Допрос (1979): материалы

Черных Валентин. Завидую его ученикам // Советский экран. – 1986, № 13. – С. 18-19.

беседа в мастерской

Расим ОДЖАГОВ: ДИАЛОГ С СОВРЕМЕННИКОМ

Имя народного артиста Азербайджанской ССР. лауреата Государственной премии СССР режиссера Расима Оджагова хорошо знакомо зрителям. «День рождения», «Допрос», «Перед закрытой дверью», «Парк» – картины, поставленные им, отмечены высоким профессионализмом режиссерской работы, в них созданы яркие, запоминающиеся образы героев. И все же не одним только этим фильмы Р. Оджагова завоевали широкое признание критики и зрительской аудитории. Пожалуй, наиболее существенной, так сказать, определяющей их чертой является злободневность проблематики, острота и глубина кинематографического исследования социальных процессов современного общества принципиальность в разговоре о том, что мешает нам двигаться вперёд, как бороться с не изжитыми еще недостатками: равнодушием, лицемерием, соглашательством. Вероятно, именно поэтому фильмы, поставленные Р. Оджаговым, как правило, оказывались в центре споров о путях развития нашего общества и, таким образом, побуждали зрителей к серьезному, заинтересованному анализу важнейших аспектов нашей действительности

– Расим Миркасумович, все ваши последние картины построены на современном материале, впрямую связаны с «текущим днем». Это программа или просто так складывалась творческая жизнь?

– Что значит «так складывалась»? Лично я не знаю иных причин рождения фильма, кроме стремления режиссера снять именно эту, а не какую-нибудь другую картину. Никогда я не брался за первый попавшийся случайный сценарий, лишь бы как говорится, не простаивать. Долгое время, окончив операторский факультет ВГИКа, работал на студии «Азербайджанфильм» оператором. Не сразу и не легко далось мне решение стать режиссером, попробовать силы в этой, по-моему, уникальной профессии. Не знаю, как сложилась бы моя работа в кино, не сведи меня судьба с Рустамом Ибрагимбековым, по сценариям которого я снял четыре ленты «День рождения», «Допрос», «Перед закрытой дверью» и «Парк». Я очень многим обязан этому своеобразному и чрезвычайно интересному писателю. Драматургия Р. Ибрагимбекова была не «поводом» для рождения фильмов – а ведь именно так иные режиссеры относятся к драматургической основе картины, – мы были единомышленниками в самом полном и конкретном понимании этого слова. Вместе стремились к откровенному, прямому диалогу со зрителем, нашим современником.

– Сейчас вы снимаете четырехсерийный телефильм об Омаре Хайяме. Восемь столетий отделяют нас от эпохи, когда он жил. Как же эта картина вписывается в вашу программу «открытого диалога с современником»?

– Но разве в искусстве понятия «сиюминутность» и «современность» – синонимы? Мне ведь в фильме об Омаре Хайяме важен не костюмированный размах, не экзотика в кадре. Как математик он в своих трудах дал изложение решения уравнений до 3-й степени. Сейчас это, конечно, давно пройденный этап. Но ведь есть еще и прекрасные поэтические произведения Омара Хайяма – рубаи, пережившие время и сегодня поражающие нас пафосом борьбы за свободу личности гор-

18

дым утверждением человеческого достоинства. Разве есть эпоха, когда была несовременна была тема «художник и время»? А именно эта тема станет ведущей в нашей картине.

Мы привычно твердим: художник должен знать жизнь. Мы так часто об этом говорим и пишем, что создается впечатление, будто эта самая «жизнь» – что-то вроде «бермудского треугольника» куда надо специальные экспедиции снаряжать. Между тем жизнь – вокруг нас, всюду, с ее радостью и болью, победами и борьбой. Вопрос лишь о том, каков уровень художественного, кинематографического ее исследования. И какова цель назначение этого исследования. Вот, скажем, где-то в горном селе случилось, не дай бог, стихийное бедствие оно принесло много бед, оно потребовало от людей предельного напряжения сил, мужества, героизма. А вы получаете из этого села письмо, где написано что там на днях прошел дождичек, отчего потекла круша, и неплохо бы ее починить, да вот в сельмаг не завезли пока рубероид… И ведь вправду – был дождичек, крыша потекла и нечем ее крыть. Но только содержание этого письма есть явная подмена подлинного конфликта подобием его, конфликтиком. Мне рассказывали о каком-то киноначальнике, который в молодости работал пиротехником. В разговоре о любом фильме, какова бы ни была его проблематика, он обязательно спрашивал: «А как там с пиротехникой?» Иные из наших лент на современную тему невольно наводят на мысль, что их авторов все больше интересовал «дождичек» плюс пиротехническая сторона дела. Истинный же конфликт остался, так сказать, за бортом их внимания.

– В основе сюжетов большинства ваших фильмов – так называемая экстремальная ситуация…

– «Зерно» серьезного фильма – это, по-моему, обязательно серьезная, важная социальная проблема, конфликтная ситуация, которая всегда экстремальна для главных ее участников и потому предполагает нешуточную борьбу мнений, позиции взглядов, требует нравственного выбора. Конфликты эти могут быть из сферы экономической, производственной которую, мне кажется, наше кино серьезно еще не исследовало и где мне видятся захватывающие открытия юных героев и новых тем. Подобные конфликты есть, конечно, и в любой другой жизненной сфере и важно прежде всего то, с какой мерой серьезности, осознания своей миссии обращается к ним художник. Нравственность самого художника – этот момент никак нельзя обойти в нашем разговоре. Художник должен быть в гармонии с самим собой, со своим творчеством, прежде всего в себе самом должен он взращивать и укреплять те превосходные качества, которыми хотел бы наделить своего героя. Отсутствие этих качеств в художнике экран легко и беспощадно разоблачает. Декорациями равнодушия не скрыть, истинному состраданию подражать невозможно.

Говоря о кинематографе остропроблемном я вовсе не хочу умалять значения труда сценаристов и режиссеров, делающих, к примеру, мюзиклы, кинокомедии, ленты приключенческого жанра. Нам нужны веселые «легкие» фильмы, тем более что по статистике восемьдесят процентов сегодняшней кинооаудитории составляет молодежь. Все так, и все же убежден: погоду в экранном искусстве делают в первую очередь фильмы активного гражданственного звучания глубоко и всесторонне исследующие современную действительность. Фильмы, в центре которых стоит герои яркий, социально значимый.

– Вы говорите о герое, в чьей частной судьбе, в чьих поступках и взглядах отражаются судьбы и взгляды многих и многих людей. Но вот я вспоминаю главных героев «Допроса», «Перед закрытой дверью», «Парка» – разве они всегда и сразу находили сочувствие, сопереживание у окружающих?

– Произведение искусства должно убеждать логикой художественного развития, а не сообщать о похвальных качествах своих персонажей. Но вот мой встречный вопрос: должен ли художник стремиться к тому, чтобы абсолютно все зрители поставили «пятерку» действиям его героя? Ведь человек, отвечающий косность, борющийся с отжившим но, к сожалению, укоренившимся в людском сознании, вызывает «огонь на себя» и потому, естественно, не может рассчитывать на одобрение всех кругом. Вот эта-то ситуация и таит в себе драматический конфликт, в котором может раскрыться социально-нравственная сущность героя нового типа. Задача художника – увидеть в реальности и запечатлеть на экране образ такого человека, не вдруг и не сразу утверждает он свою правоту, но в итоге обязательно одерживает победу ведь он менее всего озабочен удобствами и выгодами для себя, он прежде всего другим блага хочет, стремится дело двинуть вперед.

Помню, несколько лет назад мы с группой моих коллег побывали на промышленном предприятии, показывали «Допрос». После фильма одна молодая зрительница сказала примерно вот что: вы, кинематографисты, много толкуете о необходимости активной жизненной позиции, а сами показываете, к чему такая позиция может привести: принципиальный нравственно цельный, неподкупный следователь Сейфи из «Допроса» довел своего подследственного Мурада до попытки самоубийства. Понимаете, моей собеседнице хотелось, чтобы «все кончилось хорошо». Я задумался тогда, не мы ли, кинематографисты, способствовали тому, что зритель ждет от каждой картины «оптимистичный финал», где благие деяния «хорошего» героя непременно вознаграждаются? Я всегда был и остаюсь противником искусственной драматизации. Я другое утверждаю: смелость художественного поиска, о котором мы так часто говорим, предполагает прежде всего видение жизни во всей ее объемности и сложности. И, не надо отмахиваться от жгучих, нерешенных проблем, если мы хотим, чтобы их стало меньше. Нужно бороться за внимание к ним, нужно решать эти проблемы. Мой способ борьбы – говорить о них прямо, а значит, делать честные фильмы.

Беседу вел Фархад АГАМАЛИЕВ

19