, разве что иного, богемного толка. Героиню фильма поражает тяжелая болезнь: в расцвете лет она превращается в калеку. Дон Лопе снова принимает ее под свой кров. Но когда его сваливает страшный приступ, Тристана, вчера еще ласковая, благодарная, без жалости оставляет его умирать.
Теперь К. Денёв больше не выглядела заблудившейся в веках. Ее способность проникаться социально критическими идеями, ее актерское бесстрашие, наконец, ее отношение к современному человеку как к существу психологически безмерно сложному выдают в ней актрису глубоко нынешнюю, художника второй половины XX века.
Все это подтвердилось и реализовалось на новом уровне ролью Марион Штайнер в авторском фильме Франсуа Трюффо «Последнее метро» (1981). Здесь К. Денёв играла едва ли не главную тему всего прогрессивною мирового искусства наших дней – тему антифашистского Сопротивления. В фильме Трюффо речь идет о непобедимости духа, о непокорном свободолюбии, о вдохновляющей силе творчества: действие ленты почти полностью развертывается в стенах небольшого парижского театра времен оккупации. Марион, жена скрывающегося от нацистов и вишистов главною режиссера труппы Лукаса Штайнера, руководит подготовкой нового спектакля, играет на сцене, ведет переговоры с властями, поддерживает дух прячущегося в театральном подвале мужа. И любит. Ее сердце отдано Бертрану, коллеге по сцене, участнику Сопротивления, прямо со спектакля отправляющемуся в маки. В «Последнем метро» традиционный конфликт между чувством и долгом разрешается автором и актрисой в пользу долга и в пользу чувства. Это создание актрисы переросло значение только отлично сыгранной роли. На родине и за границей ее Марион была воспринята как бы абсолютной француженкой: в 1985 году К. Денёв стала моделью для бюста Марианны – символа Франции.
…Сегодня как и более четверти века назад. Катрин Денёв в работе. Печать сообщила, что в кино дебютирует её сын Кристиан Вадим. Возможно, они будут играть вместе. Она все та же и всегда новая. Ее любят те, кого привлекает неожиданность ее актерских решений. И те, кто приходит в кинотеатр попросту полюбоваться на нее.
21
ВИДЕОЗАЛ
Катрин Швааб
Вадим, или Исповедь отгулявшего донжуана
Роже Вадим. Жажда гармонии взаимопонимания. Размышления соблазнителя в зрелом возрасте. В 62 года он стал однолюбом. «Сейчас самый прекрасный период в моей жизни».
Никогда не спрашивайте его, как ему удалось жить с самыми прекрасными женщинами века: он не выносит этого вопроса. «Когда я встретил Брижит, Катрин и Джейн, – объясняет он, – первые две были еще просто девчушками, не подозревавшими, что им предстоит стать актрисами. А Джейн была «юной надеждой Голливуда», только что покинувшей Америку, чтобы создать себе имя во Франции».
Почти неизвестные! Сами не осознающие могущества своей странной притягательности: еще погруженные в неиспорченность, – какое загадочное свечение звезд! Оно лазером сразило будущего рыцаря и маэстро этих выдающихся созданий.
В прекрасной квартире, которую он снимает напротив сада Тюильри, Роже Вадим ждет свою Дульцинею – Мари-Кристину Барро. Она скоро вернется из провинциального турне, куда поехала с пьесой, поставленной ее новым мужем. Роже Вадим в вельветовых брюках каштанового цвета выкуривает легкие сигареты с головокружительной быстротой. Он больше похож на спокойного мужа, чем на донжуана, вечно стоящего на боевом посту.
До Мари-Кристин (Роже Вадим повторяет это направо и налево) у него никогда не было такого взаимопонимания с женщиной. «Она – первая, кто согласился с основополагающими принципами моей жизни: никогда не портить пустыми ссорами главное в жизни, независимо от обстоятельств и желания лидерства. До Мари-Кристин второстепенные вопросы создавали в моих взаимоотношениях какую-то атмосферу. беспокойства, лукавой неуверенности, короче, нависала вечная неотвратимость катастрофы».
Чтобы наконец обрести гармонию, ему пришлось ждать пятого брака две трети жизни: «За эти годы мы ни разу не ссорились», – в восторге заявляет влюбленный Роже. «Сейчас – один из самых прекрасных периодов в моей жизни. Полнейшее сходство взглядов, сексуальный расцвет. Такое счастье до сих пор я знавал лишь по крохам».
Вспомним: в 1956 году Роже Вадим в возрасте 30 лет снял «И Бог создал женщину», слепив с помощью Бардо мощно возникший образ, невероятно скандальный в своем современном решении. Вслед за ним выдал революционный фильм по мотивам романа Шодерло де Лакло «Опасные связи». В то время, когда различные лиги защиты добродетели считали кинорежиссера цинично-разврат-
48
ным роботом, гедонистом, погрязшим в бесчестии, или гуру, накликающим порчу на невинных молоденьких женщин, – Общество писателей подает на него в суд. Вадима обвиняют во вредительстве по отношению к культурному наследию Франции. Адвокат киностудии, в виде исключения ведущий тяжбу в суде, без труда выигрывает процесс. Его имя: Франсуа Миттеран, а доводы его с тех пор составляют самую суть французского права.
«Сернистая» репутация преследует создателя «Барбареллы» и по сей день. Он говорит о ней с задумчивой озадаченностью энтомолога, привыкшего к самым неприличным, нелепым, неуместным открытиям, откровениям: «Я часто становлюсь жертвой предвзятых мнений, в особенности со стороны женщин. Как только они приближаются ко мне, я ощущаю их враждебный настрой. В их поведении, отношении ко мне я читаю: «Подумаешь, очаровашка нашелся! Считает себя неотразимым чуваком, ну ладно, сейчас я ему покажу!» И в этот миг извращенно-изменчивый Вадим, раздевающий своих жен перед камерой, адский волшебник, властно покоряющий женщин своей воле, делающий их безвольными, слабыми созданиями, – внезапно преображается в милого, совсем безобидного мальчика! «По сути дела, если смотреть в корень, успех моих актрис скорее мешал моей репутации», – замечает Вадим эвфемически,
49
чисто по-британски. «Впрочем, именно для того, чтобы объяснить, что я – никакой не черт, каким меня описывали мои критики, я и написал книгу «От звезды к другой звезде».
Результат: данный труд, разумеется весьма субъективный, стоил ему одновременно процесса в суде с Брижит Бардо и Катрин Денёв, ибо был истолкован как покушение на их образ, честь и частную жизнь. Автор вынужден был перевести на счет каждой из своих бывших возлюбленных 60 000 франков, чтобы как-то загладить оскорбление.
И тут уравновешенный Вадим обмолвился: «В процессе написания книги я отдавал этим легендарным актрисам часть моей человечности и ранимости».
Если Вадим и поддерживает, чисто внешне, наилучшие отношения со своими бывшими возлюбленными, то Скандалящий Тарзан все-таки отказался от прелестного взаимопонимания со скульптурной героиней «Шербурских зонтиков». Хотя у них есть сын, Кристиан, которому двадцать пять лет. Кстати, он актер, играющий Танги в новом киноварианте «Рыцарей неба».
Из всех подруг Вадима, вероятно, именно Брижит Бардо вызывала наибольшее умиление у сего великого женослужителя.
Вадим помнит все преследования публики, направленные против Брижит, которую обвиняли в том, что она – воплощенный соблазн, одновременно завидуя тому, что сексуальность Брижит Бардо – свободна и современна. Вадим и сам, как бывший журналист «Пари-матч», жонглировал между критикой и бескомплексной чувствительностью. Он-то знал всю двусмысленность механизмов славы: «Однажды в горах Виллар-де-Лан мы с Брижит оказались запертыми в горящей хижине: то была работа ее почитателей! Мы прогуливались, и вдруг группа молодых людей начинает приставать к моей спутнице, выпрашивая автографы. Она резко отказывается. Те становятся агрессивнее, мы спасаемся почти бегом, они – за нами следом. Мы укрываемся в халупе путевого обходчика. Не прошло и мига, как мы уже в дыму. Так они хотели отомстить! В последнюю минуту поджигатели одумались и отодвинули засов…»
Не только надоеданием поклонников и журналистов можно объяснить обращение ББ к делу защиты животных. С неким логически-холодным фатализмом наш господин «Фрейд» анализирует: «У нее ужасная потребность во внимании. Вот из-за чего мы и расстались: я не мог исполнить ее требование вечно оставаться рядом, полностью сосредоточившись на ней, подстерегая поворот ее страсти. Теперь, имея дома десяток собак, у Брижит сидит на коленях всегда минимум одна из них, а другая лижет ей руки…»
Но после того, как Вадим бракосочетался в пятый раз, он заявил, что теперь-то он избежал спирали износа и измора. Вот уже несколько лет сей неоромантик имеет тому доказательство: «Я в первый раз замечаю, что совсем необязательно проходить через все классические стадии любовного романа: встреча, страсть, утоленная любовь, сопереживание, старение в безоблачной ясности. Можно, напротив, в старости жить в постоянном движении вперед. Это как раз то, что я испытываю к Мари-Кристин, к которой у меня любовь с первого взгляда. Вначале, когда мы жили раздельно, мы перезванивались раз в неделю. Через месяц мы звонили друг другу раз в день. Потом три-четыре или пять раз в день!»
Проверка телефоном, подумать только! Но основа «вадимовского» тезиса высказана в другом месте: «Таинство любви двух зрелых людей – в умении оставаться детьми. Никогда не уходить из детства – вот наипрекраснейшая форма зрелости. Состояние «взрослости» – искусственно-ложное понятие. Если по взгляду человека я чувствую, что нравлюсь ему, то старение перестает меня тревожить. Впрочем, видя моего сына Кристиана, я принужден-таки допустить, что годы уходят».
Старшую дочь Вадима – Натали, которая у него от датской актрисы Аннетты Штройберг, он воспитывал почти один. Ей уже за 30 лет, она работает в Голливуде, помощником режиссера. Ванесса – дочь от Джейн Фонды, родившаяся в то время, когда мать занялась политической борьбой, делила свою жизнь между Лос-Анджелесом и Парижем, а в настоящее время защитила докторскую по литературе в Нью-Йоркском университете. Что же касается любимчика Вадима – Вани, которому 15 лет, то он живет между двух квартир одного дома – у папы Вадима и мамы – Катрин Шнейдер, дочери короля французской стали.
Вадим находится в таком возрасте, когда его ровесники мечтают о пенсии. Он же не может пока позволить себе подсчитывать в долларах достижения своего творчества. «Если б я умел делать деньги, то сегодня был бы миллионером», – констатирует Вадим. «Четыре из двадцати пяти моих фильмов сделали крупнейшие международные сборы. «Барбарелла», которую французы даже не заметили, стоит на 70-м месте в списке кинокартин мира, давших наибольшие денежные поступления… И вот, несмотря на это, мне приходится работать, чтобы жить!»
Живет он хорошо. Даже избавившись от своих автомобилей «феррари» и пристрастия к дорогостоящим предметам. «Мне нужно только одно – приятное жилье». И для того, чтобы подарить себе роскошь закатных лучей прямо в квартире, он, не колеблясь ни минуты, снимает фильмы «для пропитания». «Не могу же я снимать одни шедевры!..» – бросает он, смеясь.
Когда он будет «старым и дряхлым», будет уже не в силах управлять дорогими и любимыми актрисами, не сможет водить машину, как это было во время свадебного путешествия, не сможет вести самолет и посадить его где заблагорассудится, – только тогда Роже Вадим Племянников будет рассчитывать на милость ближнего и ждать смерти. «У меня есть ощущение «после-жизни». Я этим проникся. Я – медиум, живу в раздвоении личности, вижу вещие сны. С самого юного возраста наблюдаю, как вокруг умирают люди. Сегодня, не более чем вчера, я не осознал, что такое смерть. В моей жизни смерть присутствовала вечно».
Перевод с французского Николая Вышинского
50
Добавить комментарий