Фэй Данауэй родилась под счастливой звездой, во всяком случае – в том, что касается артистической карьеры. Редко бывает, чтобы начинающая киноактриса, имевшая за плечами лишь пару ролей в малоизвестных фильмах (1), получала столь щедрое предложение. Роль Бонни сделала её (вместе с партнёром Уорреном Битти, изобразившим Клайда) символом целого поколения – прямой предшественницей «бунтарей» 60-х, ещё в Великую депрессию выступившей против косности общества и узаконенного насилия государственного аппарата. И Фэй, безусловно, не упустила выпавший шанс.
Дороти Фэй Данауэй родилась 14-го января 1941-го года в штате Флорида, в провинциальном городке Баском, в семье офицера Джона МакДауэлла Данауэя-младшего и его жены-домохозяйки Грейс Эйприл. Проучившись в нескольких вузах, девушка получила театральное образование – и по окончании поступила в труппу Национального американского театра. Её бродвейский дебют состоялся в 1962-м в исторической постановке «Человек на все времена», спустя три года Фэй отметилась на телевидении (в эпизоде «34-й человек» сериала «Морской путь»), а ещё через пару лет, соответственно, на большом экране.
Феноменальное исполнение мисс (2) Данауэй роли девушки из Техаса, соблазнённой таким же простым парнем на криминальные подвиги, позволило, как писали журналисты, взойти на голливудском небосклоне «звезде»-женщине – в тот момент, когда тон в «фабрике грёз» всецело задавали актёры. Но Фэй не стала спекулировать на характере пришедшей славы, почти сразу перейдя к «взрослым» образам. Уже в «Афере Томаса Крауна» /1968/ она вступила в запоминающуюся психологическую дуэль с легендарным Стивом МакКуином, благо что их персонажей связывали весьма специфические отношения взаимного притяжения-отталкивания. Между прочим, Данауэй отметится спустя три десятилетия и в римейке.
Поначалу, конечно, не обходилось без просчётов. Но средние роли (например, Джилл в психологическом триллере «Дом под деревьями» /1971/ Рене Клемана) соседствовали с яркими, как, скажем, Гвен в притче Элиа Казана «Сделка» /1969/ или миссис Пендрейк в сатирическом вестерне Артура Пенна «Маленький большой человек» /1970/, и даже – выдающимися. Как забыть Лену Дойл, пытающуюся уцелеть в сущей бойне, устроенной конкурентами-нефтедобытчиками в «Оклахоме, как она есть»? Или коварную, но такую обольстительную миледи де Винтер? А Кэйти Нейл, втягиваемую аналитиком ЦРУ Кондором (Роберт Редфорд) в смертельно опасную игру?..
Отдельного упоминания заслуживает образ Эвелин Малрэй в «Китайском квартале» /1974/ – типичной «роковой женщины» классических «чёрных фильмов», но… с поправкой на атмосферу 1970-х, удивительным образом смыкающуюся с настроениями Великой депрессии. Финальный эпизод, когда она вынуждена признаться Джейку Гиттесу (Джек Николсон) в постыдном фамильном секрете, принадлежит к числу трагедийных вершин в истории американского кинематографа! Однако члены национальной киноакадемии отдали тогда предпочтение Эллен Бёрстин, а саму Фэй отметили за другую, тоже незаурядную работу. В «Телесети» /1976/ её Дайана Кристенсен демонстрирует завидную деловую хватку, не считаясь ни с чем, кроме ожидаемой прибыли телевизионной студии, и только в романе с Максом Шумахером (Уильям Холден) может позволить себе ненадолго стать беззащитной и чуткой женщиной.
После таких работ и партии, которые бы стали украшением карьеры любой актрисы, будь то Лора Марс в фантастическом триллере Ирвина Кершнера или Энни в трогательной мелодраме Франко Дзефирелли «Чемпион» /1979/, невольно блекнут. Но никто не мог предположить, что с этого момента начнётся затяжной кризис в карьере Данауэй, лишь чудом не покинувшей когорту кинозвёзд.
Первый тревожный звоночек прозвучал, когда вышла на экраны «Дорогая мамочка» /1981/, посвящённая жизненному и творческому пути Джоан Кроуфорд. Устроители «Раззи» тогда отметили Данауэй своей «антипремией» «Золотая молина», а по итогам 1980-х – номинировали на звание худшей актрисы десятилетия. Хорошо ещё, что «победительницей» оказалась Бо Дерек… Обидно, но игра в таких лентах, как «Злодейка» /1983/ или бездарный кинокомикс «Супердевушка» /1984/ действительно заслуживает суровой критики. За данный период разве что приглашения европейских мастеров (Барбета Шрёдера в «Пьянь» /1987/, Эндрю Биркина в «Жгучие тайны» /1987/, Лины Вертмюллер в драму «В лунную ночь» /1989/) позволили сохранить видимость респектабельности.
Некоторое оживление карьера Фэй испытала чуть позже. Эмир Кустурица замечательно прочувствовал индивидуальность исполнительницы в «Американской мечте» /1992/, где её Элейн Сталкер очень непросто ищет общий язык с падчерицей Грейс. Ещё пронзительнее прозвучала роль в «Доне Жуане Де Марко» /1995/ – супруги опытного психиатра (Марлон Брандо), пытающегося проникнуть в душу необычного пациента, считающего себя легендарным Доном Жуаном.
Упомянутые картины наряду с участием в некоторых других небезынтересных проектах (юридическая драма «Камера» /1996/, историческая лента «Жанна Д’Арк» /1999/, криминальный фильм «Ярды» /2000/) заставили вновь заговорить о Фэй Данауэй. Её именем запоздало, лишь в 1996-м и явно по совокупности заслуг, назвали звезду на голливудской Аллее славы, а историки кинематографа пересмотрели даже работы, традиционно считавшиеся неудачными. Чего только стоит включение (пусть и на правах злодейки) «дорогой мамочки» Кроуфорд в число «Величайших экранных героев и легенд»…
Снявшись в семи с лишним десятках кинофильмов и ещё – в тридцати телевизионных лентах и сериалах, Фэй Данауэй могла бы почивать на лаврах и предаваться воспоминаниям о старых добрых временах. Но это не в её натуре! Актриса работает над новой сложной ролью – великой певицы Марии Каллас.
__________
1 – Ни «Хэппенинг» /1967/, ни «Поторопи закат» /1967/ не вызвали, несмотря на актуальность тематики, никакого резонанса.
2 – Впоследствии она выйдет замуж дважды – и оба раза разведётся.
© Евгений Нефёдов, 08.02.2013
Сокращение дней в заголовке не является прихотью кинематографистов, обусловив «уплотнение» сюжетных перипетий, интенсификацию интриги, создание чувства постоянного цейтнота, в котором пребывает Кондор. Режиссёр мастерски управляет настроением…
Создателям удаётся мастерски удерживать внимание зрителей, притом что сразу не составляет секрета, кто стоит за ограблением – и как именно мистеру Крауну удалось организовать акцию (по преимуществу дистанционно!). Однако исход изощрённой игры в «кошки-мышки», затеянной мисс Андерсон, остаётся волнующе неясным…
Если в «Больнице» /1971/ речь шла о тотально и безнадёжно больном обществе, то Network вскрывает существование невидимой глобальной «сети», окутавшей человечество. За полтора десятилетия до появления Интернета – всемирной компьютерной паутины!..
Норман и Крамер, отдавая должное выдержке, нечеловеческому упорству, находчивости компаньонов, не могут позволить себе поддаться иллюзиям – и воспеть индивидуализм. Грубо говоря, не верят в россказни времён «золотого века» Голливуда о том, что сильная личность всенепременно одержит верх…
Фэй Данауэй, утверждённая после отказа Долли Партон (её нежелание изображать ведьму не пересилил даже огромный по тем временам семимиллионный гонорар!), Джейн Фонды и Голди Хоун, вместе с Питером О’Тулом вполне заслуженно угодили в число претендентов на издевательскую «Золотую малину»…
Шрёдер прозрачно намекает, что природа дарования писателя-гуляки кроется именно в нежелании соответствовать общепринятым нормам – в ненависти к обществу, олицетворяемому не только владельцами роскошных домов в престижных кварталах, но даже чистеньким, физически крепким барменом…
Авторы честно оставляют нам, прагматичным и скептически настроенным (точнее, считающим себя таковыми) современным зрителям, удобную «лазейку» – согласиться если и не с коллегами Джека, то с ним самим, поначалу уверенным: налицо типичное погружение человека в манию…
Кинематографисты не выдумали интригу, а обратились к подлинным скандалам периода Великой депрессии, вошедшим в историю штата под условным наименованием «Калифорнийские войны за воду», – вплоть до прозрачных намёков на разрушение плотины Сент-Франсис…
Свободная форма экранной пикарески, позволяющая нанизывать, не заботясь о композиционной строгости, злоключения незадачливого авантюриста поневоле, оказалась идеальной для последовательного рассмотрения стержневых аспектов существования Дикого Запада…
Незримость участников засады, когда виден только дым от выстрелов из-за зарослей кустарника, столь же принципиальна, как и смена крупных планов лиц Бонни и Клайда, и нестерпимо долгий кадр их бездыханных, методично испещряемых пулями тел…
