Тени забытых предков / Тіні забутих предків (1964)

Дуларидзе Тамара. Тени забытых гонений // Видео-Асс Премьер. – 1996, № 33. – С. 64-67.

СЕРГЕЙ ПАРАДЖАНОВ

Его часто называют человеком эпоха Возрождения. Справедливо, если иметь в виду разнообразие интересов и стремление анализировать все, вплоть до истоков вдохновения или импровизации. И еще ему было присуще чувство цеховой солидарности, международного братства людей кино — от Федерико Феллини до студента-onера тора.

ТЕНИ ЗАБЫТЫХ ГОНЕНИИ

На проспекте Руставели впереди нас то появляется, то исчезает величественная и смешная фигура.

– Кто там такой интересный? – спрашивает гостья. Она впервые в Тбилиси. Опередив меня, ей отвечает другой приезжий:

– Не знаю, кто, но похож на гения.

Это – о Параджанове. Тот идет по улице, для которой он Сержик, Сережа, Серго, раскланиваясь и заговаривая со знакомыми.

О нем говорили, как о мудаке и хулигане. А на самом деле Параджанов был прост и сердечен. В обществе приятелей его руки вспархивали, как в танце двенадцати покрывал, сыпались шуточки, комплименты, сувениры. Блеск, шок, шум. Но временами одолевали и одиночество, и усталость…

Сын антикваров, он не просто любил вещный мир. для него это был источник волнений и радостей, повод для спектакля. У Софико Чиаурели красивые глаза, но только в фильмах Параджанова они сверкают, как драгоценные кадры Однажды кто-то захотел сфотографировать для истории коллегу, стоящего с Параджановым у входа на студию «Грузия-фильм». Сережа согласился, но зашел за стеклянную стену, отделявшую их от уставленного цветами холла, и теперь на снимке рядом с улыбающимся человеком видно «призрак» Параджанова, сквозь который просвечивают томные субтропические растения.

Он был так болен, так устал, так недоступна стала для него красота, что после его смерти к бесконечной печали примешалась толика радости: свободен! Свободен от зависти, глупости, анкет, ошибок, угроз, комплексов, слежки государственных «органов». Зека и гений Сергей Параджанов ушел из жизни в Ереване. Диктор телевидения оговорился: «В Берлине». Думаю, он не виноват. Такой уж человек был умерший: всех сбивал с толку.

Похоронили его в ереванском пантеоне, хотя он завещал выбрать местом последнего упокоения кладбище в Тбилиси. рядом с родителями, или деревушку на границе Армении и Грузии, где снимал фильм о Саят-Нове. Но куда там! Все. как при жизни – у человека диабет, а благодарные почитатели тащат ему бисквит в полстола. Когда в Ереване создавали галерею, чтобы разместить 800 работ, подаренных Армении Параджановым, он хвастал: «Они мне строят музей. Трехэтажный!». Хотя никогда не говорил, что основал новое украинское кино, новое армянское, новый мир внутри уже полностью освоенного, казалось, кинематографа.

Перемена в образе жизни, вызванная перестройкой, по-разному сказалась на творчестве людей. Одни кинулись экранизировать запрещенных прежде авторов, другие пустились во все тяжкие, третьи стали уныло отражать жизнь в ее неприглядности и скуке.

Немногие выдержали испытание свободой. Сергей Параджанов, хулиган и гений, приветствовал новые времена, Сняв на киностудии «Грузия-фильм» переложение турецкой сказки русским поэтом. Варварская красота и ошеломительная свобода этого фильма – вот что противопоставил Параджанов ленинской простоте, сталинской мудрости, хрущевской справедливости и брежневскому дружелюбию. Он обошелся без обвинений и разоблачений, без гнева и сведения счетов.

«Посмотри мой фильм, – сказал он мне гордо, – я снял настоящий примитив».

65

Действительно, можно подумать, что автор «Ашик-Кериба» не знает никаких канонов. Впрочем, так было и с Михаилом Коцюбинским в «Тенях забытых предков», и с Даниэлом Чонкадзе и народным «Плачем о Зурабе» в «Легенде о Сурамской крепости». «Хороший режиссер, – говаривал Параджанов, – должен быть сначала прилежным читателем».

Он был заразительно талантлив. Не этого ли боялись чиновники, запрещая его фильмы к прокату, сценарии – к запуску в производство, а ему самому – дышать. Во всяком случае, в процессе извлечения с «полок» кинолент стало ясно, что запрещали они красоту и свободу, боролись с обыкновенными человеческими чувствами, с традициями, которые учитывали Десять Заповедей. Сознательно врали, подменяя понятия.

И все же, несмотря на неосторожность и прямой эпатаж начальства, свойственные Параджанову, несмотря на сложности и ужасы в его жизни. Ангел-хранитель, похоже, не отступался от гонимого. Сережа сидел в тюрьме (Щербицкий клялся, что пока он жив, режиссеру воли не видать), а москвичи и гости столицы регулярно заполняли неуютные залы, где месяцами крутили «Тени забытых предков» и «Цвет граната».

Сценарии Параджанова, представленные в Госкино СССР киностудией «Грузия-фильм», куда вернулся украинский «уголовник», приходили обратно непрочитанными, а простодушные иностранцы интересовались, что же делает великий маэстро. Советское начальство в ответ мялось, но французские и итальянские критики догадок не строили, прямо сообщая заинтересованным лицам, что тот снимает шедевр.

Он и снимал шедевры. Конечно, Параджанов был не из тех, кто стремится в искусстве к «самовыражению». На этом, как известно, замешан кинематограф вторичный и пустой. Уникальность Па-

66

раджанова состоит в том, что однажды он проявил настоящее смирение перед чужой тайной и был вознагражден возможностью перенести эту тайну на экран во всей полноте, не потревожив тонкой, будто на крыльях ночной бабочки, пыльцы.

Параджанов относился к своему делу как мастер, хотя казалось, не прикладывает никаких усилий. «Навертит на актера тряпки, повернет, как манекен, и снимает», – неодобрительно говорили о нем те, кто считает, что на работе надо «выкладываться». Но Параджанов был не энтузиастом, а профессионалом и очень мало отличался от себя обыденного на площадке. То ли обыденным не был никогда. то ли гомерический талант делал незримыми пот и кровь поэтического труда.

Он мог бы выпускать фильмы один за другим – так ткут ковры, делая передышку только на то, чтобы натянуть новую основу. Суетился, ругал администрацию, внезапно и кардинально менял мизансцены, повергая в отчаяние операторов и не заботясь о том, успевает ли бригада осветителей переставить софиты. бодрил актеров непомерными восторгами. рылся в сундуках костюмеров и реквизиторов, словно мародер, – и был абсолютно спокоен внутренне.

В жизни он мог заблудиться. В искусстве (после «Теней забытых предков») – никогда. Недаром он попросил забыть все, что снимал до этого.

Те, кто брал у Параджанова интервью (и я в том числе), уверены, что тот не говорил полной правды. Но притворялся он перед нами. А играл – с судьбой, которая устраивала ему крутые виражи от всемирной славы до тюрьмы. Поразительно, что эпигоны из фильмов Параджанова ничего не могут взять. Они уникальны в своей неповторимости. И потому их можно смотреть и смотреть…

Тамара ДУЛАРИДЗЕ

67

Pages: 1 2 3 4 5 6

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Можно использовать следующие HTML-теги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>

Яндекс.Метрика Сайт в Google+