Жан Габен / Jean Gabin

Жан Габен не просто выступал олицетворением эпохи в истории французского кинематографа и обеспечивал своими ролями преемственность традиций до- и послевоенного экрана. Его работы чаще всего приводят в качестве всем хорошо известного примера такой актёрской игры, при которой исполнитель не старается перевоплотиться (что предполагает метод Константина Станиславского) в персонажа, а словно остаётся самим собой. Но это срабатывает лишь в том случае, когда личность артиста по-человечески интересна и глубока.

Урождённый Жан-Алексис Монкорже появился на свет 15-го ноября 1904-го года в Париже, оказавшись младшим, седьмым по счёту ребёнком в семье Фердинанда Монкорже и Мадлен Пети. Окончив школу и отслужив в армии, пошёл по стопам родителей, выступавших в кабаре и мюзик-холлах средней руки, поначалу не имея особых возможностей выбирать представления. Наверное, будет любопытно узнать, что под псевдонимом Жан Габен он даже пел, подражая манере популярного шансонье Мориса Шевалье. К счастью, дорога в итоге привела в «седьмое искусство».

Первые экранные опыты Жана, «О! Чемоданы» /1928/ и «Львы» /1928/, состоялись ещё на излёте «великого немого», но артисту пришлось несколько лет довольствоваться проходными партиями. Звезда Габена взошла, по счастливому совпадению, в памятные годы расцвета «поэтического реализма». Возможно, образ Васьки Пепла в осуществлённой (в 1936-м) Жаном Ренуаром экранизации пьесы Максима Горького «На дне» не во всём покажется убедительным, но уже роль Пепе ле Моко раскрыла незаурядный потенциал актёра. Именно в его лице Франция обрела собственного, не менее харизматичного и сурового, чем за океаном, гангстера, спасающегося от правосудия в людных кварталах алжирского города. Типаж, который благополучно возродится годы спустя…

Ещё более впечатляющим оказалось новое сотрудничество с Ренуаром. Лейтенант Марешаль из «Великой иллюзии» /1937/, пожалуй, острее товарищей по несчастью, Боэдельё и Розенталя, ощущает бессмысленность развязанной бойни – и всё равно раз за разом пытается сбежать из лагеря для военнопленных. Не меньшим драматизмом пронизана судьба дезертировавшего солдата Жана из «Набережной туманов» /1938/ Марселя Карне, который ищет способ покинуть портовый Гавр. Наконец, вершин трагизма кумир достиг в другой новаторской картине Карне, «День начинается» /1939/, посвящённой судьбе Франсуа, совершившего в состоянии аффекта убийство и теперь – забаррикадировавшегося в собственной квартире, ожидая штурма полиции.

Впрочем, почти все габеновские работы этого периода (дополнительно назовём ленты «Голгофа» /1935/ (1), «Славная компания» /1936/, «Человек-зверь» /1938/) заслуживают высокой оценки. Ему вполне по силу было завоевать Голливуд – однако отъезд (вместе с Жюльеном Дювивье и Ренуаром) в США оказался вынужденным, состоявшись в преддверии оккупации Франции Германией. Габена приняли на «фабрике грёз» в качестве полноправной «звезды», чему способствовал и громкий роман с кинодивой Марлен Дитрих. Однако американские картины с его участием (например, «Полнолуние» /1942/, обыгрывавший бунтарский имидж исполнителя) не вызвали ожидаемого фурора, а разногласия с руководством студии RKO Pictures в итоге вылились в скандал. Хотя это уже не имело особого значения для Жана, внявшего призыву генерала Де Голля и поступившего на военную службу.

Триумфальное возвращение в Париж в составе войск «Сражающейся Франции», на танке, обязанности командира экипажа которого достойно (2) исполнил Жан, сделало Габена подлинным национальным героем. И не так уж важно, что первые попытки (в том числе такие многообещающие, как «Врата ночи» /1946/ и «У стен Малапаги» /1950/) вернуться в кинематограф не оправдали радужных надежд продюсеров. Никто не сомневался, что пробьёт час, и Габен вновь станет «священным чудовищем».

Собственно, это и произошло благодаря отличной (в чём-то даже гениальной) гангстерской ленте «Не тронь добычу» /1954/, помимо прочего – открывшей дорогу более молодому коллеге Лино Вентуре. Именно партия Макса, провернувшего удачное ограбление (наряду с образом импресарио Анри Данглара в ренуаровском «Французском канкане» /1955/), послужила своеобразным водоразделом между двумя периодами в карьере «суперзвезды». Отныне Жан занял персональное, совершенно уникальное место в пантеоне небожителей.

Он продолжал активно (зачастую – по несколько фильмов в год!) сниматься ещё два десятилетия, обеспечивая своим присутствием высокую посещаемость кинопроизведению любого жанра: драме, комедии, детективу, мелодраме… С ним почитали за честь сняться вместе именитые коллеги: Бурвиль, Луи де Фюнес, Симона Синьоре, Жан Маре, Ален Делон, Жан-Поль Бельмондо, Жерар Депардье, Софи Лорен. И не только популярность – сам имидж Габена никоим образом не менялся, вне зависимости от того, что сотрясало страну: война в Алжире или студенческие волнения мая 1968-го… В некотором роде его герои символизировали незыблемость общественных устоев и старой доброй морали – но не конформизм и уступку мещанским идеалам!

Как забыть проницательного и… чуть уставшего от жизни комиссара Мегре? А признанного художника Грандиля, путешествующего по оккупированному немцами Парижу, обличая обывателей? Или графа Энгурана, который соглашается продать… татуировку руки крупного мастера? Или галерею умудрённых опытом преступников («Мелодия из подвала» /1963/, «Сицилийский клан» /1969/, «Двое в городе» /1973/)?.. В последние годы игра кумира была отмечена особым драматизмом и, если угодно, философичностью – ощущением если не бессмысленности, то непреодолимой суетности существования… И всё-таки Жан Габен остался в памяти миллионов зрителей по всему миру олицетворением по-настоящему сильного духом и волевого человека, не обращающего внимания на кривотолки, не поддающегося обстоятельствам, не капитулирующего перед недругами. Его тело было кремировано, а прах – развеян с боевого корабля Détroyat.

__________
1 – Естественно, роль Понтия Пилата.
2 – О том свидетельствуют хотя бы полученные награды: воинская медаль и военный крест.

© Евгений Нефёдов, 26.03.2013