Руководителей операции с кодовым наименованием «Перекрёсток» (Crossroads), которые окрестили «Гильдой» атомную бомбу, взорванную 1-го июля 1946-го года на атолле Бикини, и даже украсили корпус смертоносного изделия фотографией Риты Хейворт в облачении этой «роковой женщины», впору заподозрить в дурном вкусе…
Значение безошибочного выбора «звезды», бесспорно, сложно переоценить, но на сеансе очевидно и другое. Сравнение двух экранизаций романа Джонстона МакКалли «Проклятие Капистрано» /1919/ помогает осмыслить колоссальный опыт в области кинодраматургии, накопленный за прошедшее время на «фабрике грёз»…
На сеансе постепенно крепнет убеждение, что Фиггис был очень хорошо знаком с прозой Антона Павловича Чехова и, в частности, внимательно прочёл рассказ «Дама с собачкой» /1898/ – или же видел какую-то из киноверсий: классическую (Иосифа Хейфица, с Ией Саввиной и Алексеем Баталовым) либо вольную, Никиты Михалкова…
Американцы, пожалуй, переборщили, проведя параллель с образом диновского «бунтаря без причины», поскольку мадемуазель Арди, ставшая мадам Тардьё, ведёт себя дерзко и вызывающе (по меркам окрестных обывателей) не из максималистской жажды правды, не из-за желания бороться с тотальной ложью…
Эпизоды на подмостках отмечены голливудско-бродвейским размахом декораций, а применение «магических» кинематографических приёмов усиливает ощущение волшебства. И, конечно же, «звезда» обнаруживает – наряду с отличным владением танцевальной пластикой – незаурядные вокальные данные…
Идея фильма принадлежит Даниэль Томпсон, чья дочь-подросток Каролина (кстати, мелькнувшая в эпизодической роли) однажды без разрешения закатила в доме вечеринку. Вместе с тем нет ничего удивительного, что Клод Пиното с готовностью ухватился за замысел…
Фильм оказался у истоков направления поисков в области сюжетосложения (и киноязыка в целом), одарившего в ближайшее десятилетие ценнейшими эстетическими открытиями. Заслуг режиссёра-дебютанта не умаляет и то, что его следующие ленты соизмеримого резонанса всё-таки не вызывали…
Режиссёр, всегда разрывавшийся между тягой к острой эксцентрике, ныне персонифицированной в образе мистера Юниоси, вечно недовольного соседа-японца, и насмешливым изображением извечной битвы полов, наверное, не раскрывался таким лириком за всю свою долгую карьеру!..
Постановка Георгия Натансона даже стилистически (например, в изобразительном решении) воспринимается квинтэссенцией поисков шестидесятников. И натурные, и интерьерные кадры стараниями оператора Владимира Николаева приобретают налёт невыразимой поэтичности, которой авторы словно стесняются…
После «Великолепного» Альберту Р. Брокколи и Гарри Зальцману по чести оставалось разве что застрелиться или, хуже того, раздавить ампулу с ядом, которой продюсеры наверняка запаслись в подражание агенту 007 (и которая грозит выскочить из зуба в неподходящий момент)…
