Образ, принёсший Илаю Уоллаку международную славу и, по сути, возведший актёра на пьедестал экранных легенд, стал для него и своеобразным проклятием. В глазах большинства зрителей исполнитель роли «Плохого» (il cattivo), в международной англоязычной версии превратившегося в the Ugly, остался в истории кинематографа в качестве «звезды» «спагетти-вестерна» или, скажем так, вестерна в целом. А между тем уоллаковское амплуа несравненно шире и разнообразнее, чем у Ли Ван Клифа и даже Клинта Иствуда, в чьё соперничество он вклинился в заключительной части «долларовой трилогии».
Нет, персональный вклад Илая Уоллака в развитие жанра существенен. Колорит его злого и мстительного бандита-мексиканца Кальверо, терроризирующего бедных крестьян, в классической «Великолепной семёрке» /1960/, равно как и предводителя отряда Бена Бейкера в «Золоте Маккенны» /1969/, по достоинству оценили даже советские зрители. Причём репортёры в один голос утверждали, что до начала съёмок у Джона Стёрджеса Илай ни разу не скакал на лошади – однако научился уверенно держаться в седле за пару месяцев тренировок. На правах известного актёра, в отличие от того же Ван Клифа, мелькнувшего в эпизоде, он отметился в монументальной голливудской постановке «Как был завоёван Запад» /1962/. Прямым следствием триумфа «Хорошего, плохого, злого» /1966/ стало появление ещё нескольких «спагетти-вестернов», из которых особого упоминания заслуживает «Козырной туз» /1968/. Здесь Илай Уоллак, представший в образе опять-таки разбойника и виртуозного стрелка – только, в отличие от Туко, состарившегося и порядком уставшего, встретился с Теренсом Хиллом и Бадом Спенсером, будущими «Троицей» и «Малышом». А Серджо Корбуччи убедил «звезду» откровенно посмеяться над незабываемым произведением своего тёзки Леоне, поручив в «Белом, жёлтом, чёрном» /1975/ изобразить шерифа Эдварда Гидеона – по прозвищу Блэк Джек.
Всё это так – и можно привести ещё несколько менее очевидных примеров (вроде «Неприкаянных» /1961/ – грустной картины о современных ковбоях, ознаменовавшейся встречей с Кларком Гейблом и Мэрилин Монро), оправдывающих такое представление. А между тем очень похоже, что сам Уоллак вовсе не хотел ассоциироваться у зрителей исключительно с вестерном. Не для того уроженец нью-йоркского района Бруклин (1), сын иммигрантов из Польши, отучившись в Университете Техаса, посвятил жизнь профессии лицедея. Постигнув азы мастерства в Актёрской студии и на подмостках театра Neighborhood Playhouse, он уже в 1945-м дебютировал на бродвейской сцене. А спустя ещё шесть лет получил престижную премию «Тони» за партию Альваро Маньяко в постановке пьесы «Татуированная роза» Теннеси Уильямса.
Любопытно, что с именем этого же автора, классика американской драматургии, связан кинематографический дебют Илая Уоллаха. Ради роли лощёного дельца Сильвы Ваккаро, пытающегося вывести на чистую воду Арчи Ли и его юную невесту-«куколку», виновных в уничтожении своей собственности, артист отказался от партии Анджело Маджио в военной драме «Отныне и во веки веков» /1953/, принёсшей «Оскар» Фрэнку Синатре. С подачи режиссёра Элиа Казана Уоллак продемонстрировал отличное владение классическим актёрским методом, наиболее полно сформулированным Константином Станиславским.
Последнее обстоятельство принципиально. Начиная с ранних ролей Илая, в том числе в нуаре «Линейка» /1958/, триллере «Семь воров» /1960/, зрители предпочитали соотносить актёра исключительно с кинематографом действия, что в итоге и привело его на экранный Дикий Запад. А между тем убедительность Уоллака, вроде бы не обладавшего соответствующей харизмой, во многом объясняется грамотным использованием упомянутой системы. И именно знание соответствующих секретов позволяло воплощать достаточно широкий спектр образов, не ограничиваясь, в отличие от того же Ван Клифа, сугубо боевиками.
О чём конкретно идёт речь? Достаточно отметить, что Илай Уоллак охотно соглашался на острохарактерные роли – вроде Дэвида Лиланда в криминально-романтической комедии «Как украсть миллион» /1966/ или Франки Сканнапьеко в «Супермозге» /1969/, пародирующем heist movies разных стран мира. Но были и совсем странные опыты «полного перевоплощения». Перевоплощения, допустим, в шаха Хорезма в «Чингисхане» /1965/ (2) или в таинственного Человека-в-масле в «Железном круге» /1978/ – сильно мифологизированном фильме о восточных единоборствах. А, скажем, в острой антивоенной драме «Победители» /1963/ он воплотил истинно трагический образ сержанта Крэйга.
Всё то, что помогло Илаю Уоллаку не сгинуть в небытие, тем не менее не уберегло его от неизбежного ухода на второй план. Общее количество ролей актёра перешагнуло за полторы сотни, и в фильмографии встречаются действительно громкие названия. Однако режиссёры словно не решались, следуя примеру Леоне, доверять ему ведущие партии. Характерный пример – научно-фантастическая лента «Часовой» /1977/, где Уоллак предстал в облачении детектива Гэтца. Среди других картин имеет смысл назвать напряжённую «Бездну» /1977/, острые политические фильмы «Принцип домино» /1977/ и «Саламандра» /1981/, боевик «Охотник» /1980/, ознаменовавшийся новой (и последней) встречей со Стивом МакКуином. Впрочем, коронным типажом Илая Уоллака постепенно стали мафиози всех мастей – стареющих, но по-прежнему властных и непреклонных. Телефильм «Песнь палача» /1982/, сериал «Наша семейная честь» /1985/, комедия «Крутые парни» /1986/, судебная драма «Чокнутые» /1987/, neo-noir «Два Джейка» /1990/, наконец, третья часть/1990/ легендарного «Крёстного отца», где он исполнил роль Дона Альтобелло, – таков «почётный» перечень…
Подводя своеобразный итог долгой и удачной карьеры «звезды», Джонатан Йэрдли из The Washington Post озаглавил свою статью (3) о патриархе лицедейского искусства предельно ёмко: «Всегда в образе». И это действительно соответствует характеру Илая Уоллака – яркому представителю старой школы!
__________
1 – Где он появился на свет 7-го декабря 1915-го года.
2 – При этом образ самого завоевателя и властителя воплотил Омар Шариф.
3 – Номер от 28-го июня 2005-го, стр. C2.
© Евгений Нефёдов, 01.06.2010
Мультимиллионер страдает от художественных амбиций, которые способен реализовать не иначе, как в криминальном промысле. Его дочь почти сразу начинает питать романтические чувства к грабителю, пойманному на месте преступления – в собственном роскошном доме…
Режиссёр в меру сил и таланта откликнулся на новейшие веяния в вестерне, прибегнув и к «субъективной» камере (а вот рирпроекция видится явно устаревшим приёмом!), и в ряде эпизодов – к необычному монтажному решению. Однако в данном случае интереснее, что же актуального нашёл в литературном первоисточнике сценарист…
Съёмки велись в разных частях планеты (как сказано в заключительных титрах, на локациях, расположенных в четырёх океанах) на протяжении 153 дней и потребовали использования ряда технических новшеств. Дала результаты и мощная рекламная кампания…
На сеансе сложно удержаться от хохота, а некоторые эпизоды (например, вскрытие на полном ходу бронированного железнодорожного вагона) ещё и поражают технической сложностью исполнения. И всё-таки волей-неволей ловишь себя на мысли, что на сей раз Жерар Ури не избежал проколов…
Оливер Стоун действительно обладает исключительной эрудицией, навыками аналитического мышления (всё-таки редкое для художника качество) и наблюдательностью, неизменно раскрываясь знатоком ключевых аспектов бытования современного общества. Разумеется, не исключая финансовую систему!..
Левински проницательно замечает, что его подзащитная является чокнутой не более, чем половина граждан Нью-Йорка, и, кстати, самим своим поведением показывает действенные способы противостояния будничному безумию и насилию, захлестнувшим мегаполис…
Андре Базен однажды проницательно заметил, что «у Джона Форда есть только стиль, вот почему он гарантирован от подражаний, даже от подражаний самому себе». К сожалению, великий французский киновед не дожил до того момента, когда увидела свет «долларовая трилогия»…
Но детектива ждёт сюрприз куда неприятнее – минувшее и забытое начинает тянуть на дно, точно тина. Что это? Неумолимые законы безжалостного Рока? Уловки совести, не позволяющей забыть о данной когда-то клятве, заставляющей жить с чувством вины? Приближающееся безумие?..
«Я великий притворщик», – поётся в одноимённой (The Great Pretender) композиции, звучащей в финале в исполнении Фредди Меркьюри и прямо-таки напрашивающейся на сравнение с песней Остапа Бендера: «… Вы оцените красоту игры»…
В «рейганомику» дела Фрэнсиса Форда Копполы шли не лучшим образом: относительно успешные проекты сменяли громкие провалы, финансовое бремя которых, реализованных через кинокомпанию Zoetrope Studios, зачастую ложилось непосредственно на него…
