Виновен вне подозрений / Guilty as Sin (1993)

Полетаева Наталья. К слову «адвокат» нет прилагательных // Видео-Асс Премьер. – 1996, № 33. – С. 142-144.

ЖАНРЫ КИНО: ДЕТЕКТИВ

К СЛОВУ «АДВОКАТ» НЕТ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ

ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА

Андрей Семенович  ТАРАСОВ член Московской городской коллегии адвокатов, компаньон адвокатского бюро «Резник, Гагарин и партнеры»

Стефан Цвейг как-то сказал: «Человек проигрывает дважды: недоговаривая врачу и адвокату».

Этапы большого пути

Он родился в 1953 году в городе Тюмени. Причем не где-нибудь, а за кулисами театра. Дело в том, что мама и бабушка Андрея были актрисами, а отец

выступал: трудился в цирке и снимался в кино. Как раз перед появлением младшего Тарасова на свет, глава семьи был на гастролях, и мать отправили в Тюмень, к бабушке. Пока в доме шел капитальный ремонт, актеры вынуждены были обитать «на рабочих местах» – в гримуборных Тюменского областного театра…

В пятилетнем возрасте Андрей уже выходил на арену цирка. Но «ребенка опилок» из него не получилось – с 1960 года семья Тарасовых обосновалась в Москве, где будущий адвокат закончил среднюю школу.

Не поступив на истфак МГУ и отслужив в армии, Тарасов становится студентом-вечерником Московского института радиотехники. электроники и автоматики. Но желание заниматься историей не оставляет его. Поэтому он все-таки решает поступать на исторический факультет, предварительно «потренировавшись» на вступительных экзаменах на юридическом факультете (мотив — факультет находится недалеко от места работы).

142

Его величество случай – штука серьезная. Неожиданно для самого себя Андрей закончил юрфак с красным дипломом.

Затем последовала стажировка и работа в юридической консультации. А в 1980 году он стал членом Московской городской коллегии адвокатов.

Тарасов сотрудничал со многими знаменитыми и известными адвокатами – он постоянно подчеркивает: «Мне очень везло на учителей». И его собственный путь достаточно интересен. В свое время многие процессы, в которых участвовал Андрей Семенович, были у всех на слуху: дело Чурбанова, кооператива «АНТ». В последние годы он представляет в суде интересы многих известных людей – Егора Яковлева, Сергея Грызунова, Ильи Заславского и т.д.

Сегодня А. Тарасов отвечает на вопросы нашего корреспондента.

– Поскольку журнал рассказывает о мировом кинематографе, вопросы будут касаться темы отражения в кино профессии адвоката, хотя в российской жизни (по сравнению, скажем, с Америкой) она не играет достаточно значимой роли. В свое время советские граждане поражались фильмам, в которых люди предупреждали полицейских: «Я не буду разговаривать с вами без своего адвоката!». Может ли быть актуальным в нашей стране сейчас мнение: «Каждому – по адвокату»?

– С моей точки зрения, необходимо вернуться к понятию «семейный адвокат». В том смысле, как был до революции у нас «семейный врач». Ныне, например, профессия участкового врача совершенно не совместима с этим понятием. «Участковый» не может лечить одинаково хорошо абсолютно всех. А тот медик, который наблюдает семью – знает бабушку, папу, маму, ребенка и так далее, действует более эффективно. С моей точки зрения, семейный адвокат будет поступать так же.

– Фигура адвоката в западном кино значит довольно много. Что вы можете сказать об американских адвокатах и о том, верно ли их изображают в фильмах?

– Вообще, адвокат об адвокате может что-то сказать только тогда, когда он вместе с ним побывал в процессе. К сожалению, в американском суде я был всего лишь один раз – в апреле этого года. И работал только с одним, достаточно молодым адвокатом. Поэтому цельной картины не имею.

Если же говорить о том образе, который сложился в кино… Адвокат там – по сравнению с нашим – более свободен. В американских лентах я вижу реальное равенство сторон в процессе: обвинения и защиты. Кроме всего прочего, давайте не будем забывать, что самый великий президент США Авраам Линкольн, был адвокатом. Именно ему удалось объединить штаты и победить в Гражданской войне.

Профессия адвоката, несомненно, должка отражаться в кино. Адвокаты бывают разные – удачно практикующие, неудачно практикующие. И, возможно, в фильмах необходимо показывать более широкий спектр таких персонажей.

– Кроме защиты и обвинения, в зарубежных лентах не последнюю роль играет суд присяжных…

– В Америке суд присяжных существует давно.

Он действительно необходим – испокон веку считалось, что «народ рассудит» более трезво, чем один или несколько профессионалов. Это очевидно – один ум хорошо, два лучше, а двенадцать – тем более. Я думаю, не зря в кинематографе Соединенных Штатов этому уделяется большое внимание.

Одной из главных сил суда присяжных являются заседатели – люди, не обремененные правовыми знаниями. Именно к ним апеллирует адвокат. И именно они по-народному» решают судьбу подсудимого.

В этом смысле, с одной стороны, американским адвокатам легче, с другой – труднее: они обязаны воздействовать не на одного судью и двух народных заседателей (у нас их называли «кивалами»), а на двенадцать разных человек. Адвокатам США подчас, приходится учитывать психологию каждого из них. И поэтому, с моей точки зрения, американский адвокат – более сильный психолог. Кстати, по тем образам, которые мы видим в фильмах, так оно и есть.

– Не только на Западе, но и у нас, в России, ходят слухи о громадных адвокатских заработках. Насколько они велики?

– Не нужно делать акцент именно на том, что адвокаты – это люди, имеющие достаточно высокий доход. Смысл профессии не в этом. Нередко американские адвокаты ведут дела, за которые не очень хорошо платят. Они делают это просто потому, что необходимо «постоять за правду» или дело кажется им интересным.

И в российской адвокатуре (до 1917 года) многие известные и «дорогие» адвокаты вели дела «по праву бедности» – сейчас это случаи, когда адвокат назначается государством. Наше бюро в прошлом году представляло интересы общества «Мемориал», члены которого пикетировали здание правительства, выражая протест началу войны в Чечне. Гонорар по этому делу составил 5 тысяч рублей с каждого подзащитного… С учетом налогов, отчислений и так далее, плата чисто символическая.

Еще одно: не будь высоких гонораров, мы просто не смогли бы осуществлять подобную, практически бесплатную, защиту. А с сохранением высоких заработков и клиент, и адвокат получают свободу выбора.

– Не только в кино, но и в жизни адвокатам часто задают вопрос: «Как вы можете защищать убийцу?».

– Моя позиция такова: адвокат и врач обязаны оказывать помощь любому человеку, даже самому последнему преступнику.

Коль скоро законами общества предусмотрена смертная казнь, даже Чикатило – отечественному «Джеку-Потрошителю» – полагается защита. Мы, адвокаты, выполняем некую общественную функцию, страдаем за общество. Более того, с моей точки зрения, если судья, вынося смертный приговор, знает о том, что человек, которому он этот приговор вынес, был обеспечен надлежащей защитой, то он чувствует себя более уверенно. Это цивилизованный подход. Именно поэтому в американском кинематографе столь высока роль адвоката. Она действительно очень важна – у общества не должно создаваться впечатления, что все покупается и продается. На самом деле роль адвокатуры в США говорит о высоком статусе этой профессии. И конечно, она должна находить отражение на экране. К сожа-

143

лению, российский кинематограф нас этим не балует.

– Существует ли запомнившийся вам кинематографический образ адвоката?

– Единственный, кого помню – адвокат Террозини из сериала «Спрут». Может быть потому, что, когда я появлялся в некоторых организациях, про меня говорили (основываясь, вероятно, на созвучии фамилий): «А адвокат Террозини пришел». Хотя ничего криминального в российских адвокатах не было и нет.

– Почему вы от уголовных дел перешли к гражданским и делам о защите чести и достоинства? Насколько последние, с вашей точки зрения, интереснее?

– Я не совсем оставил уголовные дела – иногда сам веду их или консультирую коллег. В принципе, дела по защите чести и достоинства в чем-то сродни уголовным. Человек, распространивший порочащие сведения, обязан доказать, что они соответствуют действительности, равно, как прокурор должен доказать вину обвиняемого в уголовном преступлении. Дела о защите чести и достоинства и деловой репутации интересны с морально-психологической стороны – наконец-то в нашем государстве стали понимать истинную цену доброго имени.

– Вы представляете в суде интересы президента Ельцина (бывший министр печати и средств массовой информации Миронов предъявил иск о восстановлении его в должности). Нет сомнений, что для вас, в данном случае, в первую очередь интересна профессионально-правовая сторона дела. Но сыграло ли тут роль и то, что защищать интересы первого лица в государстве престижно и несколько необычно? Кстати, является ли это первым случаем судебной защиты российским президентом своих интересов?

– С профессионально-правовой точки зрения иск бывшего министра к президенту, безусловно, интересен, поскольку я убежден, что в данном случае мы имеем дело не с трудовыми отношениями: президент – не работодатель, а Миронов – не работник по найму. Это – государственно-правовые отношения. Глава государства вправе подбирать ту команду, которая удовлетворяет его и вместе с ним будет осуществлять руководство страной.

Что же касается престижности… Конечно, престижно представлять интересы президента. Но – я подчеркиваю – только в том случае, если существует правовая позиция. Если бы таковой не было, я вынужден был бы отказать.

Является ли этот случай первым случаем судебной защиты президента РФ? Должен сказать, что я в своем труде не одинок – есть еще два иска, предъявленные Борису Николаевичу бывшими главами администраций города Владивостока и Брянской области. Осуществляют защиту интересов президента в данных делах адвокаты Егоров и Доморацкий.

– Не считаете ли вы парадоксальным тот факт, что в конце 1994 года Вы занимались защитой общества «Мемориал», которое пикетировало здание правительства, и в то же время представляете интересы президента? Сказываются ли в ведении подобных дел ваши личные политические взгляды и нравственные пристрастия?

– С моей точки зрения, это не парадоксальный факт, ибо активисты «Мемориала» были привлечены к ответственности незаконно – на декабрь 1994 года в Административном кодексе не содержалось понятия о запрете пикетирований. Люди не могут отвечать за то, что не запрещено законом. Поскольку в этом деле была правовая позиция, я был обязан ее отстаивать. Кроме того, мои политические взгляды и нравственные пристрастия также возражают против бомбардировок в Чечне.

В настоящее время, я полагаю, в «деле президента» есть правовая позиция. И я не вижу противоречия в отстаивании адвокатом норм права – вне зависимости от того, какими бы противоречивыми они не казались обывателю: с одной стороны – за президента, с другой – против. Не следует забывать, что здесь речь идет не о конкретной личности, а о правовом государственном аспекте в целом. В данном случае я отношусь к президенту как к главе государства и не более того.

– Ваша профессиональная жизнь проходит в судах. Можно ли сравнить людей, ведущих тяжбу сегодня и, скажем, десять лет назад?

– С точки зрения профессионала-адвоката, к сожалению, должен отметить возросшую неквалифицированность судейского корпуса. В то же время, есть ряд судей, вызывающих восхищение своим профессионализмом. Что касается контингента судящихся – k этому у меня двоякое отношение. С одной стороны, меня охватывает восторг, потому что большой приток людей, которые хотят осуществить защиту своих прав в суде, говорит о том, что народ проснулся от спячки – каждый стал понимать реальность своего права на защиту интересов в судебном порядке.

С другой стороны, я понимаю, что невозможно избежать каких-то ошибок во время переустройства судебной системы. Безусловно, нам не хватает законов, норм права. Меня печалит то, что в Москве сейчас восемь коллегий адвокатов. С моей точки зрения, это нонсенс.

– Считаете ли вы свои победы и поражения (если да, то сколько их)?

– Должен сказать, что старый адвокат Хасин говорил: «Мы не играем в футбол, поэтому не побеждаем и не терпим поражений. Мы либо отстаиваем интересы нашего подзащитного или доверителя, либо не можем их отстоять». Так вот, с этой точки зрения, я не считаю ни побед, ни поражений. Более того, я полагаю, если адвокат за всю свою практику смог хотя бы один раз оказать юридическую помощь, которая удовлетворила его доверителя или подзащитного – он не зря прожил свою профессиональную жизнь. Если говорить конкретно о тех делах, которые мне удавалось проводить успешно – то их было достаточное количество. Посему я их не подсчитываю. Что касается поражений – главное из них, когда сам себе задаешь вопрос – «Все ли возможное было сделано для того, чтобы достичь необходимого результата?». Если отвечаешь, что нет, что-то не доработано – не подано ходатайство, не изучен документ, и из-за этого суд не убежден в правоте твоей точки зрения, – именно это и является поражением.

– Может ли женщина быть хорошим адвокатом?

– Безусловно, да. Ныне в Московской городской коллегии адвокатов есть блестящие адвокаты-женщины. Я не делал бы различия по половому признаку, потому что «адвокат» – это, на мой взгляд, не профессия, а состояние души. А как известно, душа есть и у мужчины, и у женщины. Посему, состояться как адвокат может и женщина, и мужчина.

– Если женщина-адвокат защищает мужчину (или наоборот), бывают ли в отношениях подзащитного и адвоката замешаны проблемы пола (в ленте «Виновен, аки грешен» герой Дона Джонсона пытается соблазнить своего адвоката: в «Тюремном романе» подследственный совращает следователя).

– Полагаю, что это не исключено, хотя лично мне такие примеры в адвокатской среде не известны. Что касается романа следователя и подследственного – действительно, был такой факт. Ничто человеческое ни следователю, ни адвокату не чуждо. Но на самом деле, в кинематографическом варианте данная love story в достаточной степени приукрашена. Ныне же этот самый «герой-любовник» приговорен к смертной казни…

– Остап Бендер за «потерянную веру в человечество» потребовал миллион рублей. Вы чуть ли не ежедневно сталкиваетесь с правонарушениями – доказываемыми и недоказанными. Не поколебалась ли ваша собственная вера в человечество?

– Должен сказать, я очень уважаю Остапа Ибрагимовича, и может быть поэтому адвокатское бюро «Резник, Гагарин и партнеры» находится как раз над рестораном «Золотой Остап», хозяином которого является великолепный актер Арчил Михайлович Гомиашвили.

Что касается веры в человечество, то я ее не потерял. Потому что, если бы это произошло, я бы не занимался отстаиванием интересов людей в суде. Если ко мне обращается человек, в котором я не вижу Человека, я, как правило, отказываю ему – кстати, это и вопрос о гонорарах. В общем, обладая такой профессией, потерять веру в человечество просто невозможно.

Беседовала Наталья ПОЛЕТАЕВА

144

Pages: 1 2 3

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Можно использовать следующие HTML-теги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>

Яндекс.Метрика Сайт в Google+