Титаник / Titanic (1997)

Рейзен Ольга. Как сотворили «Титаник» // Видео-Асс Известия. – 1998, № 41. – С. 30-34.

Как сотворили «Титаник»

Джеймс Кэмерон, мастер кинематографических трюков особой сложности, на этот раз решил поставить технический прогресс не на службу будущего (как делал это в фантастических боевиках – двух «Терминаторах», «Чужих» и «Бездне»), а прошлого: спустя 85 лет с дотошной детализированной точностью он восстановил «Титаник» лишь затем, чтобы снова потопить злосчастный корабль.

Кэмерон называет самонадеянность главной причиной крушения идеалов и ценностей XIX века, метафорой которого, по его мнению, и стала гибель «Титаника», а один из уцелевших пассажиров писал, что кораблестроитель Томас Эндрюс, объявив свое судно «непотопляемым», возомнил себя Богом, за что и был наказан.

Однако режиссер тоже не побоялся проявить самонадеянность, и на финишной прямой XX столетия его амбиции вознаграждены «Оскарами». Разумеется, он создал не мир – только корабль, но для этого понадобилось заново сотворить мир на экране…

ИТАК, ДЕНЬ ПЕРВЫЙ…

С самого начала Джеймс Кэмерон поклялся не приступать к работе над «Титаником», пока ему не удастся спуститься к останкам кораблекрушения, заснять их и использовать эти документальные кадры в фильме. На организацию экспедиции глубоководного погружения ушло несколько лет; в конце концов она была укомплектована следующими техническими средствами: крупнейшим в мире исследовательским центром на плаву – российским кораблем «Академик Мстислав Келдыш»; двумя из пяти существующих в мире батискафами «Мир-1» и «Мир-2» (тоже нашими), способными спуститься на глубину залегания «Титаника» (см. «Видео-Асс», №37 (2) за нынешний год); специально сконструированным для фильма и способным погружаться на большие глубины дистанционно управляемым аппаратом, прозванным «Пронырой». Наконец, использовалась особая камера, корпус которой выдерживал высокое давле-

30

ние, – это была первая камера, функционирующая за пределами подводных лодок на океанских глубинах. А еще были задействованы: букет мощнейших подводных юпитеров, команда одержимых фанатиков – инженеров, кинотехников, ученых-маринистов, насквозь просоленных мореплавателей русского, американского и канадского происхождения. Таков был состав первой в мире голливудской экспедиции, отправившейся на океанское дно.

«Во время двенадцатого, последнего, погружения мы заслали нашего дистанционно управляемого профессионального голливудского «Проныру» на «Титаник». Никогда прежде ученые не рисковали своим многомиллионным оборудованием, а мы – быть может, по легкомыслию – запустили робот на затонувший корабль… Подводные кадры – не просто часть фильма, они обладают дополнительным эмоциональным воздействием, их достоверность заставляет нас сфокусироваться на происходящем, забывая о разрушительном воздействии времени. Всем остальным компонентам картины приходилось дотягиваться до этого эталона достоверности», – писал Кэмерон.

Компания «XX век Фокс» приобрела сорок акров земли на южном побережье Росарито в Нижней Калифорнии для строительства первой за тридцать лет киностудии на Западном побережье. Джеймсу Кэмерону понадобились два резервуара (объемом в 64 тысячи кубометров – для размещения декораций внешнего вида корабля, и меньшего, в 19 тысяч кубометров – для интерьеров}, два тон-ателье с гидроизоляцией, одно из них – пропускающее воду и оборудованное системой просушки, а также была нужна вспомогательная аппаратура, достаточная для жизнедеятельности маленького городка. Ураган, поднявшийся в начале июня 1996 года, унес тонны вулканической породы, приготовленные для резервуаров, а до начала съемок оставалось четыре месяца. На церемонии открытия строительства студии Кэмерон сказал: «Нет ничего более страшного и бодрящего, чем железные сроки».

ДЕНЬ ВТОРОЙ

1.400 тонн металла, 30 тысяч заклепок, 15 000 листов фанеры и несколько тонн краски – лишь крохи сметы, которые руководитель строительных работ Лес Коллинз сумел воспроизвести по памяти. Часть металла пошла на балки, поддерживающие декорацию корабля на уровне 13,5 метров над ватерлинией (и 27 метров – над самым глубоким местом резервуара); по мере необходимости эти балки с помощью гидравлических домкратов поднимали постройку вверх, к днищу приваривались новые крепежные сооружения. А затем, создавая угол в 6′, стали поднимать нос корабля и опускать корму. Во избежание риска совершить малейшую ошибку под руководством художника-оформителя Питера Ламонта и Томми Фишера, возглавившего команду по спецэффектам, трудились сварщики и корабельные плотники, привыкшие строить не декорации, а настоящие подводные лодки. «Строительство этой декорации по затратам можно приравнять к постройке 70-этажного небоскреба, – утверждает Коллинз. – А если прибавить сюда интерьеры, разработанные Питером Ламонтом и Чарльзом Ли, построенные командой Тони Грейсмарка, то небоскреб можно было бы и обставить мебелью». Ранее трижды выдвигавшийся на соискание «Оскара», проработавший на 17 фильмах о Джеймсе Бонде, Ламонт собирался выйти на пенсию, когда ему позвонил Кэмерон. Противиться искушению восстановить легендарный корабль было невозможно.

Декорация корабля представляла собой двухъярусную платформу, а железные подпорки, поддерживающие конструкцию, позволяли менять угол наклона. В финале крушения, когда «Титаник» раскалывался на две части, оборудованием, а мы – быть может, по легкомыслию – запустили робот на затонувший корабль… Подводные кадры – не просто часть фильма, они обладают дополнительным эмоциональным воздействием, их достоверность заставляет нас сфокусироваться на происходящем, забывая о разрушительном воздействии времени. Всем остальным компонентам картины приходилось дотягиваться до этого эталона достоверности», – писал Кэмерон.

Компания «XX век Фокс» приобрела сорок акров земли на южном побережье Росарито в Нижней Калифорнии для строительства первой за тридцать лет киностудии на Западном побережье. Джеймсу Кэмерону понадобились мощное гидравлическое сооружение затаскивало переднюю часть под воду на 12 метров, а вторая перемещалась на наклонную платформу, воздвигнутую на краю резервуара. Обнаружение места катастрофы в 1985 году приоткрыло завесу над многими обстоятельствами события. Корабль не просто уходил на дно. Даже в агонии судно соответствовало своему претенциозному названию, Первый рейс «Титаника» завершился кошмаром, равного которому не знала история: когда корабль раскололся надвое, корма взлетела горообразно ввысь, прежде чем уйти под воду. На краю резервуара, вмещавшего 64 тысячи кубометров воды, на гигантских балках и домкратах установили декорацию полуюта. За считанные секунды механизм подкидывал конструкцию вверх и опускал от нуля до девяноста градусов – настоящие качели для Гулливера в стране лилипутов.

Ассоциацию можно продолжить, если представить, как Джеймс Кэмерон и глава каскадеров Саймон Крэйн готовились к сцене падения пассажиров с наклонной палубы: двое взрослых мужчин, взяв по пригоршне крохотных человеческих фигурок, поочередно кидали их на модель вздыбленной палубы – эдакий миниатюрный человеческий кегельбан. Или вообразите работу «Диги-тал Домейн» – мастерской компьютерного моделирования, разработавшей всю систему спецэффектов. В самом деле, трудно не почувствовать себя Богом, когда по мановению цифровой графики моделируются действия персонажей, которые опасно, а то и невозможно выполнить в реальности, когда, используя алгоритм колебания волн, компьютер воссоздает движение 232-метровой декорации корабля. А поставленный на тележку 49-метровый подъемный кран был экипирован двумя видеокамерами…

31

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

В работе съемочного коллектива царил закон абсолютной точности; это касалось всех: художников и конструкторского бюро, гримеров, бутафоров, костюмеров, парикмахеров и мастеров спецэффектов. Все нюансы поведения людей были изучены не менее досконально, чем то, как выглядела каждая деталь. До начала съемок нужно было совершенно точно знать, как двигались и говорили герои, этикет того времени, рутинные обязанности и поведение в экстремальных обстоятельствах всех членов экипажа. Кэмерон специально придумал сюжетный ход – путешествие двух центральных героев по всему «Титанику», что оправдывало его желание показать корабль как можно подробнее.

В задачу художников-оформителей, помимо традиционного оформительства, входили археологические и инженерные изыскания. Разъехавшись по всему свету, они обнаружили в одном английском отеле диван с «Олимпика», близнеца «Титаника», а в Канаде – шезлонг. По кусочкам, словно древнюю амфору, собирали художники целостную картину, основываясь на фотографиях кораблей этого класса. Как ни удивительно, но решение восстановить «Титаник» во всем его великолепии, позволило кое на чем сэкономить. «Мы ничего не могли брать напрокат, так как новизна вещей на корабле не должна была вызывать сомнений, и к тому же весь реквизит неизбежно отправлялся на дно, – объяснял исполнительный продюсер Рей Санчини. – Да и, честно говоря, те немногие подлинные образцы вещей 1912 года, которые оказались в нашем распоряжении, не слишком годились. Вместо этого мы нашли возможность фабричного производства реквизита в необходимом количестве и строгом соответствии с историческими требованиями, начиная от стульев и фарфора до спасательных поясов и настольных ламп, да еще без дополнительных затрат».

Как ни велика была производственная смета, деньги на ветер не бросали. «В целях экономии мы покрыли корпус металлом с заклепками до ватерлинии только с одной стороны, – поясняет Кэмерон, – и выбрали правый борт, сообразуясь с метеорологическим прогнозом на ближайшие месяцы, согласно которому ветер должен был дуть с севера на юг, а значит, из наших труб – от носа к корме, что создавало бы иллюзию движения. Однако при отплытии из Саут-хэмптона корабль был пришвартован левым бортом. А поскольку мы и так большую часть реквизита и костюмов делали на заказ, то решили часть вещей выполнить в зеркальном отражении и при печати пленки все исправить и скорректировать. Позже мы замучались, разбирая дубли, снятые нормально, и перевертыши: «Так правильно? Тогда не годится. Неправильно? Тогда все в порядке».

Сэкономить время, силы и деньги помогла также группа статистов, ансамбль из 150 исполнителей второго плана, с самого начала съемки заполонивших комнаты, палубы и коридоры первого и третьего классов, изображая двухтысячное «население» корабля. Вместо того, чтобы для каждой сцены массовки набирать – и обучать – новых участников, решили создать «стационарную» группу.

Хореограф Лин Хокни учила актеров ходить, сидеть, есть, здороваться, умению не заговаривать первыми, даже правильно смеяться. Она также сняла видеофильм «Этикет «Титаника»: путеводитель для временного пассажира», который непрестанно крутили в гримерных. «Язык наших тел столь отличен от принятого тогда, – объясняет Хокни. – Взгляните на одежду. Женщины носили корсеты, а мужчины – крахмальные высокие воротнички. Эта одежда требовала определенной осанки, и она полностью отвечала своему времени», Разумеется, тренировке подверглись не только пассажиры первого класса, но и слуги: горничные, камердинеры, дворецкие, секретари, объединенные собственным кодексом поведения. Команда из 18 каскадеров прошла специальную тренировку, обучаясь пользоваться шлюпбалками, выполненными для фильма на заказ поставщиками шлюпбалок настоящего «Титаника». Спуск на воду тяжелых лодок – трудоемкий процесс, он сопровождается толчками, сперва вперед, потом назад, пока командам с двух концов шлюпки не удается уравновесить веревки. «Мы подходили к спуску как к работе на реальном судне, потому что это было не менее опасно, – поясняет Крэйн. – Нам пришлось готовиться к съемкам, ведь это не фильм действия в привычном значении слова. Ничто не должно было напоминать трюкачества. Нельзя забывать, что в 1912 году люди не придавали такого значения спортивной форме. Многие даже не умели плавать, и уж конечно им не доводилось прыгать с десятиэтажного здания, а именно на такой высоте завис корабль над водой».

Как только декорация наклонной палубы была готова, Крэйн со своей командой немедленно приступил к репетициям, начиная с небольшого наклона, снимая все на видеокамеры, и лишь тщательно отобрав удачные кадры, показывал их Кэмерону. От репетиции к репетиции наклон палубы увеличивался. На балке возле гидравлического домкрата, поднимающего палубу, сохранились отметки, демонстрирующие прогресс команды каскадеров на пути от 10° до 90° (один шутник-каскадер над отметкой 90′ даже надписал «бесстрашие»). Параллельно с этими репетициями велась и работа со статистами: помимо обеспечения их безопасности на наклонной палубе нужно было заставить их перестать бояться. Статисты не допускались на палубу без страховочных ремней при наклоне, превышающем 30°. «Наклон в 30′ куда круче, чем вы себе представляете, – говорит Крэйн. – Я по радиофону спрашивал техников: «Ну что, уже дошли до 30°? По ощущению, так – да». А они мне отвечали: «Нет,

32

пардон. Пока только 20°». По мере увеличения наклона палубы увеличивался и риск. По достижении девяностоградусной отметки каскадеры установили на противоположной стороне полуюта специальные лебедки, обычно используемые для тренировки парашютистов, и пропустили канаты в щели между палубной обшивкой. Такая конструкция позволяла десяти каскадерам одновременно отпустить разнообразные поручни и планомерно, спокойно «рухнуть в объятия смерти», замедляя свое падение по мере необходимости или резко останавливаясь на нужной высоте

ВСЕМИРНЫЙ ПОТОП

Джеймс Кэмерон создал и твердь, и воду, и, конечно, организовал потоп. Резервуар объемом в 19 тысяч кубометров воды, предназначенный для затопления декорации, был снабжен стальным подвижным полом, стальные же кабельные проводки соединяли его с компьютеризированным механизмом, «подъемником», в котором восемь силовых цилиндров обеспечивали подъем груза весом более 40 тонн. Расчеты показали, что передняя часть корабля тяжелее, поэтому для компенсации работы подъемника и предотвращая опасность перекоса ее обработали плавучей пеной. Но неожиданно оказалось, что она не пропускает воду. Когда ее залили в резервуар, корабль отказался тонуть. Удовлетворенный уже отснятым материалом затопления прогулочной палубы первого класса, Кэмерон приказал частично размонтировать декорации, освободив внутренности стен и стального пола (по водоизмещению равного восьмидесяти футовой яхте). Однако эти работы нельзя было выполнить меньше, чем за сутки. И Кзмерон начал крушить окна прогулочной палубы, дабы создать как можно больше отверстий для проникновения воды и таким образом увеличить скорость затопления судна. Собственноручное разрушение корабля после стольких усилий, затраченных на его строительство, кажется святотатством. Только не Кэмерону: «Если у тебя ночная съемка, и этот божественный светильник в десять миллионов киловатт уже приближается к горизонту, ты либо что-то придумаешь, либо должен сдаться. Я не сдаюсь». Кэмерон приказал «переориентировать» подъемник, чтобы он опустил декорацию в воду, поднял и, уже обремененную дополнительным весом поступившей в нее воды, снова опустил до ватерлинии. «Ведь если даже не выйдет, нам-то терять нечего». Вышло. «Все эти сцены мы снимали с точки зрения амфибии, – вспоминал оператор Рассел Карпентер. – Джим не желал отказываться от динамичности изображения даже в условиях наводнения. Особенно это касалось съемок главной лестницы, поскольку для Джима ее крушение представлялось вещественным символом развала роскошеств «позолоченного века». Построили платформы на плаву. Движение подводной камеры обеспечивалось рельсами сверху вниз… У каждого оператора было по баллону с кислородом. Одиннадцать камер снимали бесплотные попытки каскадеров преодолеть бушующую стихию и обрести спасение. Дополнительный эффект создавали объемистые контейнеры с морской водой, чье содержимое низвергалось сверху, усиливая ощущение всепоглощающего хаоса. Неожиданно потоки воды вырвали лестницу из прочных стальных креплений, по счастью, никто не пострадал». Комментарий Кэмерона: «Наша лестница вырвалась на волю и всплыла на поверхность. Судя во всему, так случилось и на самом деле, что объясняет и почти полное отсутствие ее следов на месте кораблекрушения, и многочисленные обломки, обнаруженные на следующее утро спасателями. Стечение обстоятельств фактически подтверждает правоту нашего метода «торжества достоверности», – говорит режиссер с улыбкой, – но я рад, что мне не понадобился второй дубль…».

НА СЕДЬМОЙ ДЕНЬ БОГ ОТДЫХАЛ

«Судно врезалось в айсберг правым бортом, и глыба как бы пробежалась по нему… простукивая дырки, наподобие азбуки Морзе…точка, тире, точка – по всему борту». Догадку Джеймса Кэмерона подтвердила экспедиция 1996 года, когда с помощью глубоководной техники были изучены пробоины, проделанные айсбергом в обшивке. «Три царапины, три дыры – точная аналогия с азбукой Морзе, приведенная мной в сценарии».

Техника мертва без интуиции человека.

По материалам книги Эд.У. Марш «Титаник» Джеймса Кэмерона»,

Перевод книги планируется к выпуску издательством «Слово».

Ольга РЕЙЗЕН

34