Форма киноальманахов как таковая пережила в 1960-е своеобразный расцвет, но, вероятно, именно создателей «Любви в двадцать лет» первых осенила дерзкая идея объединить работы режиссёров из нескольких государств, снятые на одну – обозначенную в названии – тему…
Фильм знаменует собой торжественное возвращение Луиса Бунюэля в стихию сюрреализма – но с учётом достижений среднего периода, когда он умудрялся осторожно высвечивать причудливые (по сути, именно сюрреалистические) детали и события. Теперь уже речь не идёт о тотальном отбрасывании логики…
Достойно сожаления, что, начиная с первой половины 1970-х, Пьер Этекс не сумел воплотить в жизнь ни один крупный замысел для киноэкрана, довольствуясь малой формой и появлением в ролях второго плана у других режиссёров. А ведь он поддерживал потрясающую творческую форму…
При некоторой наивности интерпретации поступков Ксеркса I, наслаждающегося безграничной властью, правящего деспотическими методами, уверенного в своём величии и, как следствие, легко поддающегося манипуляции, авторы отстаивают в целом правильный пафос…
Война раскрывается Ивашовой страшной стороной: хирург Гусева методично, ловкими движениями извлекает пули и осколки, а за каждым таким кусочком металла – едва не оборвавшаяся человеческая жизнь. Вот также смерть могла прибрать и будущего режиссёра, спасённого медсестрой и врачами, но получившего серьёзные увечья…
Именно с «Козары» принято вести отсчёт такого самобытного явления югославской кинематографии, как partizanski filmovi (термин вряд ли нуждается в переводе с сербохорватского языка), занимавшего не менее важное место, чем, например, в СССР отводилось историко-революционным кинопроизведениям…
Превращение бесстрашного, лихого, обаятельного, пусть и не любящего прихвастнуть, поручика в персонажа советского фольклора (в первую очередь – несчётных анекдотов, зачастую фривольного содержания) служит надёжным свидетельством популярности в народе…
Расчёт на неиссякаемую любовь читателей к творчеству Карла Мая блестяще оправдался! Хотя экранизация заметно расходится с одноимённым романом, опубликованным в 1891-м, образы Олд Шаттерхенда и вождя Виннету получили очень яркое воплощение на кинополотне…
Ингмар Бергман не скрывал источников вдохновения, прозрачно намекая, что хотел выстроить произведение по законам музыки или же сна наяву – называя «избыточными» эпизоды, содержащие пространные диалоги (в частности, разговор сестёр на повышенных тонах незадолго до расставания)…
Непосредственное сравнение киноадаптации с литературным оригиналом – вещь неблагодарная, но как раз Хортон Фут продемонстрировал редкостный пиетет к тексту, опустив некоторые сюжетные линии, персонажей и т.д. исключительно из-за ограничений, налагаемых киноязыком…
