Авторы решительно разрушают, а точнее, взрывают изнутри эстетику киномюзикла, щедро расцвечивая условный, декоративный (в смысле – «погружённый в декорации»), чаще всего приторно-сусальный мир демонстрацией потоков крови. Крови, хлещущей из надрезанных шейных артерий клиентов мистера Тодда…
Среди прочих идея продолжения некоторое время владела умами самих Джона Лэндиса и Эдди Мерфи – в тот момент, когда оба начали испытывать сложности с развитием своих профессиональных карьер. Тем поразительнее, что интерес к давней картине не угас по истечении трёх десятилетий с лишним…
Подобно тому, как «сексуальная революция» способствовала либерализации нравов (как следствие, адюльтеры постепенно перестали считаться смертным грехом и вызывать повсеместное порицание), «раскрепостились» и политики, освоившие изощрённые методы манипуляции общественным сознанием…
Это тот случай, когда детективная интрига не является «самостоятельной», воспринимаясь частью – чуть ли не неизбежным следствием! – того образа жизни, что ведёт героиня-актриса. Даже развязка, которую точно нельзя предугадать, не кажется надуманной…
Неплохо бы знать, что в названии содержится отсылка к шекспировскому наследию, а именно к словам леди Макбет: «Слетайтесь, духи // Смертельных мыслей, извратите пол мой, // От головы до ног меня насытьте // Жестокостью!» Иными словами, бесполезно искать рациональные объяснения…
Прозрачный намёк на жанровую картину Яна Вермеера придаёт многозначность внешне незамысловатой истории, которая слишком прозаична, лишена высокой романтики, чтобы считаться любовной. Собственно, девушка и сама делает всё, чтобы избавить разочаровавшегося избранника от чувства вины…
Создатель бессмертного экранного образа Бродяги с растущей тревогой в душе вслушивался в пламенные речи фюрера, исполненные расизма и воинствующего шовинизма, потеряв всякое терпение, когда тот, маниакально одержимый идеей построения Тысячелетнего рейха, перешёл от слов к делу…
Леонид вынужден рассуждать практично, даже цинично, если сам хочет преуспевать в шоу-бизнесе, а Плавская, всем порядком надоевшая истериками, утратившая человеческий облик и связь с реальностью, сама-де неуклонно двигалась к краю пропасти…
По итогам сезона 1990-го читатели журнала «Экран» признали её лучшей зарубежной актрисой! И «звезда», привлёкшая к себе первое внимание ролью избранницы Тони Монтаны – сурового «Лица со шрамом», неподражаема в обличии наивной домохозяйки…
Обладая для грамотного творческого спора с предшественниками опытом последующих бурных лет, помня о мучительном расставании с иллюзиями «красного мая», Бертран Блие приходит к парадоксальному выводу: настоящие бунтари не могут, как тот же Мишель Пуакар…
