Дзета (1969): материалы

«Мужчина и женщина»: мужчина // Видео-Асс PREMIERE. – 1994, № 22. – С. 75-77.

«МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА»: МУЖЧИНА

Внешне Трентиньян не похож на мэтра кино. Однако скоро он отпразднует свое сорокалетие в кинематографе, где занимает уникальное, только ему принадлежащее место. Встреча с ним состоялась в Каннах.

Актёр любезно согласился ответить на вопросы корреспондента.

Вопрос. Ваша первая настоящая роль в кино – у Кристиан-Жака «Если парни всей земли» в 1955…

Жан-Луи Трентиньян. Я начал в 20 лет в театре, сыграл в доброй дюжине пьес, после курса у Дюллена. Преподавателями были Жерар Филипп и Жан Вилар. В кино я начал в 25 лет, в массовке до Кристиан-Жака. Но вначале мне хотелось стать режиссером-постановщиком в кино. И потому я поехал в Париж, учиться в IDHEC (Институт кинематографии), я был на том же курсе, что и Ален Ка80лье, и Луи Маль. Но я не остался том надолго, мне не удавалось делать все одновременно, знаете, я достаточно медлителен… И я сказал себе: «Займусь режиссурой, когда стону знаменитым актером»…

В. Каким первым фильмом в вашей карьере вы гордитесь?

Ж.-Л.Т. «Поединок на острове» Кавалье. Раппно написал сценарий вместе с Кавалье, а Маль был продюсером. В то время ном всем было по 30 лет. Было конкуренция. Посмотрите но мое поколение артистов, почти все играют, держатся до сих пор: Бельмондо, Терзиев, Бриоли, Блэн, Мариель, Рошфор, чуть-чуть позже Делон. Мы были поколением после Жерара Филиппа, который был на 12 лет старше нас. И еще между нашими поколениями был Морис Роне.

В. Вы снимались с Жераром Филиппом?

Ж-Л.Т. Да. Но прежде я в театре играл с ним. У меня было много маленьких ролей в ТНП (Национальном народном театре), когда я еще учился у Дюллена. Я играл в «Сиде», в «Лорензаччо», «Ричарде III». В то время я презирал кинематограф, считая, что достойное место для актера – это подмостки. Однажды, когда я играл в пьесе Оссейна «Ответственные», ко мне пришел Андре Бернхейм, крупный в свое время импресарио, и сказал: «У вас есть долги?». А у меня они были. И он мне дал фиксированную зарплату. Он отправил меня на пробы, а я их все провалил. Оставалось пробоваться во всех фильмах, где был нужен молодой актер. В какой-то момент Бернхейм мне сказал: «Или вам это удастся, или я останавливаюсь. «И мне удалось, я выиграл. Но, если возвращаться к Жерару Филиппу… Я познакомился с ним благодаря Роже Вадиму, который протянул мне руку после службы в армии, дол мне маленькую роль в «Опасных связях».

В. Жерар Филипп был для вас авторитет?

Ж-Л.Т. Да. Он был великолепен в театре. Пробовал что-то новое каждый вечер. Однажды, играя в «Сиде», он лег на спину, чтобы произнести знаменитую фразу: «Подо мной это стадо, эта армада движется». Это было необычно, это было смело. Сегодня, когда слушаешь записи, – все звучит плохо. Он говорит фальшиво, поет. Это очень театрально. Да, в свое время, он был для меня авторитетом. Так же, как Мишель Буке. Технически, он был невероятен. Или Мишель Симон. Я с ним снимался в «Аустерлице». Помню, снимали в студии в Загребе. Повсюду были дымовые приборы. Все было фальшивое, все вранье, о Мишель Симон был совершенно дистанцирован от всего этого. Он нес чушь все время до момента, когда ею начинали снимать. И тогда, сразу – такая мощь! Я задавал ему столько вопросов о Жане Виго (он снимался в его «Аталанте»), о Луисе Жуве. Он любил Виго, но ненавидел Жуве: «Актеру, у которого таланта меньше, чем у меня, платили больше»…

В. Первые большие съемки для вас – это «И бог создал женщину» или «Мужчина и женщина»?

Ж-Л.Т. «И бог создал женщину» – это имело огромное значение для Бриджит, а не для меня. Для меня же все изменилось, начиная с фильма Лелуша. Я очень люблю эти съемки, очень веселые, очень интересные. Кино кинолюбителя. Я дружил с Пьером Бору, который знал Лелуша и говорил мне: «Он необыкновенный». И это так, Лелуш в этот период был потрясающ. Вместе с ним мы делали трюки, разные приспособления. Приятельский кинематограф. Потом он стал более корыстным, алчным. Более продюсером, чем режиссером. Я его не видел двенадцать или пятнадцать лет. Он очень изменился. Конечно, как прежде он искренен. Но под конец он мне совсем разонравился. Да и потом вся это история с фильмом «Мужчина и женщина, двадцать лет спустя». Этот трюк был уж совсем нечестным.

В. Но все же есть эта прекрасная сцена узнавания с Анук Эме…

Ж-Л.Т. Это лучшее из того, что было. У него уже не было того доверия к нам, он придумал всякие трюки современные… Он, должно быть, сказал себе: «Две старых курицы – этого недостаточно для фильма. Надо добавить еще соуса».

В. Вернемся к «Мужчине и женщине». Это был ваш первый Каннский фестиваль…

75

Ж-Л.Т. Думаю, да. Мне не так уж это все нравилось. Я застенчив. И потом, фестиваль – вовсе не манифестация симпатий. Это конкуренция. Это совсем не дружески, совсем не приятно. Я вернулся туда с фильмом «Моя любовь, моя любовь», это был первый фильм Надин (Надин Трентиньян, в тот период жена Жана-Луи). Я помню, что при отборе французских фильмов соперничали фильм Надин и «Старый человек и дитя» Клода Берри. Берри счел это несправедливым и все это представил как интригу. Фильм прибыл на фестиваль, опережаемый плохой репутацией. Всем было стыдно и неловко. Надин говорило искренне, что фильм Берри более достоин быть на фестивале.

В. Какие воспоминания вы сохранили от «Анжелики»?

Ж-Л.Т. У меня были денежные затруднения. Мне предложили большие деньги за небольшую работу. Вот и все. Ах да! У меня была одно очень мучительная сцена с Мишель Мерсье. Постельная. Я всегда ненавидел постельные сцены. Я прихожу на съемочную площадку. Мишель Мерсье была уже звездой, а я мало известен. Продюсер представляет нос: «Вы знакомы с Мишель Мерсье?» «Здравствуйте, мадам». После этого мы залезаем голыми в постель и разыгрываем любовников. Это омерзительно. Теперь я старый и меня не заставят делать подобное, чему я очень рад.

В. У вас значительная часть карьеры связано с итальянцами. Каковы ваши воспоминания?

Ж.-Л.Т. У меня очень приятные воспоминания о «Большом молчании» Серджио Корбуччи. Это очень смешной тип, который сделал вестерн и пеплум с Леоне. В то время итальянские вестерны шли очень бодро. Ну, я и сказал одному знакомому продюсеру: «Если хочешь, сделаем вестерн». Но мне не нравилось, что во всех итальянских вестернах очень мною говорят. И я сыграл роль немою, которому отрезали язык. Снимали на лыжной станции в Кортина д’Ампеццо, и лыжники без конца сновали через площадку. Преимущество было в том, что когда падаешь с лошади, то в снег. Это была целая эпопея. Корбуччи никогда не ходил смотреть погони. Он говорил: «Это достаточно утомительно снимать, если же это еще надо ходить смотреть…»

В. Потом был «Конформист» Бертолуччи, затем «Терраса» и «Ночь Варенны» Этторе Скола…

Ж.-Л.Т. Скола – это друг. Фильм «Терраса» не был хорошо принят. Однако это очень красивый фильм, который меня очень тронул. Скоала говорил мне: «Я хочу, чтобы ты был во всех моих фильмах». Я должен был сниматься в «Семье», но в последний момент сломал ногу. Я знал Сколу со времен «Фанфарона» Ризи, он том был сценаристом. Очаровательный, смешной, симпатичный тип. Я и Бертолуччи люблю. Он нашел меня для «Конформиста». Это было в 1969. Я помню это, потому что одно из реплик фильма было отрезано. Некий тип спрашивал: «Шестьдесят девять, о чем вы сразу думаете?» А другой, немного смущаясь, отвечал: «Это год после мая 68…»

В. Вы снимались с Монтаном в двух фильмах Коста-Гавраса: «Дзета» и «Убийственное отделение», («Осадное положение?»).

Ж.-Л.Т. В «Дзета» я снялся из дружбы, не очень зная, что я буду делать, я должен был играть роль Жака Перрена, фотографа. Но из-за неудобных сроков сыграл другую роль: маленького судьи. Эта роль оказалась благодатной, о чем я в тот момент не знал, – я получил за нее приз в Каннах. Узнал об этом случайно по телевизору, меня не предупредили.

В. Десять лет спустя после начала Новой волны вы снимались у Шаброля, затем у Ромеро в нашумевшем фильме «Моя ночь у Мод».

Ж.-Л.Т. «Моя ночь у Мод» – один из лучших фильмов, где я играл. Я не хотел участвовать в этом фильме, потому что религиозные проблемы меня не задевают, но Ромер написал его для меня и настаивал на моем участии в нем в течение двух лет. В конце концов я согласился и даже стол сопродюсером вместе с Варбе Шредером, Жераром Лабовичи, Франсуа Трюффо. В сумме нос было шестеро, каждый дал по 100 тысяч франков. Снимали за четыре или пять недель, с очень малым количеством пленки. Фильм обошел весь мир. Африканские университеты обожают такого рода фильмы. И сейчас, через 25 лет, я получаю чеки. Но я много говорю о деньгах. Нет? Я немного алчный. Ромер был холодный человек, очень любопытный. Во время съемок он мне дол сценарий «Колено Клер». Про-

76

читав, я сказал, что хотел бы сняться в этом фильме. А он мне ответил: «Нет, я не делаю двух фильмов с одним актером». Потом оказалось, делает. Но я все равно его люблю, он очень деликатный…

В. Немного о сотрудничестве с Трюффо. 20 лет ваши пути в кино шли параллельно, а пересеклись лишь на его последнем фильме. Почему так поздно?

Ж.-Л.Т. Как-то я встретил его на фестивале и очень претенциозно сказал, что не понимаю, почему он меня никогда не ангажирует. Через некоторое время встречи он мне сказал о проекте «Скорее бы воскресенье» и предупредил, что это не какая-то из ряда вон выходящая роль, а просто возможность поработать вместе. Я был доволен. Вместо того, чтобы монтировать сцены, где Фанни и я – голова к голове, он сказал, что мы должны сами искать камеру и поворачиваться. Нам предоставлялось инициатива обеспечения плана и контрплана. Это восхитительно. Это подлинная свобода актера.

В. Вы сделали два фильма: «Плотный день» и «Учитель по плаванию». Почему вы недовольны этими опытами?

Ж.-Л.Т. Я провалил их, тогда как мог выиграть. Возможно из-за недостаточного доверия к себе как режиссеру. Актером быть легче. Второй фильм должен был уже начаться, когда я отказался от съемок. В нем должно была играть моя дочь.

В. Вы занимаетесь карьерой своей дочери?

Ж-Л.Т. Вовсе нет. Я ее обожаю. Она играет в театре. С каждым разом все лучше. Нет, серьезно. Мне нравится ее понимание ремесла, очень чистое, без всякой примеси карьеризма. В. Создается впечатление, что вы не принадлежите ни к какому клану в вашей профессии. Вы одинокий актер?

Ж.-Л.Т. Я неверен в дружбе, я немного бабочка. Но это связано с ремеслом, профессией: очень интенсивные отношения с людьми, а затем ты их не видишь. И слава Аллаху. Я очень был дружен с Катрин Денев, но ее жизнь актрисы-звезды…. Умная женщина, большая актриса, но немного зануда.

В. А вы сами не были занудой никогда?

Ж.-Л.Т. Много раз останавливал в себе это. Занудой становишься от усталости. Нам, актером, прощают все наши капризы, но от этого постепенно становишься невыносимым. Если бы я был женщиной, то не стал бы актрисой. Когда Катрин была начинающей актрисой, она страдала, это было унизительно. Потом, став звездой, оно должно было об этом помнить. Она остерегается, она себя охраняет… Я нахожу звезд невыносимыми, их поведение меня нервирует, но я их понимаю. Это ремесло очень жестоко по отношению к женщинам.

В. Поговорим о «Красном», фильме в котором вы разделили ведущие роли с Ирэн Жакоб. Она, я надеюсь, не зануда?

Ж.-Л.Т. Она одно из тех редких исключений, которые встречаются в нашем деле. Она, Биркин, Фанни Ардан – их я очень люблю.

В. А Кесьлевски?

Ж.-Л.Т. Он педант. Но… Если вы не делаете совершенно точно то, что он вас просит, то он спрашивает с себя. Это значит, что он что он вам предложил, очень сложно, что это нельзя сделать. Это то, что не сделать с ходу. Он вовсе не тип режиссера-террориста. Кесьлевски самый впечатляющий, запоминающийся режиссер, которого я встречал. Тонкий психолог, он не говорит о психологии, а намекает на то, о чем никто вокруг не подумал. Я сам медлителен, он ускоряет меня. И потом в технических вопросах, в деталях он необычайно тщателен. Я должен был налить воды в чайник на земле. Это была сердцевина более сложной сцены. Не сосчитать, сколько раз мы переделали этот план. Но на следующий день начали снова, потому что ночью он размышлял. Все это кажется чепухой, но когда смотришь фильм, понимаешь, несколько это важно. Я играю старого желчного типа, который открывается благодаря духовной красоте молодой женщины. Ничего сексуального. Этот тип полон злости и горечи, и он начинает искать в себе хорошее. История искупления, а?

В. Вы чувствуете возраст?

Ж.-Л.Т. Да. Это одна из причин, по которой я еще снимаюсь: надо делать фильмы, пока есть силы. Возможно через два года из-за старой аварии на мотоцикле я буду парализован. Я хочу растратить энергию, оставшуюся у меня. Думаю, что амбициозным я никогда не был. Но надо продолжать работать. Делать все, на что способен, а остальное нам не принадлежит. Может быть, сегодня публика ждет меня несколько меньше, чем раньше, но меня хотят и это основное.

По материалам парижского корпункта «Видео-Асс»

77

Новости кино // Ровесник. – 1969, № 08. – С. 13.

НОВОСТИ КИНО

Газета «Юманите диманш» (Франция)

Греческий режиссер Коста-Гаврас поставил во Франции фильм «Зет» по книге Вассили Вассиликоса. Новая работа Коста-Гавраса рассказывает об убийстве профессора медицины Афинского университета, депутата парламента партии ЭДА Ламбракиса. В фильме показаны истинные виновники убийства: от полиции и жандармерии до высоких чиновников и представителей иностранных монополий.

В картине снимались известные актеры: Ив Монтан, Ирен Папас, Жан-Луи Трентиньян, Жорж Гере. На снимке: кадр из фильма.

Бурвиль и Бельмондо снялись в новом фильме «Рассудок» режиссера Давида Нивена. «Рассудок» – остроумная и злая пародия на картины. рассказывающие о похождениях суперменов типа Джеймса Бонда.

Режиссер Жан Пьер Мельвиль готовит фильм о Сопротивлении «Подпольная армия». В нем снимается Лино Вентура и после долгого перерыва Симона Синьоре.

РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА

На Московском кинофестивале наши зрители познакомились с фильмом Франко Зеффирелли «Ромео и Джульетта». Это четвертая постановка бессмертной трагедии Шекспира на экране (1937 г., Георгес Кукор; 1954 г., Кастельяни; 1955 г., Лавровский) и первая, где героев играют их ровесники. Английским школьникам Оливии Хасси и Леонарду Уайтингу во время съемок было столько же лет, сколько Джульетте и Ромео, – 14 и 17. Может быть, именно поэтому, как отмечали критики, средневековые возлюбленные очень напоминают подростков наших дней. Франко Зеффирелли выбрал Оливию и Леонарда среди трехсот претендентов на эти роли.

ЖЕНЩИНА В КИМОНО

Женщина в японской семье – рабыня, утверждает писатель Ихиро Кавасаки. Она ждет мужа после работы, снимает с него обувь, кормит обедом или ужином, не смея сесть с ним за один стол.

Как-то раз, будучи в Японии, я принес цветы хозяйке дома, и это вызвало настоящий шок у нее и мужа.

Развлекаться муж обычно уходит один. Необычайно редки случаи появления в кино или к обеду мужа и жены вместе. Кто побогаче, приглашает гейшу, с ней он идет в бар, ресторан, на прием.

Мне пришлось побывать на многих фабриках и в учреждениях, где большинство женщин. За равный труд они получают зарплату значительно меньшую, иногда до 50 процентов от мужского заработка. Даже освободившись от семейной кабалы, они, таким образом, остаются невольницами на работе.

Ольгерд БУДРЕВИЧ, польский журналист

МУЗЫ ПРОТЕСТА

Газета «Дейли уорлд» (США)

В Кливлендском драматическом театре идет пьеса Д. Фрида «Соединенные Штаты против Юлиуса и Этель Розенбергов». Смело звучат со сцены слова в адрес государственных чиновников США: «Все вы лжецы!» Ядовитая ирония заложена в эпизоде, когда появляется американский флаг и аудиторию призывают присягнуть ему.

Фоном к декорациям зала суда послужил монтаж из слайдов, звукозаписи, кинодокументов, газетных заголовков. Зрители видят падающие бомбы, читают списки убитых во Вьетнаме, слышат голоса участников демонстраций, заглушаемые воинственными выкриками американских «ультра».

В нью-йоркском театре Веласко состоялась премьера пьесы Дона Петерсена «Носит ли тигр галстук?», посвященной проблеме преступности малолетних. Это дети, которые проводят летние каникулы в трущобах. Их отцы – безработные, а матери моют полы в чужих домах.

Пьеса Гейнера Кипхардта «Дело Роберта Оппенгеймера» поставлена в Репертуарном театре Линкольн-центра. Пьеса созвучна событиям наших дней. Прогрессивные американские ученые все более осознают, что их исследования в области ядерной физики способствуют разжиганию новой военной истерии.

НОВЫЕ МЕЛОДИИ ПАЛЕРМО

Журнал, «Шпигель» (ФРГ)

Стихла полемика вокруг фестиваля современной музыки в Палермо. Оригинальные инструменты для исполнения своих произведений избрал молодой композитор Сальваторе Шьяррино. Были приведены в действие оловянные листы, стекляшки, натянутые резинки, пружины, металлические трубы, громкоговорители, изголовья кроватей.

Но всех перещеголял американец Джон Кэйдж. В поисках звуков «повседневной жизни» он потребовал при исполнении композиции «Зимняя музыка» открыть окна театра «Биондо», где проходил концерт, дабы шум автомобилей, проносящихся по улице, «смешался» со звуками четырех роялей.

РОБОТЫ В ПЕРЧАТКАХ

Журнал «Вне нуове» (Италия)

Альфреда Хостака считают честным парнем. На его груди звезда шерифа. Он был боксером и покинул ринг недавно.

У Хостака был спортивный босс Фрэнки Кэрбо. Фрэнки всегда держался за кулисами. Вот уже тридцать лет, как звание чемпиона мира в среднем весе среди профессионалов оценивается в полмиллиона долларов, и Кэрбо за четверть века изучил все подводные рифы в мире алчущих от спорта. Он обладал умением создавать «логического фаворита» в важных боях на ринге. Люди, не знавшие закулисных махинаций синдиката Кэрбо, ставили на «фаворита», и… побеждал неизвестный боксер.

Ходил в «фаворитах» и Хостак, но спустя несколько месяцев он проиграл Солли Кригеру, которого ему подсунул тот же Кэрбо. Бокс в США – джунгли. Здесь все исчисляют долларами. В итоге Кэрбо получил 25 лет тюрьмы в Атланте. Однако его место сразу же заняли новые «боссы» со своими послушными роботами в перчатках.

ВЕЛИКОЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ

Газета «Унита» (Италия)

В Неаполе разразилась «жилищная революция». Обитатели лачуг и бараков начали «захватывать» квартиры в новых домах, еще не распределенных муниципальными властями. Из мрачных тупиков и закоулков «города миллионеров» в новые кварталы потянулись вереницы людей с тележками, груженными домашним скарбом – матрасами, печурками, кроватями.

За 5 дней бездомные заняли около шестисот квартир. Против них были брошены пожарные, полиция и даже представители Красного Креста.

Журнал «Нова весь» (ПОЛЬША)

Одна из американских фирм приступила к производству грампластинок диаметром 9,7 см. Девушки-модницы носят их как клипсы.

А вот последний крик моды в США. Изобретательные модельеры придумали «платье-лицо» с надписью «Ненависть».

13