Страх высоты / High Anxiety (1977)

Лаврентьев С. И никаких голых ведьм! // Экран. – 1992, № 2. – С. 28.

вопрос – ответ

И НИКАКИХ ГОЛЫХ ВЕДЬМ!

Дорогая редакция!

Очень часто в публикациях вашего журнала, да и в других изданиях встречается термин «триллер». Честно говоря, не совсем понимаю, что этот термин означает и чем отличается триллер от детектива.

А. Кузнецов, Екатеринбург

Триллер – не жанр. Скорее способ изложения приключенческого киноматериала. Английское слово thrill, от которого произошел сей термин, означает волнение, нервную дрожь. Стало быть, триллером можно полагать такой фильм, во время просмотра которого зрители испытывают чувство страха, отчаянно сопереживают происходящему, искренне боятся за судьбу персонажей.

Подобное возможно прежде всего в детективах, гангстерских и психологических драмах. Однако далеко не каждый детектив или гангстерский фильм можно счесть триллером. Без нагнетания внутреннего напряжения, без провоцирования зрительских страхов прекрасно обходятся миллионы картин, в которых расследуются преступления или ссорятся супруги.

Как и все в кино, триллер нужно делать. И, пожалуй, именно в триллере может отчетливо проявиться режиссерское мастерство (или его отсутствие). Ведь состояние страха, его ощущение невозможно передать посредством актерской игры или, скажем, работы художника. Исполнители ролей, оператор, осветители, костюмеры могут способствовать созданию необходимой атмосферы. Творит ее постановщик. Причем не на съемках даже, а за монтажным столом, выверяя ритмическую длительность эпизода, накладывая шумы и музыку…

Королем триллера, безусловно, остается великий англо-американский кинематографист Альфред Хичкок. Ни одной из пятидесяти шести картин, снятых Мастером для большого экрана, не было в наших кинотеатрах. Отечественное телевидение долго обходило вниманием его двадцать лент из серии «Альфред Хичкок представляет». А пресса тем временем упорно именовала великого режиссера «королем киноужасов» и добилась-таки успехов в деле дезинформации.

Помню, как в первые годы распространения полулегального еще видео один из знакомых поделился радостью: «Сегодня смотрел фильм Хичкока. Так страшно! Голые ведьмы бегают!..» Все мои попытки уверить приятеля, что Хичкок никогда не снимал ведьм, даже одетых, успеха не имели. Ведь писалось же в разоблачительных статьях: самые страшные фильмы ужасов делает Хичкок!

Как справедливо разъяснил года два назад в «Экране» самый знающий наш киновед-международник В. Ю. Дмитриев, фильм ужасов – это обязательно лента с чудовищами. У Хичкока нет на это даже намека. Все его главные, великие картины – психологические драмы или детективы, действие которых почти всегда разворачивается в современности и без участия потусторонних сил. Между тем при просмотре этих лент зрители испытывали (и испытывают!) страх, несравнимый с тем, что вызывает зрелище скачущих ведьм.

С именем Хичкока связано появление термина suspense (саспенс) – нервное беспокойство, испытываемое зрителем в кульминационные моменты развития экранного действия. Такое состояние вызывается путем специального удлинения драматургической паузы, всегда наступающей перед окончательным разрешением ситуации. Зритель ждет, что вот-вот наступит развязка – убийца задушит жертву или жена ударит мужа сковородкой, – но ничего не происходит. Зритель начинает тревожиться не на шутку, но в кадре ничего нет, лишь музыка звучит как-то особенно зловеще, или освещение вдруг меняется, или камера начинает двигаться так, что мы чувствуем – сейчас это произойдет, вот сейчас!.. И здесь очень важно уловить именно тот момент, когда зрительское напряжение достигает предела, а затем нанести точный кинематографический удар. Хичкок делал это классически. Примером может служить хотя бы хрестоматийный эпизод в ванной из шедевра 1960 года «Психоз».

Небольшая эта сцена прохронометрирована до мельчайших долей секунды, препарирована и изучена во всех киношколах мира (кроме наших, разумеется) и даже остроумно спародирована в ленте Мела Брукса «Страх высоты» (1977). Но все же объяснить, почему мы умираем от страха задолго до того, как ужасный маньяк обрушится с ножом на несчастную жертву, сложно.

Перед нами просто ванная комната. Журчит душ, девушка стоит за полупрозрачной занавеской… Казалось бы, надо испытывать эротические ощущения, но нам неимоверно страшно. Воздух наполнен какой-то невероятной жутью, и к тому моменту, когда рука с ножом возникает в поле нашего зрения, мы настолько пьяны от ощущения кошмара, что остается только вопить во весь голос.

И никаких голых ведьм.

К сожалению, следует признать, что стремление современных отечественных режиссеров именовать свои картины триллерами, ни на чем, кроме незнания, не основано. В наших лентах сейчас много шокирующих кадров, однако ни отрезанные части человеческого тела, ни горы трупов, ни изощренные пытки сами по себе не являются доказательством принадлежности картины к семейству триллеров. Благородное стремление режиссеров к обличению коммунистической мафии таковым служить также не может. Можно зверски уничтожить в одном фильме сотни людей, можно обличить весь Центральный Комитет бывшей КПСС, но зачем же прикрывать звучным заграничным словом профессиональную несостоятельность и потуги на соответствие «мировым стандартам»?

Особенно показателен в этом смысле фильм Самвела Гаспарова «Стервятники на дорогах», который не только тщится «прикинуться» триллером, но даже снят в кинообъединении, так прямо и называемом – «Триллер». В фильме есть дороги, по которым ездят красивые грузовики, есть артист Фомин, с тоской глядящий куда-то вдаль, есть убийство, происходящее, конечно же, за кадром, и абсолютно отсутствует умение создать не то что напряжение, но хотя бы заинтересованность происходящим…

Вообще-то отличить триллер от нетриллера очень просто. Во-первых, не верить нашей рекламе. А во-вторых, верить своим ощущениям во время просмотра. Если вам было страшно не от обилия «страшилок», если вы испытывали напряженное ожидание чего-то невероятного, если ваши нервы были напряжены – вы посмотрели триллер.

С. ЛАВРЕНТЬЕВ

28