От мастера, последовательно развенчивавшего мифы так называемого открытого общества, но всё-таки неразрывно связанного с американской культурой, никто, видимо, не ожидал столь хлёсткого политического выпада – да ещё после завершения «холодной войны»…
Со временем стало даже модно обвинять членов жюри Каннского международного кинофестиваля 1960-го года (во главе с писателем Жоржем Сименоном) в недальновидности и чуть ли не конъюнктурности. «Золотую пальмовую ветвь» тогда вручили «Сладкой жизни»…
Кто бы мог подумать, что Лелуш является сторонником столь радикальных эстетических воззрений, признавая заведомую обречённость попыток творца поймать давно ускользнувшее мгновение – и вместе с тем способность киноискусства оказывать на жизнь непосредственное влияние?..
Как бы искренне по-человечески ни сочувствовал ищущим, неудовлетворённым жалким бытованием действующим лицам, автор всё же не готов полностью разделить их мечты о маленьком личном (по сути, мещанском, как бы грубо подобное выражение ни прозвучало) счастье…
Фабула предельно проста – и нет повода подвергать сомнению красивую легенду о том, что замысел родился спонтанно, под впечатлением от идиллической картины, открывшейся однажды утром в Довиле взору Лелуша: молодая женщина отдыхала с ребёнком на песке, на берегу моря…
Шедевр недаром считается чуть ли не воплощением авторского – и не только автобиографического – кинематографа. Феллини, почти нескрываемо привив Гвидо собственные черты, доказал, что личность художника способна вместить в себя целую Вселенную…
